– Как ты можешь так поступать, Оля? Я же нуждаюсь в помощи! – возмущалась Маргарита Павловна. – Соседи, посторонние люди, жалеют, а ты нет.
– Мама, если все так плохо, давай я привезу врачей? Они тебя осмотрят, если нужно, госпитализируют, – предложила Ольга.
– Ну вот тебе опять меня бы только в больницу запихать! – возмутилась Маргарита Павловна. – А я устала, не хочу никаких врачей. Вот так и найдешь меня когда-нибудь одну в четырех стенах, уже остывшую.
Оля всегда была папиной дочкой – с ним ходила на рыбалку, смотрела футбол на стадионе, делилась своими детскими радостями, ловила в луже головастиков и тритонов. Мать ей почти не занималась, вся была в науке – работала в НИИ, была на хорошем счету, преподавала в вузе. Ее научные работы считали блестящими, а вот семья Маргариту Павловну волновала мало.
Когда Оле было двенадцать, Маргарита развелась с отцом девочки и запретила им видеться. На суде женщина заявила, что муж ведет асоциальный образ жизни, не работает.
Тот оправдывался:
– Милая, но я же вот только попал под сокращение, все наладится. И никакого асоциального образа жизни, просто у нас дом старый с мамой, под расселение, там всякие люди живут.
– Своего ребенка я в такую среду не отпущу! – заявила Маргарита Павловна. – Плати алименты или лишишься родительских прав.
Оля с трудом переживала эту трагедию. А через год отец умер от инфаркта. Совсем молодой мужчина просто не вынес давления со стороны бывшей жены.
И тогда Ольга взбунтовалась. Она убегала из дома – неизменно к бабушке, маме отца, отказывалась жить с Маргаритой Павловной, звала ее исключительно по имени и отчеству.
А мать действовала своими методами.
Если Оля задерживалась хоть на пять минут, та сразу начинала разыгрывать сердечный приступ. Шла к соседям, просила вызвать «Скорую», закатывала глаза. Один раз Оля пришла в разгар этой комедии. Увидев блудную дочь, минуту назад «умирающая» мать схватила ее за ухо и потащила в комнату. А потом вернулась соседка, и Маргарите Павловне снова резко стало «плохо».
Один раз Оля даже явилась в органы опеки, попросила, чтобы ее забрали в детский дом, но там причин для подобного не нашли. Тогда Оля вынудила мать ее избить, просто вывела из себя, явившись под утро в компании сомнительных маргиналов. Конечно, ударом была всего лишь пощечина. Зато при свидетелях. А на медицинском освидетельствовании нашли и другие синяки. Разбираться никто не стал, до восемнадцати лет Ольгу передали под опеку бабушки, мать платила ей алименты.
Соседям Маргарита Павловна выдавала свою версию происходящего:
– Ольга моя совсем с катушек сорвалась, – рассказывала она. – Идет по стопам неблагополучного отца. А что я могу сделать? Шатается по ночам, учебу забросила, встречается с мальчиками.
– Да уж, не повезло вам, – сочувствовала ей соседка Наталья. – Наш Мишенька совсем другой.
– Вот и я говорю, у всех дети, а у меня будто подкидыш. Все это бывшего мужа гены.
– И как же вы теперь? – сокрушалась соседка. – Что делать будете?
– Ну, материнское сердце не камень, – притворного грустила Маргарита Павловна. – Буду ждать, пока Олечка одумается.
Жалость и сочувствие со стороны окружающих ложились бальзамом на сердце Маргариты Павловны. Она самозабвенно описывала в красках свою трагедию. А дочь представляла почти малолетней преступницей, так жалости было еще больше.
Впрочем, грустила Маргарита Павловна не в одиночестве. Уже через год в ее квартире появился новый молодой мужчина. Это соседи не слишком одобряли, но понимали, что Маргарита Павловна просто ищет утешения в своем горе.
Когда Ольге исполнилось восемнадцать лет, бабушку забрала к себе ее старшая дочь. Квартиру продали, племяннице ее долю, унаследованную от отца, тетка выплатила сполна.
Ольга вернулась по месту прописки. В первый же вечер вышвырнула из дома любовника матери. А когда тот попытался вернуться, пригрозила, что в следующий раз сообщит о его домогательствах в полицию. Сожитель матери сбежал еще до того, как Маргарита Павловна пришла с работы.
