Дорогие друзья и гости канала !
Иногда люди делятся такими историями, которые, как нам кажется, не вписываются полностью в традиционную картину нашего мира. Рассказы двух разных женщин об одном и том же событии произвели на меня впечатление, хотя я не слишком им поверила. Они не повторяли друг друга полностью, до мелочей, но как бы дополняли разными неожиданными подробностями. Некоторые из них были необычными и странными, очень похожими на сказку, или легенду.
Словом, эта история мне понравилась, и я написала рассказ, который имеет два названия : "Страшная история" и "Вера".
Мне обычно нравится, когда повествование идет плавно, события происходят последовательно, логически одно вытекает из другого. Когда все можно объяснить, все ясно и доступно для понимания. А тут...Но сама случившаяся история мне уже понравилась. Вскоре я кое-какие важные детали просто приняла на веру, и перестала задавать себе вопросы, почему все, по словам рассказчиц, случилось так, а не иначе.
Кое-какие бреши в повествовании я заполнила собственными размышлениями и догадками, и все понемногу сложилось. Вышел вот такой рассказ - не рассказ, легенда - не легенда, или, может быть, мистическая драма с элементами триллера...
Словом, мне было интересно писать об этом. Надеюсь, Вам будет интересно об этом почитать.
Пётр.
Он много раз пытался зайти к ней в комнату, однако, какая-то сила останавливала его именно у ее порога. Дверь она оставляла открытой, чтобы он не пугал ее по ночам, когда приходил, громким стуком. Поэтому ничто не мешало ему наблюдать за ней вот так, со стороны, и размышлять о том, как бы он мог наказать ее. Он долго стоял на пороге комнаты, хмурясь по привычке, и с неодобрением разглядывал лежащую на кровати молодую женщину.
"Как была лгуньей, так ею и осталась. Распутница! ".
В этот момент его раздражало в ней все : светлые тонкие спутанные волосы , высокий упрямый лоб, первые морщинки под глазами, бледные губы. В лунном свете ее лицо имело странный, неживой оттенок. Поза очень уставшего человека могла бы вызвать сочувствие у кого угодно, но не у него. Он был уверен, что она притворяется даже сейчас. Что она не спит, а просто сжимает веки, а сама чутко прислушивается ко всему, что происходит в их старом доме. Специально потоптавшись у порога, чтобы она слышала, как скрипит старый пол, он нарочно стукнул несколько раз в стену. Вышло довольно громко. Но женщина так и не открыла глаз, даже не вздрогнула, как будто ничего не слышала. На самом деле она слышала все. Просто ей было, как всегда, страшно. Но уже не так жутко, как в первый раз. Она тихо дышала, притворялась спящей, мысленно молилась и повторяла про себя :
"Пожалуйста, пусть это закончится! Пусть это скорее закончится, пусть он уйдет и никогда больше не возвращается!".
В деревне Дубки, где родилась Вера и жила ее семья, не было и сотни домов. Но те, что были, - это, в большинстве своем, просторные избы, с красивыми окнами, резными наличниками. Почти у каждой семьи было свое хозяйство. В одном доме нередко жили представители 3-4 поколений. Места хватало всем. А поскольку мужики в деревне были «рукастые», как на подбор, их часто просили помочь в строительстве домов и разных построек в соседних деревнях и селах. Работы хватало всем, никто не бедствовал.
Деревня находилась на небольшом отдалении от основной широкой дороги, почти в семи километрах. Местные говорили, что они живут "в аппендиците". Конечно, дорогу в деревню ремонтировали, но, видимо, недостаточно добросовестно. Потому что ремонт ей требовался снова и снова. Наверное, поэтому старый рейсовый автобус, заходивший в Дубки, не был там частым гостем. Местные жители привыкли ходить пешком до развилки. Оттуда точно можно было уехать.
Большинство домов в самой деревне располагалось вдоль старой разбитой дороги, около двадцати изб – поближе к реке, и еще несколько – ближе к лесу. Почему деревня называлась именно "Дубки", предположений было два. Несколько старых дубов высились возле бывшей дворянской усадьбы, которая стояла поодаль, на холме, и была разрушена после революции. А еще, почти в каждом дворе росли красивые цветы, "дубки" ( сейчас такие часто называют "межвидовой гибрид", корейские хризантемы - прим. автора).
