Мелкий, противный дождь, капает на очки, сильно ухудшая видимость. Замечательная погода для первого декабря, ничего не скажешь. Зима, называется, наступила. Резкий ледяной поток охватывает ступню.
— Ай, — вскрикиваю от неожиданности. — Да что ж такое.
Едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать от обиды и негодования. Это не зима наступила, а я в лужу наступила. Потому что не видно ничего, и фонарь около подъезда, как всегда, не горит. Район у нас такой «благополучный».
Кипя от раздражения, вхожу в подъезд и медленно поднимаюсь по лестнице. Очки, конечно же, сразу запотевают, но протереть стекла нечем — руки заняты ключами от квартиры и пакетом с продуктами. Доползу как-нибудь. Три этажа — и я дома.
— Ну что за идиотский сегодня день? Все валится из рук, ломается, случается! — сокрушаюсь шепотом.
Скорее бы добраться до квартиры и наконец выдохнуть. Так хочется поваляться с книгой на диване и просто отдохнуть, но даже такой малости меня лишают. Брат решил именно сегодня зайти на ужин. Готовить теперь придется.
Вижу неясную тень на лестнице и останавливаюсь. Свет от лампочки тусклый, и через мутные стекла все расплывается. Ставлю сумку на пол и быстро протираю очки, надеваю и вижу пред собой маленькую девочку, сидящую прямо на ступеньках и жадно жующую кусок хлеба.
На вид ей лет шесть-семь. Маленькая, худенькая. Серый свитер висит на ней, словно мешок, светлые волосы торчат в разные стороны, как у Домовенка Кузи из одноименного мультика. Не видела ее раньше, может, потерялась?
— Ты кто? — строго спрашиваю я.
— Я Катя Снегирева, — шмыгает и поднимает на меня свои огромные глазищи. — Мы переехали недавно в двенадцатую, — запихивает остатки хлеба в рот и указывает рукой на свою дверь.
— А я Евгения Огнева из десятой, — зачем-то отвечаю в тон ей.
Только сейчас до меня доходит. Раньше там жила Зинаида Руслановна, но недавно она умерла. Хотя когда-то говорила, что у нее есть дочь. Наверное, та и переехала в ее квартиру.
— Почему сидишь на бетоне? Холодно ведь, иди домой, — недовольно качаю головой. С детства всем девочкам втолковывают, что нельзя сидеть на ступеньках, а она…
— Не могу, — горестно вздыхает и опускает взгляд. — У мамы праздник…
Словно в подтверждение ее словам, слышатся пьяные голоса и звон бутылок. Ну это ни в какие ворота не лезет. Сами там развлекаются, а ребенок должен мерзнуть в подъезде?
— Ну-ка вставай, — говорю сердито, подхватываю сумку и иду наверх. — Сейчас разберемся.
— Не надо. Только хуже будет…
Не хочу даже слушать эти глупости. Девочка послушно поднимается, пропуская меня. Обхожу ее и нажимаю на кнопку звонка. Дверь почти сразу распахивается, и появляется какая-то женщина. Видимо, новая соседка. Лицо красное, взгляд поплывший и идиотская ухмылка на губах.
— А ты еще кто? — Меня едва не сносит тошнотворным запахом перегара. С трудом подавляю реакцию организма и сохраняю лицо.
— Соседка ваша из квартиры напротив, — рассматриваю мать Кати, ища хоть каплю здравого смысла. Но тщетно, он растворился в количестве выпитого алкоголя.
— И че надо, соседка? Выпить хочешь? — скалится та, обнажая неровные гнилые зубы.
— Как вам не стыдно, — набираю в легкие побольше воздуха, чтобы высказать все свое возмущение. — Ребенок мерзнет, пока вы там…
— А это не твое дело, — перебивает она меня. — Вот своих нарожаешь и будешь командовать.
— Ну это же не по-человечески!
— Катьку я не выгоняла, — хмыкает та и равнодушно пожимает плечами. — Нравится сидеть там, пусть сидит. А у нас новоселье.
— Кто там? Проблемы? — За ее спиной появляется фигура здоровенного мужика, похожего на борова. — Че надо?
Окидываю его брезгливым взглядом и понимаю, что лучше не связываться. Они пьяные, а сколько их там, неизвестно.
— Нет, ничего, — поджимаю губы и делаю шаг назад.
— Ну и все.
Дверь захлопывается перед моим носом. Замечательно. Вот и познакомилась с соседями. Оглядываюсь на ребенка. Стоит, опустив голову, и вытирает слезы рукавом, размазывая грязь по лицу. Ну, как ее бросишь одну в холодном подъезде?
— Кать, а хочешь пойти ко мне в гости? — улыбаюсь ей.
— А можно? — недоверчиво поднимает на меня глаза.
— Ну конечно, пойдем.
Что я творю? Зачем вмешиваюсь? Мало мне проблем? Но по-другому поступить просто не могу.
Открываю дверь и пропускаю девочку вперед. Включаю свет в прихожей и наконец стаскиваю с себя промокшие насквозь ботинки.
— Замерзла?
— Немного. — Катя зябко ведет плечами и растирает озябшие ладони.
— Кушать хочешь?
— Хочу… — кивает и как-то настороженно смотрит на меня.
— Только руки сначала помой и умойся, — показываю, где ванная, и ухожу переодеваться.
Быстро натягиваю домашние брюки, футболку и собираю волосы в хвост. Возвращаюсь на кухню, мою руки и открываю холодильник. Рассматриваю содержимое и с ужасом для себя понимаю, что мне в сущности нечем накормить ребенка. Сама я дома почти не питаюсь, а готовить впрок не для кого. Катя бесшумно садится за стол.
Ну, как говорится, на безрыбье…
— Яичницу или пельмени? — оборачиваюсь к ней.
— Пельмени.
Достаю кастрюлю, наливаю воду и ставлю на огонь. Раскладываю остальные продукты по местам и присаживаюсь за стол напротив Кати.
— Не грусти, все наладится, — ободряюще улыбаюсь ей.
Она кивает и косится на вазочку со сладостями. Бедный ребенок. Мне не жалко конфет, но портить желудок ни к чему, сначала надо поесть нормально. Но что с ней делать дальше?
Накладываю пельмени в тарелку и ставлю на стол. Катя сглатывает слюну и поднимает на меня глаза, словно ждет разрешения. Сердце сжимается от ее взгляда, а в голове не укладывается, как можно собственного ребенка довести до такого.
— Горячие очень. Как остынут, можешь кушать, — поясняю ей и отхожу к плите. — А я пока буду ужин готовить, у меня сегодня гости…
Ложка со звоном падает на пол, резко оборачиваюсь. Катя в растерянности смотрит на меня. Маленькая, худенькая, а глаза, как два огромных блюдца.
— Мне надо уйти? — Ее губы начинают мелко дрожать.
— Что ты, конечно нет. Сиди, сколько хочешь, — спохватываюсь я, только сейчас сообразив, что сморозила глупость. — Брат ко мне придет. Ужинать, — поднимаю грязную ложку и даю ей чистую. — Хочешь с ним познакомиться?
Неуверенно кивает. Тяжело вздыхаю и вновь возвращаюсь к плите. Господи, куда я лезу. Даже не представляю, как помочь этой девочке. Может, в опеку позвонить? Они, наверное, должны знать, что делать в таких ситуациях… А если ее заберут в детдом? Вряд ли там будет лучше. Нет, в опеку нельзя. Не хочу брать на себя такую ответственность за чужую жизнь. Надо найти другой выход. Нервно кусаю губы, придумывая хоть что-то, но как назло в голове ни одной стоящей идеи.
— Катюш, — разворачиваюсь к ней. — А твоя мама давно пьет?
— Давно, — вздыхает она и отправляет в рот последний пельмень. Забираю тарелку и ставлю в мойку.
— А папа твой где?
— Не знаю, я его не видела ни разу, — пожимает плечами. — Мама говорила, он ее беременную бросил.
М-да. Ситуация. Можно, конечно, попытаться у матери узнать хоть что-то об отце, но расскажет ли? Вряд ли…
— Чай со сладостями будешь? — резко меняю тему, хватит уже о грустном.
— Буду.
Наливаю в кружку негорячий чай и подвигаю к Кате вазочку с печеньем и конфетами. Широко улыбается и начинает с жадностью запихивать поочередно в рот, запивая чаем.
— Не торопись, — улыбаюсь и качаю головой. Смешная такая, только растрепанная. Причесать бы да заплести косы…
— Катька! — Истошный женский крик разносится в подъезде. — Ты где, дрянная девчонка? А ну иди домой!
Девочка вздрагивает всем телом и нечаянно переворачивает кружку на стол. В глазах застывает отчаянный ужас.
— Простите, — шепчет тихо. — Мне пора идти, — вскакивает на ноги, как ужаленная, и бежит к двери.
— Катя, подожди, — спешу за ней, но не успеваю перехватить. Она выскакивает в подъезд и хлопает дверью.
С трудом подавляю нелепый порыв пойти за ней. Куда? Зачем? Могу сделать только хуже. Без сил опускаюсь на пуфик и прячу лицо в ладонях. Я не знаю, что делать. А главное, надо ли что-то делать?
— Явилась! Где шлялась? — слышу зычный голос матери Кати и внутри все сжимается от страха.
— Наверху, — скулит девочка.
— Что ты там делала?
— Ничего. — Звонкий шлепок оглушает. — Ай.
Закрываю уши руками, не могу это слышать. Сердце разрывается на части, а из глаз ручьем текут слезы. Так нельзя! Неужели ей не жалко собственную дочь?
Вскакиваю с места и хватаюсь за дверную ручку, но так и не решаюсь выйти на площадку. Я не боюсь заступиться за девочку и получить всевозможные проблемы, я боюсь, что ей за это влетит еще больше. Та женщина неадекватна.
Закусываю губу и смотрю в глазок. На площадке больше никого нет. Сильный треск раздается на кухне. Подпрыгиваю от неожиданности и быстро соображаю, что к чему. Напрочь забыла про ужин!
— Черт, — бегу туда и осматриваю масштабы бедствия. Вода закипела и залила плиту. Могло быть и хуже… Выключаю газ и без сил опускаюсь на табурет. Из меня как будто выкачали всю энергию. Не могу готовить. Не в состоянии я сегодня.
Мысли плавно утекают к этой несчастной девочке. Судорожно ищу возможность ей помочь, но пока не нахожу. Жалко ее до ужаса, но что я могу сделать. Надо обратиться к кому-нибудь, кто разбирается.
Трель дверного звонка заставляет вздрогнуть. Нехотя поднимаюсь на ноги и плетусь в коридор. Смотрю в глазок — брат. Открываю дверь и сразу же оказываюсь в медвежьих объятьях.
— Привет, сестренка, — улыбается во все тридцать два. — С первым днем зимы тебя.
Такой довольный и счастливый, что аж зубы сводит.
— Привет, Кирюш, — вымученно улыбаюсь в ответ и выпутываюсь из тисков его рук. Пропускаю в квартиру и закрываю дверь.
— Что с настроением? — Он окидывает меня внимательным взглядом, от которого вряд ли укроется хоть что-то. Кирилл старше на десять лет, но по ощущениям на целую жизнь.
— Да нормально все… — бормочу себе под нос и виновато опускаю глаза. Как в детстве, когда хулиганила, а потом просила прикрыть перед родителями. Он всегда брал мою вину на себя и отдувался за нас двоих.
— Ага, нормально, а глаза на мокром месте. Что расстроило мою малышку? — снимает пальто и ботинки и идет в ванную.
— Соседи…
— Обижают?
— Нет, не меня.
Пока брат моет руки, собираюсь с мыслями, как рассказать обо всем, чтобы понял меня правильно. Скрывать не имеет смысла, возможно, Кирилл единственный, кто сможет помочь. Если захочет, конечно…
— Рассказывай, — выходит из ванной и проходит на кухню. Послушно следую за ним.
— Ты помнишь Зинаиду Руслановну из двенадцатой?
— Конечно.
— У нее есть дочь.
— Любка? Да, в моей школе училась. На пару параллелей старше.
— Она с дочкой переехала недавно в квартиру матери, — тараторю быстро, боясь сбиться и нервно ломая пальцы. — А сегодня я эту девочку встретила в подъезде.
— Ну и что? — Кирилл смотрит на меня настороженно, словно ожидая подвоха.
— Ну как что? — всплескиваю руками и начинаю расхаживать из стороны в сторону. — Холодно же, а она сидит такая несчастная на ступеньках, а эти там балаган устроили, — указываю на дверь и выдыхаю. — Все пьяные.
— Ты-то чего всполошилась?
— Жалко ее, а как помочь не знаю, — шумно выдыхаю и опускаюсь на табурет. В груди болезненно ноет.
— Жень, ну ты чего? — Кирилл поднимает мое лицо за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. — Там есть отец с матерью, сами разберутся.
— Да нет у нее отца, — громко всхлипываю я и отворачиваюсь, чтобы не видел моих слез. — Мать-алкашка только…
— А ты чем можешь помочь?
