Зорко слежу за тем, как близнецы один за другим скатываются с горки, расположенной с правой стороны детского деревянного замка, забираются наверх и снова спешат скатиться. Одно хорошо – когда их четверо, мои бандиты больше не интересуются соседскими пацанами, никого не бьют. Кристинины дочки их словно нейтрализуют. Эти четверо теперь заняты исключительно друг другом, что мне очень на руку.
Четырехлетки бегают как заведенные, кажется ничто не может их остановить. Одна лишь Ева скромно катается на качели чуть поодаль, золотая девочка.
В общем, я весь в делах, точнее в детях. Я слишком сосредоточен и, видно, поэтому не замечаю, как к детской площадке подходит этот паразит.
Бывший муж Кристины наглым образом заходит на площадку и, кажется, высматривает моих подопечных.
– Да ты охренел! – резко поворачиваюсь к этому скунсу.
Морда у него соответствующая – мерзкая, с выпученными глазами. И от него, кажется, дурно пахнет. Но приятно подметить и то, как налился сиреневым цветом фонарь под его левым глазом. Он чего приперся? Получить для симметрии и под правый глаз тоже? Так я ж не против, я даже за.
– Что, нападешь на меня перед детьми? – пищит он, однако при этом видно, что готов удрать при первой моей попытке к нему приблизиться.
Я оборачиваюсь к детям и замечаю, как девчонки-близняшки скатываются с горки и замирают, уставившись на родителя во все глаза.
Вот черт…
При детях бить отца – это и вправду как-то слишком. Но и оттащить его никуда не могу, кто-то ведь должен следить за малышней.
Неожиданно эта мразь садится на корточки, зазывно разводит руки и кричит:
– Девочки, бегите к папе, я так по вам скучал!
Однако ни одна не трогается с места.
Тигран с Артуром встают рядом с девчонками. Словно почуяли, что творится что-то неладное.
– Девочки! – снова зовет Максим, но с тем же нулевым успехом.
Тогда он встает, обиженно сопит.
Мне даже смешно – а чего он, собственно, хотел? Надо было с детьми отношения налаживать, а не красть их одежду.
Подхожу к горе-папаше вплотную и тихо говорю:
– Детскую одежду можешь оставить, хоть в жопу себе ее засунь, мне без разницы. Я девчонкам заказал все новое, им от такого говна, как ты, ничего не нужно. Но учти, если ты еще хоть раз тронешь пальцем Еву, я подвешу тебя за ноги на этом же дереве и выпотрошу прямо на лавочку.
С этими словами указываю на высокое ветвистое дерево, рядом с которым стоим.
Вижу, как на меня косятся мамочки, которые стоят поодаль. Наверняка что-то слышали из моей пламенной речи. Но мне с высокой колокольни плевать, что они обо мне подумают. Ведь и так недолюбливают – я же отец близнецов, которые уже не раз отвесили люлей их малохольным детям.
– Совсем больной? – шипит на меня Максим.
– Ага, – киваю. – Хочешь проверить, насколько?
Видно, он не хочет, потому что с опаской делает шаг назад.
Тем не менее не уходит, пытается спорить:
– Я пришел за своими детьми, ты им никто, чтобы не отдавать…
А мужик-то забылся.
С удовольствием напоминаю:
– Я – биологический отец Евы, и очень скоро ее удочерю, тебе ясно?
Максим меряет меня ненавидящим взглядом.
Но очень быстро смиряется, кивает:
– Ладно, Ева твоя, забирай. Хоть моих отдай, а?
Совсем охренел.
Он что думает, я вывел девчонок во двор, чтобы помочь ему их похитить?
– Единственное, что я тебе дам, так это пенделя, – отвечаю с делано добродушной улыбкой. – Хочешь?
– Точно больной… – Максим с опаской отступает.
– Шагай отсюда. И учти, тронешь хоть одну из дочек Кристины, я тебя удавлю!
Скунс снова пучит на меня глаза, но спорить не решается, спешно уходит.
Надо проверить, хороший ли у Кристины адвокат, потому что с этим типом ей нужно разводиться срочнейшим образом.
***
Максим
Я переполнен возмущением.
Я оскорблен в лучших чувствах.