До войны в деревне были построены клуб и школа. Большое количество семей были многодетными, так что школа никогда не пустовала.
Потом началась война. Кого-то из жителей призвали на фронт, кто-то ушел партизанить. Остались в деревне только совсем старые да малые. Немцы, которых здесь было немного, устраивались в избах местных жителей, но больше всего им полюбилась светлая, теплая и чистая школа.
Когда немцев выбивали из деревни, сильно пострадали и многие дома.
После войны деревню удалось отстроить заново, капитально были отремонтированы школа и клуб. Жизнь постепенно налаживалась, но раны на сердце, нанесенные войной, не заживали. Люди горевали о своих близких, которых она унесла. Были и такие дворы , где в живых из взрослых никого не осталось. Осиротевших детишек забрали к себе родственники или соседи. Люди старалась поддержать друг друга и помочь, чем можно.
Прошло много лет, но близкие продолжали ждать тех, о чьей судьбе не было никаких известий. Была жива пусть маленькая, но надежда – а вдруг…
Постепенно численность жителей немного увеличилась, снова стали рождаться дети. Но они росли, учились и уезжали. Редко кто возвращался назад, в деревню. Так и оказалось, что остались здесь жить, в основном, люди в возрасте. Ну а летом народу было, конечно, побольше, потому что родители привозили бабушкам и дедушкам своих отпрысков.
Вера родилась уже после войны и знала о ней только по рассказам односельчан. Маму свою она не помнила, т.к. та скончалась вскоре после родов. Своих дедушек и бабушек девочка не знала. Лида, старшая сестра, объяснила ей, что все их близкие родственники, кто не уехал из деревни до войны, уже умерли. Отец Веры, Петр Петрович, который в 18 лет ушел на фронт, вернулся оттуда целым и невредимым, с орденами и медалями. Говорить о том, где он конкретно воевал, как правило, отказывался. А если и говорил, то делал это в общих словах, очень коротко, сильно расстраивался и много курил. Ходили слухи, что он служил в разведке, поэтому много болтать ему не положено. Похоже, что это было правдой. Когда его дочери начали изучать в школе немецкий язык, отец иногда подсказывал им некоторые слова.
Он никогда не отказывал в помощи другим людям, по хозяйству или в строительных делах. Казалось, он умел делать все. Рассказывали, что до войны он был еще и отличным гармонистом, компанейским и улыбчивым, и что в его доме собиралась местная молодежь, на посиделки. Однако, Вера никогда не видела у него в руках гармонь, и не могла вспомнить, чтобы отец хотя бы раз при ней рассмеялся.
Лида, старшая сестра, сказала, что папа стал таким серьезным после смерти мамы, а с мамой он был совсем другим. Две сестры жили дружно. Только раз , поссорившись из-за какой-то ерунды, когда Вере было лет пять – шесть, и дело едва не дошло до драки, Лида сильно разозлилась и крикнула младшей :
« Да ты знаешь, кто ты на самом деле ? Да если бы не ты, мама бы до сих пор была жива !»
В это время в комнату зашел отец, он все слышал. Молча вывел старшую за руку во двор, подальше от крыльца, и долго о чем-то разговаривал с ней, тихо и серьезно. Потом Лида вернулась и сказала малышке :
- Верочка, не обижайся на меня! Ты ни в чем не виновата. Это я просто горюю о маме, поэтому и злюсь на всех, а ты оказалась рядом. Прости меня, я очень люблю тебя!
- Я не сержусь. Я тоже тебя люблю.
После этого Лида никогда не вспоминала об этом случае, хотя Верочка и хотела допытаться, что имела тогда ввиду ее сестра. Спросить у отца девочка не решалась. А соседи знали только то, что мать Веры умерла вскоре после родов, и все. Петр воспитывал дочерей сам, в строгости, говорил мало, фактически, только давал указания, что и как нужно сделать по дому. Девочки знали, что после школы нужно сразу идти домой, что у каждой есть свои обязанности, которыми пренебрегать нельзя. А уж о том, чтобы уйти играть с ребятами на полдня, или остаться после школы, просто поболтать , или пойти переночевать у подруги – нечего было даже и думать.