Он задает вопросы, которые я сама себе уже тысячу раз задала.
— Не знаю, может, как-то попытаться отца найти? — с надеждой спрашиваю я, преданно глядя ему в глаза.
— Имя его знаешь? — хмурится и задумчиво поглаживает свой подбородок пальцами.
— Нет, — расстроенно качаю головой.
— Ну а как? На кофейной гуще погадать? — Кирилл разводит руки в стороны. Не проникся моей бедой. Не понимает масштабы катастрофы.
— Не издевайся, — неприятно морщусь. — Лучше придумай что-нибудь…
— Хорошо, я попробую, но не обещаю.
— Спасибо, — порывисто обнимаю его и целую в щеку. Если Кир сказал, значит, обязательно сделает все, чтобы мне помочь.
— Так все. Успокаивайся. Утро вечера мудренее, — осторожно отлепляет меня от себя и ухаживает на табурет. — Завтра проснешься и все встанет на свои места, да? Тебе надо отдохнуть, совсем уже со своими книжками свихнулась.
Неуверенно киваю и закусываю губу. Может, он и прав. И все само по себе разрешится, а я просто слишком устала, чтобы адекватно оценивать ситуацию.
— Ой, а я же ужин не успела приготовить, — спохватываюсь я и подскакиваю на ноги.
— Печально, конечно, но как-нибудь переживу, — беззлобно улыбается Кирилл.
— Есть пельмени, — вспоминаю, как недавно кормила Катю.
— Давай свои пельмени.
Быстро ставлю на плиту кастрюлю с водой.
— Ты-то зачем пришел? — оглядываюсь на брата.
— У нас скоро намечается новогодний корпоратив.
— Что-то вы рано…
— Позже уже лютый аврал, не до гулянок.
— Понятно, — пожимаю плечами. — Я-то здесь причем?
— Я хочу, чтобы ты там тоже была.
Замираю на несколько секунд, пытаясь переварить услышанное, но отчаянно ничего не понимаю. Кирилл прекрасно знает, что я не люблю такие мероприятия и никогда на них не хожу.
— Зачем? — хмур спрашиваю его. Что-то мне это совсем не нравится.
— Тебе пора выбираться из ракушки. Ты же не видишь ничего за своими книгами. А жизнь проходит мимо.
Так я и знала, время моралей пришло. С тех пор, как погибли наши родители, брал взял надо мной негласное шефство и все время пытается направить на путь истинный. Только вот наше представление о нем не совпадает. Меня вполне устраивает моя жизнь, и что-то менять в ней я не намерена.
— Вообще-то я работаю, — недовольно фыркаю на него. И без того отвратительно настроение, ползет вниз.
— За три копейки в месяц. — Кирилл недовольно цокает и закатывает глаза. Ему сложно принять тот факт, что я работаю простым библиотекарем, хотя могла бы занимать высокую должность в его фирме.
— Ну и что. Зато это мои три копейки, — горячо возражаю, готовясь в очередной раз отбиваться вою позицию и принципы.
— А как же встречи с друзьями? С парнями? Ты вообще семью заводить собираешься?
— Кир, заканчивай, — упираю руки в бока и сердито смотрю на него, но не улыбаться не могу. — Давно ты в сваху превратился?
Я все понимаю. Брат просто переживает за меня. Кроме друг друга у нас больше никого нет. И я переживаю за него не меньше, но это же не повод заниматься сводничеством.
— Жень, не обижайся, — примирительно тянет ко мне руки. Подхожу, позволяя себя обнять. — Я просто хочу помочь.
— Ты сначала сам женись, — обреченно вздыхаю и утыкаюсь ему в плечо.
— Обязательно, — расплывается в довольной улыбке. — Так ты придешь?
— Я подумаю, — сдаюсь, чтобы не расстраивать его. Конечно, никуда я не пойду. Нет у меня ни времени, ни желания на подобные мероприятия.
Громкий стук в дверь нарушает идиллию. Вздрагиваю от неожиданности и смотрю на брата.
— Кто это? — хмурится он.
— Не знаю, — почему-то шепотом отвечаю я и ощущаю, как колючие мурашки бегут по позвоночнику.
— Открывай, соседка, — раздается грубый мужской голос. — Ты что с девчонкой сделала?
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в подобном жанре и стиле - "Не сирота. Дочь олигарха", Анна Бигси.
Всех Ц.