Я, можно сказать, прибит к плинтусу всем тем, что произошло между мной, Кристиной и детьми.
С жаром выплескиваю негодование на кухне у матери. Хожу вокруг стола, за которым она сидит, машу руками.
– Это все воспитание Кристины! – уже практически киплю, как чайник на костре. – Она стопроцентно настроила детей против меня. Ладно Ева, ее не жалко, да и не любил никогда. Но даже близнецы, мои крошечные маленькие девочки, – и те не хотят меня видеть. Меня! Родного отца, который вышел их обнять, хотел провести с ними день…
– А ты их за последние полтора месяца хоть раз навестил? – спрашивает мать, вскинув бровь. – Что-то им принес? Как-то активничал в их жизни?
Чую в ее вопросах подвох, причем немаленьких размеров.
Выдаю контраргумент:
– Я делал главное. Я о них думал!
– Вот оно что… – отвечает мать с некой долей понимания в голосе.
– Ты меня не отвлекай, я тебе тут излагаю факты! – продолжаю возмущаться. – Так вот, я уверен, это Кристина настроила детей. Поди, рассказала им про меня всякие гадости… Напридумывала ерунды!
– Какой ерунды, например? – хмыкает мама. – Что ты жлоб, который плевать хотел на своих детей?
– Вот точно! – хлопаю в ладоши. – Ты как с языка сняла. Стопроцентно она меня таким перед детьми и выставляет, при этом своей вины не видит, все на меня сваливает. Я ж ей и трехкомнатную квартиру предложил, и содержание, а она носом покрутила и сбежала к любовнику. И после этого я – неверный муж и паршивый отец?
– Сынок, – говорит мать, нахмурив брови. – А ты вправду считаешь себя хорошим отцом?
– Естественно, – пожимаю плечами. – Кто их кормил, поил? Кто им купил всю эту одежду, которую я недавно забрал из квартиры Кристины? Каждый девчачий носок и трусы были куплены на мои деньги. Я забрал все подчистую, даже старые игрушки. Ибо не заслужили! Ибо совесть иметь надо! В платьях, купленных на мои деньги, они ходят, а отцу родному квартиру вымыть западло, так получается? Если уж на то пошло, я нашел место, куда можно продать детскую одежду и игрушки. Продам все под ноль и правильно сделаю. Пусть это послужит им уроком…
Наблюдаю за матерью и не могу понять одного – почему у нее вдруг перекосило лицо? Она будто пьет не кофе, а чистый лимонный сок.
– Что я не так сделал или сказал? Что ты на меня так смотришь?
– Вроде бы я рожала человека, – тянет она задумчиво. – Почему же в итоге получился такой олень…
Слышу это и буквально задыхаюсь от злости.
– Кто олень? Я олень?! Мама, я от тебя такого не ожидал! Чтобы ты, интеллигентная женщина, опустилась до подобных оскорблений…
Мать морщит лицо, смотрит на меня с недоумением и отвечает:
– Действительно, чего это я опускаюсь до оскорблений. Шел бы ты, сынок, домой, а? А то от твоих историй как-то подташнивает…
– Ты что, опять? – трясу кулаками в воздухе. – Я пришел к тебе за поддержкой! За помощью, а ты… Ты ведешь себя, извини уж, как стерва!
– Пошел вон! – Мать смотрит на меня уж совсем неприветливо. – Раз я стерва, значит…
В этот момент понимаю, что перегнул палку. Надо срочно налаживать контакт, иначе мне вместо помощи будет дуля с маком. С матери станется, и вправду выставит.
– Мама, ты не можешь бросить меня в такой ситуации, – развожу руками. – Ты просто обязана мне помочь!
– Сколько тебе можно помогать? – возмущается она. – Ты же только и делаешь, что перекручиваешь мои слова и все делаешь наоборот. Помощь идиотам – неблагодарное дело. А ты идиот, Максим!
– Я?! – шиплю с выпученными глазами.
– Ты еще обидься, – усмехается она.
А я бы и обиделся, да очень помощь нужна. Так что я потом пообижаюсь, оптом, за все.
Заламываю руки и снова прошу:
– Я же не справлюсь без твоих советов! Меня завтра разведут, и семья – тю-тю. Но главное, Кристина ж потом побежит подавать на раздел имущества, а это понимаешь, чем пахнет?
