Веру все реже стало тянуть домой,и только переживания о двойняшках, заставляло ее бросать свои дела и идти туда. По сути и сама еще ребенок,но на ее плечи ложилось то, что должна была делать мать.
Но как бы она не старалась, мать все чаще вымещала зло на Вере:
– Ты вылитый папаша, он был такой же непутевый, испортил всю мою жизнь. Это из-за него я стала выпивать.
Она стучала кулаком по столу и смахивала посуду на пол.
Вера знала, что в такие моменты лучше молчать и не спорить с родительницей. Она могла схватить все, что попадалось под руки и запустить в дочь.Девушка трогала рукой шрам, который остался после прошлого приступа ярости. С тех пор она старалась больше молчать. Но бывало, что мать не притрагивалась к рюмке и тогда дети могли пообщаться с ней, не боясь материнского гнева.
В такие дни она пекла им торты и баловала вкусными блюдами. Ведь когда-то она работала кондитером в их поселковом кафе. За ее пирогами приезжали даже из соседних сел, а городские заказывали свадьбы и поминки в их “Стрекозе”, благо, что до города было рукой подать.
Когда она не пила, Вера чувствовала, что Дарья хочет загладить свою вину: она много общалась с детьми, проводила с ними время за играми, а потом тащила их на реку купаться. Но эти счастливые дни заканчивались неожиданно быстро, и мать вновь принималась за старое.
– Мам, может ты уже бросишь пить?– спросила девочка в очередной раз, когда та вышла из запоя. – Меня не жалко, так ты хоть младшеньких пожалей.
Но в то день Дарья проснулась не в настроении и слушать поучения от своей старшей дочери ей не хотелось, да и к тому же страшно болела голова.
– Ты кто такая, что будешь мать поучать, что мне делать? – голосом, полным злобы, проговорила та, повязывая на голову косынку.– Поживи с мое, да хлебни мое, тогда посмотришь, как это тащить троих детей одной. Непутевая ты и есть непутевая, ничего в жизни не понимаешь.
– Хватит меня обзывать непутевой, чего я тебе сделала плохого?– девочка со злостью смотрела на мать.
– Я уже и на улицу лишний раз стараюсь не выходить, бабки на лавочках при моем появлении шушукаться начинают, чуть пальцем не тычут. Меня и в школе так обзывать будут, а все благодаря родной матери.– Вера положила руку на грудь и, согнувшись в пояснице, поклонилась.
Дарья хотела ответить дочери, но только пробурчала что-то под нос нечленораздельное и принялась готовить завтрак.
–Юрка, Галка, завтракать, –Дарья раскладывала кашу по тарелкам.
За столом дети вели себя необычно тихо. Галка исподтишка поглядывала на мать, а Юра ел, уткнувшись носом в тарелку.
– Что, невкусно? – Дарья с тревогой смотрела на детей. Обычно за столом они вели себя шумно и чаще ей приходилось усмирять детей, покрикивая на них.
– Да нормальная каша, – Галя положила ложку. – Мама, ты знаешь, что над нами смеются наши друзья, говорят, что ты пьяница.
Вера перестала есть и с тревогой посмотрела на мать, она боялась материнского гнева. Но на слова Гали мать отреагировала неожиданно спокойно: она только вздохнула как-то глубоко, словно испуская последний вздох, и встала. Потом прошлась по кухне, открыла стол, где у нее обычно стояла бутылка со спиртным, достала ее и вылила в стакан оставшуюся жидкость.
–Вот обещаю вам, детки мои любимые, это будет в последний раз, и больше ни капли не возьму в рот. А кто вам говорит такое про меня, я разберусь сама,– потом подошла к Гале.– Доченька, скажи, кто?
– Мама, какой разберусь?– Вера доела завтрак и положила ложку.
– Говорят все наши друзья, – тут уже и Юра не смог молчать.– Ты пойдешь со всеми разбираться? Лучше завязывай ты с этим, не позорь нас.
Но слова сына задели ее за живое:
– Ах, я вас позорю? Это родная-то мать. Выходит, что вам стыдно за меня? Я вас пою, кормлю, одеваю,– она пустила слезу, которую тут же смахнула рукой. – Вот помру, останетесь одни, тогда поймете, как это остаться без матери.
Галя встала, уронив ложку, и подошла в Дарье:
– Мамочка, не надо умирать, пусть говорят, что хотят. Как мы без тебя будем? К бабушке с дедом я не пойду жить. Я лучше помру тоже, чем к ним идти.
– А я пойду лучше к бабушке, уж она-то нас никогда не обижает, – Юра встал, не доев кашу.
Дарья стала молча собирать посуду, думая о чем-то своем.
Тут в разговор вступила Вера, которая сидя за столом, что-то обдумывала:
– Мама, нам в школу через несколько дней идти, а у нас даже самого необходимого нет. Тебе, видать, не до нас совсем или ты забыла об этом?
–Да, мама, давай завтра в магазин пойдем, надо все прикупить, – Галка подошла к матери и прижалась к ней.
Та повернулась и посмотрела на Веру:
– Ты бы сходила к отцу, попросила у него денег, а то у меня осталось только на хлеб.
– Так папа оставлял деньги специально, чтобы ты нам к школе все купила! – Вера не могла сдержать эмоций. Она знала точно, что отец положил деньги в сервант, чтобы Дарья могла купить все необходимое.
Ох, лучше бы девочка это не говорила. Дарья тут же развернулась и, брызгая слюной, раскричалась на всю квартиру:
– Какая же ты неблагодарная! А на что я вас кормлю? Отец, видите ли, оставил на школу. Да, немного оставил и смотался, не подумав о том, что кормить вас надо каждый день.
