Часть 2.
Часть 1.
В какой-то момент я стала весить 65, потом 72, буквально за четыре года я увеличилась вдвое, но ничего не замечала из-за депрессии. Я редко выходила из дома. Мой сейчас уже бывший молодой человек сказал, что не хочет меня, потому что я жирная. Я его не виню — я сама себя тогда не хотела. Я объективно была полная и унылая, но после его слов я стала есть еще больше. Я могла положить кусок свинины на хлеб и запить пивом. Это было единственное доступное мне удовольствие.
Потом у меня была ремиссия, но я не понимаю, как она наступила, — просто циклы периодически сменяли друг друга. Я следила за тем, что ем, но не считала калории и даже чувствовала себя привлекательной, но началась пандемия. Я оказалась, можно сказать, запертой дома у старой знакомой в Бангкоке из-за ковидного локдауна. Следующее обострение у меня началось, когда она попыталась покончить жизнь самоубийством. Она выжила, но я сначала ничего не могла есть неделю, покупала конфеты вроде скитлс, закладывала под язык, чтобы получать хоть какую-то глюкозу. От любой еды меня сразу тошнило.
Следующая серьезная волна была, когда началась СВО: в первый месяц я похудела, потому что меня тошнило. А потом, наоборот, стала зажирать стресс. Само осознание конфликта было кошмарным, плюс пришлось думать, куда переезжать, что делать с карточками и визами.
Мы переехали в Грузию, а там кухня — это хлеб, сыр, мясо с хлебом, с сыром, мясо с мясом и залить это винищем сверху. В какой-то момент я стала весить 74 килограмма, и это был мой новый рекорд. Я обнаружила себя жирной прямо в день свадьбы.
Мы с мужем тогда много ругались, но все равно хотели двигаться дальше вместе. Мы решили пожениться в Грузии, потому что знали, что потом полетим в Аргентину и это наша единственная возможность отпраздновать брак с друзьями. В день свадьбы в праздничный чатик гости присылали фото, и я с ужасом увидела на них не себя, а женщину с гигантскими руками. Я была готова поверить в то, что это картинка, сделанная нейросетью, на которую прицепили мое лицо.
Я выложила только одну фотографию со свадьбы, где я, запрокинув голову, пью брют с горла, а талию прикрываю букетом. Остальные фото я скачивала, потом удаляла, и это было так обидно, потому что мы праздновали на красивой винодельне, фотограф жила с нами, она классно все сняла и обработала. Но я там просто себе не нравлюсь. Муж был доволен свадьбой, он любит меня. Обидно, конечно, когда он замечает мои изменения в теле и говорит о них, но я понимаю его.
Иногда я переедала, потому что чувствовала себя некрасивой, а значит, терять уже было нечего, а потом думала: блядь, нет, все-таки было что терять.
Я запрещаю себе себя принимать
После Грузии мы с мужем переехали в Аргентину — там я похудела и весила 64 килограмма. Я не избавилась от булимии, но мне помогало считать калории, чтобы убедить себя в том, что я не съела ничего лишнего.
Я истязала себя тренингом табата — минута на сложное упражнение, пять секунд на отдых, и так несколько кругов. На самом деле нельзя так мучить организм каждый день — после занятий меня тошнило, и в итоге я заболела пневмонией. Мы живем в трехэтажном таунхаусе, но во время болезни я не могла подняться даже на второй этаж: я лежала дома и выходила только на 15-минутную прогулку. Честно скажу, я бухала. Креветки и розовое вино — вот как я питалась во время болезни и, конечно, на этом похудела.
За зиму я снова поправилась. В Аргентине сейчас только начинается весна, и я снова худею. Я считаю все калории и записываю в приложении. Сейчас я питаюсь на 900–1200 калорий в день, два раза в неделю могу позволить себе 1400. Обычно я с утра планирую, что буду есть в течение дня, чтобы не потребить ничего лишнего. Всю еду я вношу в список до того, как съем. Если я записываю еду после того, как поем, я будто заново ее потребляю. От этого мне становится неприятно, и я с большой вероятностью иду блевать. За эти годы я изучила калорийность всего на свете. Сейчас с приложениями считать проще, а в детстве я выписывала продукты на листок и вешала над школьным столом.
К психотерапевту я обратилась из-за сильных перепадов настроения, и их удалось скорректировать — сейчас они просто чуть более выражены, чем у других людей. Однажды на сессии я обмолвилась, что устала блевать. Для меня это была уже привычная часть жизни, мне казалось, что психотерапевт знает об этом, хотя до недавнего времени я вообще никому не рассказывала. Даже мой бывший молодой человек ничего не знал, хотя мы семь лет жили вместе: я всегда старательно это скрывала.
Психотерапевт была в шоке, что я сказала об этом ей только спустя два года работы. Я объяснила, что я из тех, кто не может смотреть на себя в зеркало после душа. Хотя я не ставила борьбу с РПП целью наших занятий, мы стали прорабатывать это через терапию принятия и ответственности (Acceptance and Commitment Therapy, ACT) — один из подвидов классической когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). Я должна была принять тот факт, что переживания не помогут похудеть и, скорее всего, ухудшат ситуацию с подготовкой к следующему переезду.