Мать непрошибаема, смотрит на меня, как на насекомое.Не пойму, в чем дело. Чем я ее так достал?
Кидаю главный козырь:
– Мама, я без тебя пропаду… Ты же не можешь позволить, чтобы твой единственный сын пропал?
– Пропадешь, факт, – вздыхает она. – Ладно, слушай, что тебе нужно делать. Только в этот раз без идиотской самодеятельности! А то школьные платья он у второклашки забрал и продать их рад. Только придется тебе, Максимка, в этот раз конкретно потратиться…
Она начинает выдавать новый план.
Чем дольше ее слушаю, тем сильнее мне плохеет.
***
Кристина
Я выхожу из зала суда на негнущихся ногах.
На улице меня встречает Рафаэль. Он ждет меня тут с детьми, с надеждой всматривается в глаза:
– Ну что, как прошло? Развели? – спрашивает он.
– Месяц на примирение, – шепчу одними губами.
– Как так? – Он тут же начинает злиться. – У тебя же отличный адвокат, он собрал кучу аргументов!
Кутаюсь в куртку и внутренне ежусь, вспоминая все то, что случилось на суде.
О, еще недавно я не знала о том, что в моем почти бывшем муже погиб такой гениальный актер.
Что он нес на суде… Это надо было слышать!
«Помогите мне спасти семью! Не лишайте детей отца!»
И так далее и по тому же месту.
Но главное не это, а то, как он преподнес ситуацию, когда ему дали слово: «Моя жена ушла от меня к сожителю. Это агрессивный и злобный человек, когда я попытался увидеться с детьми, он ударил меня!»
С этими словами Максим продемонстрировал судье свой фонарь под глазом, а потом продолжил: «Но я не обидчивый, не стал подавать жалобу. Я только хочу вернуть мою жену, я верю, что со временем она одумается. Пожалуйста, только не лишайте меня и детей шанса на счастье. Глупая женщина, не ведает, что творит…»
– Рафаэль, лучше бы ты ему тогда не в глаз дал, а куда-то ниже, где не видно, – стону, упираясь лбом ему в плечо.
– Ну уж прости, куда попал, – беззлобно ворчит он. – Не переживай, Крис. Все равно разведут, а до этого времени я тебя в обиду не дам. И потом не дам…
Меня до сих пор трясет от всей той ереси, что Максим нес на суде, но рядом с Рафом чувствую себя хоть немного лучше.
Дети облепляют нас со всех сторон.
– Обнимашки! – кричат хором.
И мы обнимаем их, насколько хватает рук, ведь их у нас всего четыре, а детей пять…
Однако картину портит все тот же Максим, проходящий мимо.
– Недолго вам осталось обниматься, – пророчит он.
* * *
Кристина
Я слышу звонок в дверь и спешу в прихожую.
Иду как есть – в фартуке, с половником, ведь готовила для детей суп.
Уверенная, что это доставка продуктов, которые я заказала, открываю дверь.
Однако на пороге не курьер.
Там Максим собственной персоной. Причем недовольный моим видом.
– Что, он уже превратил тебя в кухарку? – возмущается бывший. – Не ценит он тебя, Кристина. Вот я…
– Ты че приперся? – шиплю на него, параллельно перехватывая половник на манер дубинки.
– Почему ты воспринимаешь меня только в штыки? – возмущается Максим. – Я вот принес детям подарки, стараюсь меняться…
С этими словами он демонстрирует мне пакет, из которого выглядывают головы дешевых кукол, какие можно купить в бюджетном супермаркете на соседней улице. Причем куклы две, а не три. Но у меня даже нет сил, чтобы как следует позлиться на это обстоятельство.
С тех пор как случилось заседание суда, прошла неделя. И за эту неделю Максим что только ни успел сделать.
Во время первого своего визита вежливости он припер нам чемодан с речью, от которой я выпала в осадок: «Я вот хотел купить девочкам новую одежду, а потом подумал – зачем? Есть же старая. Вот и принес. Ты извини, Кристиночка, за то, что забрал. Я же думал, ты придешь за ней, искал повод помириться. А ты не пришла, вот я и…»
Я тогда кликнула Рафаэля, который гнал Максима целых три этажа.