Но тут опять за Веру вступился их нежный Юра, который никогда ранее не перечил матери:
–Оставил он вполне прилично, я сам видел, когда он пересчитывал деньги.
Тут Дарья молча посмотрела на детей, обвела их всех глазами, состроив страдальческую гримасу:
–Так болею я, деньги на лечение брала оттуда тоже, – потом посмотрела на старшую и с вызовом, ехидной усмешкой на губах, произнесла:
– А что, может мне лечь и умереть тогда надо? Ты, Верка, небось рада будешь?
Но Вера не стала слушать то, что последовало дальше. Она двинулась к дверям.И уже оттуда, если сдерживая слезы, выкрикнула:
– Пойду к отцу, попрошу еще денег. Но тебе не отдам ни копейки, сама все куплю.
Но в ответ, как всегда, только и услышала:
– Непутевая….
Мать кричала что-то еще, но Вера уже не слушала, она брела по улице, ничего не видя перед собой. Все ее мысли были наполнены обидой, которая последнее время редко покидала ее.
Ей было больно осознавать, что мама, которую она любила очень сильно, превратилась в чужого человека. Она готова была простить ей все, даже ее оскорбления, лишь бы мать бросила пить и стала прежней.
Вскоре показался дом, в котором жили родители отца. Он стоял на краю поселка: когда-то бревенчатый, теперь был обшит сайдингом, с высоким крыльцом, обвитым плетущимися розами. Весь двор напоминал большую клумбу, засеянную яркими цветами. Какие-то из них уже отцвели, но некоторые были в самом разгаре своей красоты.
Вера вспомнила, как однажды, еще совсем маленькой, она потоптала только взошедшие цветы, и бабушка Клара отшлепала ее так сильно, что она еще долго плакала от боли и от обиды, и еще долго отказывалась идти к ней в гости. В маленьком сердечке поселилась ненависть к бабушкиным цветам, она считала, что они главные виновники того наказания. Поэтому, как только она попадала в этот идеальный двор, сразу хотелось ступать по ровным дорожкам из камня на цыпочках, чтобы ненароком не повредить эту красоту.
Девочке казалось, что бабушка любит свои насаждения больше, чем своих внуков. Вот и в этот раз, она взошла на крыльцо и тихонько постучалась в дверь, боясь нарушить тишину большого дома.
– Заходите!– услышала она знакомый голос.
Вера распахнула двери и оказалась в просторной прихожей с большим зеркалом висящим напротив входа. Тут же появилась бабушка, которая на ходу завязывала пояс от шелкового халата.
– Ой, Верочка! – бархатным голосом заговорила она. – Проходи скорее, я как раз собралась перекусить, вместе веселее будет.
Но девочка не спешила, она с тревогой смотрела на двери гостинной, ожидая увидеть отца.
– А где папа? Неужели он уже уехал?
– Нет, папа пока никуда не ездил. Сейчас позову.
И она обернувшись, прокричала в глубь комнаты:
– Виктор, выйди, к тебе дочь пришла, – потом взяла внучку за руку и потянула за собой.– Пошли, пошли, у меня к чаю есть вкусное печенье, сама напекла.
Вера неохотно пошла за бабушкой.
– Садись, садись, - та усадила внучку за стол. Поставила перед ней вазу с ароматным печеньем, налила кружку чая. –Кушай, печенье получилось на славу, давно я такого не стряпала.
Вера протянула руку за стряпней и тут услышала, как на кухню зашел отец. Его шаги она могла узнать с закрытыми глазами.
– Папа, – девочка вскочила и бросилась к отцу. Виктор молча прижал дочь к себе и погладил по голове.
– Ладно, давайте за стол, – бабушка налила дымящийся кипяток в кружку.
Вера пила чай, наслаждаясь действительно вкусным печеньем.
– А ты, дочь, повидаться или дома что случилось?– Виктор оторвался от кружки с кипятком.
Вера закашлялась, поперхнувшись крошкой. Откашлявшись, она посмотрела на бабушку, потом перевела взгляд на отца:
– Пап, я по делу.
– Ну говори уж, чего тянуть? Хотя могу догадаться.
– Нам в школу собираться надо, деньги нужны.
– Ну так и знал, – он встал и нервно заходил по кухне.– Я ведь специально оставлял для этого нужную сумму. Ну могу догадаться, что они ушли не по назначению.
В разговор вступила бабушка, которая за все это время не вставила ни слова.
– Твоя жена обладает одним достоинством: умеет тратить деньги.
Но как бы девочка не была обижена на мать, ей не хотелось давать ее в обиду. Она вздернула голову и с обидой в голосе проговорила:
– Бабушка, я понимаю, что моя мама не идеальная, но большая часть этих денег ушла на продукты, мы ведь не святым духом питаемся.
–Внучка, не защищай свою мать, я тоже знаю, куда она их тратит, – она посмотрела на сына.– Витя, а ты помоги детишкам, кроме тебя, им некому помочь. Я тоже приму участие.
Виктор подошел к дочери и обнял ее:
– Конечно. Но в магазин мы пойдем вместе, купим вам все, что надо. Ты не переживай.
– Папочка, спасибо. Я знала, что ты нас не оставишь,–она заулыбалась. Впервые за эти дни на сердце было радостно.
Домой девочка шла в приподнятом настроении. Но не успела дойти до дома, как увидела бредущих навстречу Галю с Юрой. По их заплаканным лицам было понятно, что-то случилось. Ее сердце нервно забилось, задрожало, словно осенний листок на ветру.
– Что с мамой?
– Да ничего, она там целую компанию подобных собрала. Празднуют день рождения дяди Вовы, который с ней когда-то учился.
–Вот только этого нам не хватало, – Вера решительно направилась домой.