Вера не помнила, чтобы отец приводил кого-то из женщин домой. Часто к ним захаживала только тетя Тоня, которая жила через несколько домов. У нее была дочка Аленка, чуть младше Веры. Женщина, по договоренности с отцом девочек, учила их готовить, штопать, вязать – тому, чему научила бы мама своих дочерей, будь она жива. Часто она брала с собой Аленку, и девочки могли пошептаться немного в свободную минутку. Отец пустых разговоров не поощрял. Тетя Тоня тоже была немногословной. Когда сестры задавали ей какие - нибудь вопросы, она отвечала избирательно, осторожно подбирая слова. Как будто не хотела, чтобы об этом что-то узнал их отец. Иногда женщина позволяла себе приобнять кого-то из сестер, погладить по голове, подарив им тем самым немного материнской ласки. Но потом как будто чувствовала себя виноватой. Спустя много времени, Вера узнала, что ее отец и тетя Тоня до войны гуляли вместе, считались женихом и невестой.
Жить с таким отцом, будто всегда застегнутым на все пуговицы, было, конечно, не просто. Лида окончила школу, через несколько дней выбрала момент, когда отца не было дома, и быстро собрала свои вещи.
- Верочка, я уезжаю в город. У меня там есть знакомый молодой человек. Он приезжал сюда несколько раз проведать свою тетку, так мы и познакомились. Парень серьезный. Сказал, что поможет мне временно устроиться в столовую, а жить я буду у его бабушки, пока мы не распишемся. Не скучай, сестренка! Как закончишь школу - уезжай отсюда. Не уедешь - застрянешь здесь навсегда. Это ... грустный дом, в нем можно умереть от тоски. Да, передай папе, что я прошу прощения за то, что взяла у него немного денег. Как только заработаю - сразу вышлю.
Лида крепко обняла Веру :
- Верочка, не знаю, увидимся ли мы. Нет, конечно, увидимся когда-нибудь. Но я ненавижу нашу деревню, сюда не вернусь. Мы хотим с Борей завербоваться на Север. Там, говорят, и жилье сразу дают, и зарплата хорошая.
- Лида, но там же холодно!
- Ну и что? Люди же там как-то живут! И мы привыкнем.
Если Лида что-то говорила, то она делала. Поэтому Вера была уверена, что у сестры все получится. Отцу Лида просила передать, чтобы он ей не препятствовал. Вера проводила сестру на автобусную остановку, где они и обнялись в последний раз.
- Я напишу, Верочка, как все устроится. Не вешай нос! Закончишь школу - уезжай отсюда!
Когда отец вернулся, Вера все так и сказала ему. Тот тяжело вздохнул, пересчитал деньги в шкатулке, закурил и молвил:
- Не нужны мне ее деньги. Я столько лет откладывал их вам на приданое...Если бы Лида со мной посоветовалась, я бы ей мог дать гораздо больше. Поедем и мы с тобою в субботу в город. Нужно одежду посмотреть. Что нам понравится, то и купим. Надеюсь, дочка, хотя бы ты не сбежишь, как твоя сестра?
- Нет, папа, обещаю.
У Веры не получилось навсегда уехать из деревни сразу после школы. Но, если честно, она и не особенно стремилась к этому. Деревню свою, в отличие от Лиды, она очень любила, как и свой родной дом. Ей казалось, что эта любовь взаимна. И вот теперь по дому расхаживал и пугал Веру ее отец, Петр Петрович, которого она похоронила почти два года назад.
Продолжение следует...
Этот текст был впервые опубликован на моем канале "Лана Орловская. Солнце на парусах" на платформе "Яндекс Дзен" 14.09.2024 года. Копирование или иное использование текста, в том числе, его озвучка, без разрешения автора ЗАПРЕЩЕНО.
#рассказ#повесть#криминал#уголовное дело#мошенничество#преступление