В день смешения языков люди не смогли бросить начатое дело. Сначала они объяснялись жестами. Потом в ход пошли междометия - это было как раз тогда, когда вершина Башни достигла облаков. А через несколько лет каждый житель Вавилона уже свободно мог говорить на любом языке.
И прошли десятки лет. Потом - столетия. И вот Вавилон разменял уже три тысячи лет. И для каждого явления в Вавилоне было более семи тысяч имен. Люди спокойно переходили с эфиопского на китайский, а с китайского перепрыгивали в португальский. И это не мешало им общаться, потому что каждый язык нес свою эмоциональную окраску.
Учителя ругали опоздавших на занятия учеников исключительно на швейцарском немецком - так было принято: "Warum bist du zu spät?" (Почему вы опять опоздали?). А ученики оправдывались неизменно на греческом: "Βοήθησα τη γιαγιά να διασχίσει το δρόμο." (Я переводил бабушку через дорогу).
И каждый житель Вавилона обязательно раз в неделю посещал Башню, тратил несколько часов для того, чтобы забраться на вершину с помощью многочисленных лифтов и целой системы лестниц, и обязательно приносил с собой кирпич, на котором было написано его любимое слово на нескольких языках. Кирпич этот нельзя было просто так положить и уйти - нужно было найти ему особое место в стене. А точнее - место в истории Вавилона. Потому что все слова Башни составляли единую историю жизни города.
Когда у людей так много слов, то их нужно правильно структурировать и хранить. В первом классе в прописях детишки царапали ручками: "ทุกคำควรมีที่ของมัน" (у каждого слова должно быть свое место). И эта фраза передавалась через поколения и века. Поэтому каждый считал своим самым большим долгом принести на вершину Башни то слово, которое по его мнению ни в коем случае не должно потеряться.