– Где Женечка? – спросила она дочь. – Я ему вкусненького принесла.
– Нет больше тут Женечки. И не будет. Нечего всякий сброд в квартиру таскать! – заявила матери Ольга. – В своей комнате теперь снова я буду жить.
– Но как же так? – попыталась переубедить ее мать. – Почему не у бабушки?
– Мам, я тут прописана, какие могут быть споры вообще? – удивилась Ольга. – А будешь мне мешать или препятствовать, пожалеешь. Я тебе не папа, сама кого хочешь доведу. Знаешь про яблочко от яблони? Так вот, твои фокусы насквозь вижу.
На нее и правда не действовали материнские фирменные приемы. Ни жалости, ни злости Оля уже не испытывала. Через год в кулинарном техникуме она встретила будущего мужа Пашу. Они поженились, родилась дочь Катя.
Деньги, оставленные теткой, Оля сохранила, не потратила. Их добавили к Пашкиной комнате и купили однокомнатную квартиру. Приводить мужа и ребенка к матери Ольга не планировала.
Через пару лет их отношения даже смягчились. Маргарита Павловна потеряла работу в институте, перебивалась репетиторством, но ее специальность не была востребованной. У Ольги, наоборот, все было хорошо. Они с мужем работали в одном ресторане в разные смены, воспитывали дочь, неплохо зарабатывали.
Когда стало понятно, что им нужна вторая комната, Ольга предложила матери родственный обмен: однокомнатная достается Маргарите Павловне, а они переезжают в двушку. Но та начала скандалить, что ей не нравится район, этаж, в общем, идею пришлось оставить. На доплату они сами накопили и взяли квартиру побольше. Павел в отношения жены с матерью не лез, считая это излишним.
Маргарита Павловна, лишенная возможности тиранить дочь, выбрала другую тактику. Теперь с Ольгой она была показательно-ласковой. Интересовалась здоровьем и успехами внучки, приглашала Катеньку к себе. Оля немного оттаяла, стала привозить матери, все время жаловавшейся на материальные проблемы, готовые обеды и продукты. Но брать ее на полное содержание не спешила, она прекрасно знала, чего на самом деле стоят эти жалобы.
А вскоре ее подозрения и ожидания подтвердились. Во время очередного визита к матери Ольга заметила, что та жалуется на здоровье. Предложила обследование, была готова организовать осмотр на дому. Но Маргарита Павловна отказалась. Оля сразу вспомнила детство и вечные мамины манипуляции, имитации сердечных приступов.
Она уже спускалась по лестнице, оставив мать наедине с телевизором, как вдруг встретила старшую по подъезду Раису Григорьевну. Голос у той был зычный, словно фабричный гудок. Раиса Григорьевна махнула Оле рукой и пригласила в свою квартиру.
– Вы чего это мать решили голодом уморить? – басила старшая по подъезду. – Не дело это. Она вон бледная вся, синяя уже, жилки просвечивают. А худющая, скоро ветром унесет.
– Она всю жизнь такая, ничего нового, – ответила Ольга. – И не голодает, выдумки все это.
– Да как не стыдно тебе меня во вранье обвинять?! – забасила Раиса Григорьевна. – Кого хочешь спроси. А мать твоя сидит целыми днями у подъезда и поесть клянчит. Говорит, всю пенсию вам отдает, потому что у тебя муж-алкоголик и в долги залез.
– Да что за бред?! Пашка даже по праздникам трезвый, он поваром работает, как и я. Да у него в ресторане вообще сухой закон для всего персонала, сразу увольняют, – объясняла Ольга.
– И долгов нет? Опять мамаша твоя за старое взялась, внимания хочет? – вздохнула Раиса Григорьевна. – Помню, какие она концерты тут давала, что ты трудный подросток. Только я в детской комнате милиции работала и знало, как дело обстояло. Тебя даже на учете не было. А с едой что? Неужто правда голодает? При зяте и дочке поварах-то?
– Да неправда это, Раиса Григорьевна, я же сумками ей еду таскаю! – возмутилась Ольга. – Идемте, покажу.
Они поднялись на этаж выше. Оля открыла дверь своим ключом. