Преуспевающий кардиохирург Стивен Мёрфи сближается с шестнадцатилетним Мартином, отец которого был его пациентом и по трагической случайности скончался прямо на операционном столе. Сначала Стивен делает парню дорогие подарки, потом приглашает к себе в дом на ужин. Мартин нравится всей семье Мерфи, жена Стивена Анна находит юношу очаровательным, младший сын с удовольствием с ним общается, а старшая дочь почти сразу в него влюбляется. Но попытки доктора помочь неблагополучному подростку приводят к неожиданным последствиям.
Именно так звучит аннотация фильма «Убийство священного оленя». После ее прочтения вы можете предположить любой вариант развития событий — фильм все равно вас удивит и сломает шаблоны. В этот раз начнем с самого главного — с ядра фильма.
Иррациональное - страшно?
Да, фильм использует именно страх неизвестности. Вопрос предопределенности и свободы воли интересовал человека с незапамятных времен. А Лантимос использует сильнейший философский фундамент и выстраивает на нем современную историю. Каким же образом реализуется страх неизвестности и неизбежности в фильме?
Начнем с очень интересной структурной особенности. «Плавающая» точка невозврата. В драматургии так называют момент, после которого история начинает развиваться в ином направлении. Где же эта точка в «Убийстве…» Может, в тот момент, когда Мартин приходит в дом к Стивену или наоборот, когда Стивен сбегает от матери Мартина. А может вообще точкой невозврата служит та неудачная операция, которую нам показывают в самом начале? Увы, но этого не знает ни зритель, ни герой фильма.
Одно ясно точно — в какой-то момент что-то пошло не так. И это страшно. Фамилия главного героя (Мёрфи) отсылает нас к шутливому философскому «закону Мёрфи», который гласит: «Всё, что может пойти не так, пойдёт не так».
Вторая странность фильма, которая говорит зрителю о том, что это необычный фильм — отсутствие психологизма. Стерильные больничные палаты. Прямоугольная и квадратная геометрия, безжизненное стекло и пустые городские улицы — все это намекает нам, что действие фильма вроде бы происходит в наши дни и в нашем мире, но это лишь иллюзия. На самом деле все, что мы видим — искусно выстроенная декорация. Спектакль, который смотрит зритель. Герои, как и в древнегреческой трагедии — люди, которые обретают индивидуальность через страдания.
Не сказать, что главный герой вовсе лишен человеческих черт, но его бесстрастность вызывает ужас. Наивысшего уровня это чувство достигает в кульминационной части фильма, когда Стивен случайным образом выбирает жертву. Страшно то, что режиссер как будто отменяет такие категории как «мораль» и «справедливость». Точнее вкладывает другой смысл в эти понятия. Ведь древний принцип «око за око» начинает действовать потому, что другого проявления справедливости в этом случае не найти.
Пока Стивен всецело отдается воле рока, его жена Анна сопротивляется и пытается найти рациональный выход из безвыходного положения. Постепенно члены семьи отдаляются друг от друга. Дочь лжет матери, сын не слушается отца — идеальная в начале фильма семья потихоньку «разлагается».
Но знаете, что самое страшное в фильме? Что после всех ужасов ничего не меняется. Герои фильма остаются в том же картонном, искусственно выстроенном мире. Они обедают в том же кафе, они видят тех же людей. Они сами остались теми же людьми. Зритель не видит желаемых изменений ни в одном из героев. Да, им пришлось пройти через страдания, но они не сделали героев ни лучше, ни хуже.
Мы понимаем, что в фильме все случайно и все не просто так. Это парадокс, который делает картину авторским высказыванием. Это то, что отличает фильм от греческой трагедии, с которой так часто его сравнивают. Возможно, фильм даже немного трагичнее трагедии…