Постепенно я стала принимать свою внешность, но мне это не подошло: теперь я казалась себе лучше, чем я есть на самом деле. После того, как я обнаружила себя на свадьбе в таком виде, я запретила себе себя принимать. Я уверена: как только сдамся, мне это будет стоить 100 килограммов сверху.
Даже во время ремиссий я объективно много думаю о еде. Если на субботу мы с друзьями планируем вечеринку, я понимаю, что мне нужно с утра постараться проспать время завтрака, в обед съесть чуть-чуть, потому что вечером я не смогу удержаться от барбекю, вина или пива. Если я где-то просчитаюсь и почувствую, что наелась, мне станет стыдно, я начну нервничать, от нервов начнется тошнота или я специально пойду блевать, а это целая проблема на вечеринке — нужно брать с собой зубную щетку, я могу забрызгаться, никто не должен слышать. Поэтому мне очень помогает держаться в рамках ежедневного количества калорий.
Друзья всегда знали, что у меня есть заморочки на весе, но если я когда-то при них блевала в баре, я говорила, что просто не хочу завтра проснуться пьяной. На самом деле для меня это было два в одном.
Еще лет в 20 я подробно изучила, что мне нужно пить, чтобы восполнять баланс витаминов и минералов. Сколько я себя помню, я пью БАДы, дополнительно закидываюсь хромом, сейчас у меня где-то 10 разных баночек. Несколько раз я сдавала анализы, и они всегда были в норме, даже в прошлом году, когда я лежала с пневмонией, сильно ограничивала себя в еде, тренировалась и при этом могла блевать.
После родов я сяду на «Оземпик»
В Аргентине у меня появилась близкая подруга, которая знает всю мою историю и очень за меня переживает. Когда мы с ней путешествуем и вместе идем в ресторан, то всегда заказываем одно блюдо на двоих, чтобы я не переедала и не шла потом блевать. Я очень благодарна ей за то, как мягко и ненавязчиво она помогает мне: так я не упускаю гастротуризм и не попадаю в цикл «ешь — блюешь».
Муж узнал о моей булимии, когда мы начали жить вместе. Я уже не стеснялась ничего, думала: «Моя жизнь устроена так. Кому не нравится — закройте дверь с внешней стороны». Недавно он мне выдал, что я поправилась. Я это знаю, но когда он это говорит, мне больно — я впадаю в состояние «нечего терять». С другой стороны, я не могу на него обижаться, потому что я была худее, когда мы познакомились. Я, например, прошу его не заказывать пиццу, потому что не смогу просто смотреть, как он ест. А если я съем хотя бы кусок пиццы, я пойду блевать. Он расстраивается, кряхтит, но он тоже заинтересован в том, чтобы я была стройной.
Я очень хочу ребенка и готовлюсь к беременности. Я понимаю, что мне будет сложно приходить в форму после родов, но думаю, что сяду на «Оземпик». Сейчас мне его нельзя, потому что его нужно бросать за несколько месяцев до беременности. Вообще я рада, что в последние два года появился такой препарат. Честно, я не вижу в «Оземпике» ничего плохого. Я не понимаю, когда говорят, что если похудел на нем, то не считается. Зачем страдать, если можно получить стройное тело простым путем? Я знаю, что, когда я буду слезать, будет мучительно тяжело сохранить форму, но я планирую продолжать считать калории, держаться, найти классный вид активности.
Сейчас я употребляю половину от дневной нормы углеводов и в полтора-два раза больше белков. Это похоже на кето-диету, но у меня урезано общее количество калорий, потому что я хочу выходить в дефицит. Я не вижу для себя другого способа быть в форме — за любое превышение приходит расплата.
Моя главная цель — как можно дольше быть в ремиссии. У меня есть два «а вдруг», из-за которых я взвешиваюсь каждый день: а вдруг я набрала и еще об этом не знаю, а вдруг я сбросила, но завтра будет больше, и я пропущу эту цифру. Я не верю, что когда-нибудь РПП пройдет. Я забросила терапию — мне помогает не она, а БАДы и сбалансированное питание.
После твита о моей многолетней борьбе с весом мне в личку написало безумное количество девочек, которые не отметились в треде публично, потому что им стыдно признаться, что они блюют и всю жизнь у них скачет вес. Это происходит, на мой взгляд, из-за навязанных стандартов красоты: подтянутая грудь, белые зубы, длинные ноги, пушистые ресницы, пухлые губы. Для груди надо копить на пластику, даже условный миллилитр в губы не каждой по карману, а быть худой из-за голода — самое доступное для большинства.
Многие люди, которые едят слишком много, говорят, что у них что-то не так с гормонами, и это обесценивает проблемы тех, у кого с гормонами на самом деле что-то не так. Мне кажется, лучше бы в школе на уроках биологии или ОБЖ объясняли правила питания.
Я очень хорошо готовлю: за эти 19 лет освоила много разных техник и все время повышаю свой поварской уровень. Когда выгорю в IT, открою свой ресторан и буду счастлива. Думаю, это не будет триггерить меня на новые приступы и срывы, потому что я буду знать, какие продукты и в каком количестве использую. Хочется, чтобы все то время, которое я потратила на выстраивание здоровых отношений с едой, не было потрачено впустую.