Окончив десятилетку, я решил поступить в военное училище, но не прошёл медкомиссию, подвело зрение, носил очки с толстыми линзами. Мама уговаривала отдать документы в педагогический, я согласился. Окончил институт в 1941 году. После начала войны попытался уйти на фронт добровольцем, не взяли по здоровью.
В июле стали формировать заградительный батальон, об этом мне сообщил мой школьный друг Сашка. И откуда он только всё знал?! «Раз батальон, значит, дело военное!» - решил я. Но оказалось, что это не так. Молодых девушек и парней, которые не подходили для призыва в армию, учили копать траншеи, противотанковые рвы. Не того мне хотелось.
Через год, в августе 1942 года, меня вызвали в военкомат. Ничего хорошего я от этого вызова не ждал. «Опять назначат командовать «малышами» на какой-нибудь стройке» - думал я.
Подойдя к майору, на которого мне указали, я представился:
- Громов.
- Проходи в кабинет, Громов.
Я сел на неудобный стул, мне казалось, что он подо мной развалится.
- На фронт рвёшься? – спросил майор.
- А разве это плохо? – ответил я вопросом на вопрос.
- Нет. В городе открыто военное училище. Артиллерийское, - добавил майор, - есть желание учиться?
- Есть! – подскочил я со стула.
- Тогда завтра к девяти в родные пенаты.
- Не понял?
- В институт свой приходи.
Военное училище располагалось на первом этаже одного из зданий моего педагогического института. Нам, сорока трём, желающим постигать военную науку, предстояло учиться стрельбе из миномёта. Что такое пушка я знал, а вот с данным видом вооружения Красной армии был незнаком. Нас разделили на взводы. Отбор в тот или иной зависел от образования, я попал в «командирский».
Через месяц теоретических занятий, предстоял полевой выход. Помню, как мы обрадовались, что будем стрелять, но не тут-то было. Четыре дня мы учились окапываться, маскироваться, подготавливать укрытия для боеприпасов и личного состава, и это всё под проливным дождём. Дальше – больше!
Установив 50-мм миномёт, я открыл ящик, ожидая увидеть в нём мины, но там были картофелины.
- Товарищ капитан, где мины? – возмутился я.
- Мин мало, а вам ещё многому надо научиться. Пока командир на себе не прочувствует работу расчёта, допускать его командовать людьми нельзя. Приготовиться к стрельбе.
Руководитель стрельб задал координаты, я отрегулировал дальность дистанционным краном.
- Готов, - крикнул я.
- Огонь! – скомандовал капитан.
Второй номер расчёта забросил в ствол картофелину.
- «Бух» - сказал капитан.
Мы со вторым номером «настреляли» три ствола картошки. Потом я уже сам командовал расчётом. Главное было не допустить, чтобы в погоне за скорострельностью, в ствол не опустили две картофелины - мины разом.
В декабре мы готовились к отправке на фронт. В звании младшего лейтенанта я командовал миномётной батареей из двенадцати человек и шести миномётов. Уже на фронте ко мне должны были прикрепить ещё столько же бойцов. Ехали без оружия, то есть без миномётов и винтовок, лишь у меня был наган.
Первым моим военным поприщем был Калининский фронт. Там я провоевал всю зиму. Хорошо запомнился один из боёв. Рано утром две наши стрелковые роты, скрытно пробираясь как можно ближе к немецким позициям, неожиданно наткнулись на миномётную батарею противника. В ходе короткого боя бойцы захватили богатые трофеи. Командир роты отдал мне приказ доставить вражеские миномёты и мины на нашу позицию, дал бойцов в помощь. Обойдя деревню, стоящую на бугре, мы вышли в указанное место. Кроме миномётов и ломаных галет нам ничего не досталось. Закон войны: «Кто первый, того и трофеи!». Я про еду. Кормили-то нас неважно. Делать нечего, приказ выполнять надо. Принесли на себе восемь миномётов и мины. Калибр был, как и наш 50-мм. Быстро их освоили, установили в нужном, как я посчитал, месте. Через час наши начали бой, но немцы быстро перешли в контратаку и погнали наши войска. По телефону мне приказали прикрыть отступающих, вот тут мы и дали немцам жару! Обеспечили такой огонь и скорострельность, что противник остановился, наверное, ему показалось, что сотня миномётов бьёт! Роты вернулись с минимальными потерями. За тот бой я был награждён орденом Красной звезды.
Летом это было, в 1943 году. После короткого отдыха и переформирования нашу миномётную роту отправили за двести километров. Прибыли на 1-й Белорусский фронт, в подчинение командира полка по фамилии Лишчик. Тут же бойцы придумали ему прозвище постыдное для мужчины, да ещё и командира. В первом же бою на новом месте мы потерпели неудачу. Я не вправе говорить, кто был виноват. Немцы обошли нас с правого фланга. Атаковали пехотой в большом количестве. Миномёты на прямую наводку не поставишь, отбивались стрелковым оружием. Перед выходом на позицию нам выдали СВТ. Дрянь, а не оружие! Его только на стену для красоты вешать. Во время короткой передышки мои бойцы спОлзали к мёртвым немцам, притащили несколько их карабинов и патроны, особой удачей был пулемёт МГ, только боеприпасов для него было мало. Вовремя подоспел взвод старшего сержанта Никонова. Когда началась вторая немецкая атака, мы «лениво» постреливали, показывая, что у нас патроны на исходе. Как только немцы вышли всеми силами, заработал наш пулемёт. Правда его быстро заклинило, но и те очереди, что успели из него выпустить, произвели впечатление на врага. Не забывайте про оставшиеся исправными три СВТ, скорострельность у неё хорошая, плюс немецкие карабины, наши винтовки и четыре автомата у бойцов Никонова. В этот раз отбились.
Вышли к селу, оно почти полностью было сожжено фрицами. Бойцы крутили головами, ища местных жителей, но ни одного так и не увидели. Возле реки, где мы остановились, верхом на лошади к нам подъехал мужчина без правой ноги.
- Вы что? Воронки не видели?! Здесь всё немцем пристреляно! – закричал он, - отходите!
Его сбросили с лошади, отвели к командиру полка, а через час поступил приказ отойти. Это спасло жизни многим бойцам, и мне в том числе. Рано утром то место, где мы стояли, немцы накрыли огнём из пушек. Остававшаяся там батарея 76-мм орудий, готовая бить прямой наводкой по наступающему врагу, была полностью уничтожена.
За всю свою короткую жизнь, я никогда не присутствовал на похоронах. А тут сразу двадцать четыре человека! Боец хотел снять с командира семьдесят шестых шинель, но его остановил комбат:
- В ней хорони. Найдёшь чем накрыть.
После похорон командиры отошли в сторону.
- Кто командовал миномётами? – спросил комбат.
- Младший лейтенант Громов, - я сделал шаг вперёд.
- Хорошо, что про себя напомнил. Тебе присвоено звание лейтенант. Воюй, Громов!
Воевать получилось не сразу. Сначала нас отвели в тыл, где прикомандировали к бригаде подполковника Мишурова. Но пока мы до его хозяйства добрались, бригада была разбита противником. Потом наш миномётный батальон отправили в распоряжение 238-й стрелковой дивизии под командованием тогда ещё полковника Красноштанного. После многодневных боёв и неудавшегося форсирования реки его подразделение вывели в резерв. Поступали новобранцы, многих приходилось учить обращению с оружием, так как кроме косы они ничего в своей жизни не видели. Учились и мы. Нам на вооружение поступили 160-мм миномёты.
«Обозный генерал» - так мы прозвали капитана, который отвечал за подвоз боеприпасов, привёз нам 81-мм миномёты противника.
- Мин к ним много. Но! Товарищи командиры, наши потерять вы можете, а трофейные у меня все на счету. Отчитываться будете за каждую трубу!
В бою возле деревни Кухлино я получил приказ открыть огонь раньше пушек. Это было ошибкой. Противник достаточно быстро вычислил нахождение батареи. Как у нас, так и у немцев, на переднем крае были наблюдатели. Нам ответили, да ещё как! Не помогло и то, что мы быстро свернулись и отошли. Больше половины личного состава было либо убито, либо ранено. Трофейные миномёты и мины к ним мы попросту бросили, не хватало сил и транспорта, чтобы вывезти свои. В том бою погиб и командир батальона, и его заместитель, а я был ранен. Снова нас вывели в тыл.
В строй удалось вернуться лишь в декабре 1943 года и не потому, что ранение было тяжёлым. После выздоровления, я был направлен в учебную роту. К тому времени я считался уже опытным командиром, учил пополнение. В конце февраля 1944 года я получил приказ командовать батарей 120-мм миномётов. Вот где сила, вот это мощь!
В начале 1945 года Красная армия вела бои на территории Польши. Здесь нам хорошо помогали бойцы Войска Польского. Они были в каждом подразделении, ходили с нами в разведку, а однажды своими силами выбили фашистов из большого села, наша помощь им не понадобилась.
В первых числах января я, получив звание старшего лейтенанта, стал командиром миномётного батальона, который прикомандировали к 1-й армии Войска Польского под командованием генерал-лейтенанта С. Г. Поплавского. Первую и последнюю встречу с ним помню так, как будто это было вчера. Сначала он много говорил, но потом замолчал, понял, что его не понимают. Нашлись переводчики. «Точность твоего огня должна быть ювелирной. Каждая мина в цель. Погибнут мои бойцы, сниму с тебя погоны вместе с головой!» - сказал он. В его угрозы я не очень-то поверил, но к сведению принял.
Ночью польские разведчики проводили наших корректировщиков как можно ближе к позициям противника. Атака Красной армии и польских войск началась рано утром. Получая по радиостанции координаты опорных пунктов врага, я командовал огнём. Немцы били по крышам и верхним этажам домов из пушек, думая, что там сидят наши наводчики, а они были в подвалах. Это был мой приказ, и ребята его выполнили. Семнадцатого января 1945 года Варшава была освобождена от немцев. На вопрос Поплавского: «Чьи миномёты так точно били?», ему ответили: «Батарея Громова». Пока я лежал в госпитале, моему заместителю лейтенанту Стахову присвоили звание Героя Советского Союза. Когда разобрались, приказ отменять не стали. Наградили меня орденом Ленина, дали звание капитана.
После выписки из госпиталя в свою часть я не вернулся. Видимо командование посчитало, что у меня могут быть обиды. Назначили командовать стрелковой ротой, бойцы в ней были бывшие штрафники, которым вернули награды и звания. Как-то ко мне подошёл старшина.
- Люди про «Героя» в курсе. Тут тебя в обиду никто не даст, - сказал он.
Апрель 1945 года. Наш полк подошёл к немецкому посёлку. Моя рота должна была начать наступление со стороны трёх отстойников, наполненных мутной водой.
- Дойдёшь до центра, помоги тем, кто справа. Не хватит сил - закрепись и удерживай противника! – отдал приказ комбат.
- Ясно.
Капитан Громов погиб в первые минуты штурма. В память о нём, бойцы его роты написали на стене дома: «Здесь прошла батарея Громова!».