Потом Максим пришел с пирожными из местного супермаркета. Теми самыми, на которые у близнецов аллергия. Тогда я уже Рафаэля не звала, сама погнала его шваброй, которую как раз забыла убрать из прихожей.
Были еще фрукты с гнильцой.
И вот пришла очередь кукол…
– Максим! – пытаюсь воззвать к его разуму. – Нам не нужны от тебя ни продукты, ни одежда, ни куклы. Вообще ничего не надо, просто оставь нас в покое!
– Как же ты не понимаешь? – голосит он. – Я же люблю тебя! Я хочу, чтобы ты вернулась. Я обещаю ценить тебя и никогда не смотреть налево. Я тебе содержание подниму на десять процентов! Подарков тебе накуплю каких хочешь… Ну что мне сделать, Кристин?
– Пойди и повесься, – рычит Рафаэль за моей спиной.
Чувствую его руку на своем плече.
Он втаскивает меня в квартиру, прячет за своей широченной спиной, а потом и вовсе выскакивает, оставив меня в прихожей.
Морщусь от громко хлопнувшей двери. Потом слышу вопли Максима.
Ну что, похоже, Рафаэль опять погнал его по этажам…
Давидян бы ему всыпал, да я запретила без особой надобности махать кулаками. Чтобы этот жук, не дай бог, не пошел снимать побои.
Что делать с бывшим, не имею ни малейшего понятия. Приклеился как банный лист и отравляет жизнь. Хоть батюшку зови, чтобы он провел сеанс экзорцизма. Жаль, что такое на бывших не срабатывает.
Помог бы кто советом. Как его отвадить?
Кристина
Раф прижимает меня к себе в прихожей, целует в макушку. Потом отстраняется, внимательно заглядывает в лицо.
– Повтори, что ты не должна делать?
Послушно повторяю:
– Я не должна открывать Максиму дверь, пока тебя не будет. Также я не должна разговаривать с ним, брать что бы он там ни принес, хоть бриллианты.
– Молодец, – тянет Раф довольно. – А что ты должна делать, если вдруг почувствуешь опасность?
– Звонить твоему другу со второго этажа. Номер вбит, я не буду стесняться, правда позвоню.
– А что ты сделаешь, если не будешь справляться с пацанами, пока я в отъезде? – продолжает свой допрос он.
– Я позвоню твоей маме…
Говорю это и четко для себя понимаю – фигушки с маслом я ей позвоню. Кто так знакомится с матерью бойфренда? Здрасьте, я, горе-мать, не справилась с детьми Рафа. А не поможете ли вы мне? Ну глупость же, знакомиться с ней мне хочется как-то по-другому, официально. Но его мать долго отдыхала в санатории, лечилась, и мы не успели.
– Денег я тебе перевел, – гудит Раф с важным видом. – Холодильник забил, замок в ванной починил. У тебя всего должно быть достаточно. А теперь повтори, сколько раз в день ты должна мне писать?
Правильный ответ – не меньше десяти. Но я отвечаю по-другому, потому что уже немножко злюсь:
– Сколько получится, столько напишу. Ты уезжаешь всего на два дня, не переживай, все будет ок. И хватит разговаривать со мной как с ребенком.
– Ты не ребенок, – качает он головой. – Просто я чувствую за тебя ответственность и хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
Вот вроде бы ничего такого не сказал. Он мужик, и чувствовать ответственность для него – нормальное дело. Но так приятно…
Кто-то и вправду чувствует за меня ответственность.
Да не просто кто-то, а Раф!
Мне кажется, я потихоньку в него влюбляюсь.
Ой, что ж я себе вру-то! Себе-то зачем. Локомотив моих чувств к однокласснику мчит на полной скорости, и остановить его может разве что Великая Китайская стена. И то не факт.
Меня не раздражает даже то, что последние полчаса он только и делает, что раздает мне ценные указания о том, что делать, чего не делать. Хотя уезжает в командировку всего на двое суток. При этом он, как обычно, старается не в меру, будто без него тут случится апокалипсис, поэтому он всеми силами старается его предотвратить своими наказами.
– Кристина, подставь губы, как я люблю, – просит Раф.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Рымарь Диана
