Юнь Чжан рассказывает о приезде своей бабушки (маминой мамы) из Манчжурии в Сычуань в 1950. У бабушки были изуродованы ноги ("золотые лотосы"), и ходьба быстро превращалась в жуткую боль. Юнь Чжан не пишет, сколько бабушка прошла пешком, возможно, она, имея драгоценности, нанимала транспорт, но когда незадолго до нее подобное путешествие совершила мама Юнь Чжан, маме пришлось преодолевать громадные расстояния пешком. Бабушка поселилась вместе с дочерью и зятем, который был высокопоставленным чиновником, однако ее дочь (мама Юнь Чжан) таким высокопоставленным чиновником не была: "Только высокопоставленные служащие имели право жить вместе с родителями, а мама такого права не имела. Ведь зарплат они не получали, и членов их семей тоже обеспечивало государство, а оно хотело уменьшить свои расходы. Хотя отец занимал достаточно важную должность, он оставил собственную мать на попечении тети. Моя мама пыталась спорить: ее мать не будет бременем для государства, потому что живет на средства от продажи украшений, и ее пригласила к себе тетя Цзюньин. Товарищ Ми (мамина начальница) вынесла приговор: в любом случае бабушка не должна находиться здесь, ей надлежит вернуться в Маньчжурию. Отец согласился. Мама яростно с ним спорила, но он заявил: правило есть правило, и он не собирается его нарушать. Одним из главных пороков старого Китая было то, что для человека, облеченного властью, законов не существовало, поэтому коммунисты придавали особое значение соблюдению служащими законов наравне с остальными. Мама рыдала. Она боялась, что у нее снова случится выкидыш. Может быть, муж подумает о ее здоровье и позволит бабушке остаться до родов? И на это он ответил отказом. «Разложение всегда начинается с подобных мелочей. Именно такие вещи разъедают нашу революцию». Маме не удалось его переубедить. Он бесчувственный, решила она. Он не думает обо мне. Он меня не любит.
Бабушка уехала, и мама никогда не простила этого отцу. Бабушка провела с мамой только месяц с небольшим. А ведь она тащилась через весь Китай больше двух месяцев, рискуя жизнью".
Мы видим здесь проявление стремления к высокой морали интеллектуально неразвитыми людьми. Как видим, попытки эти обращаются в чудовищность. Если было, конечно, это стремление.
Государство здесь выступает античеловеческой машиной.
Зарплат люди не поручали, питались в общей столовой.
Жутко, но пусть так. Тогда дайте работу человеку. А если человек нетрудоспособен, обеспечьте его. Какая разница в Сычуани или Манчжурии?
Но государство не хочет функционировать для людей.
Более того, мы видим здесь откровенное нарушение принципа равенства. Высокопоставленные служащие имели право жить вместе родителями. А у невысокопоставленных (большинство) родители должны были быть выкинуты на улицу.
Получается, что фактически выскопоставленные уже выделяют себя из среды. И при всем при этом этот выскопоставленный изображает борьбу с старыми привилегиями высокопоставленных. Зачем? Чтобы зарекомендовать себя перед партией, что, мол, для себя исключений не делает. Это обепечит дальнейший карьерный рост. В то время как создание поводов для нареканий – повредит росту. Откровенный эгоистичный интерес.
Следовать закону, отказываясь брать взятки – это одно, а отравлять людям жизнь во имя закона – это совершенно другое.
Порочность коммунистической системы еще и в том, что коммунистические дельцы не в силах написать справедливых и эффективных законов, тем самым ставя людей перед выбором: следовать ли порочному закону (быть законопослушным) или поступать так, как конструктивно, делая жизнь людей вокруг лучше.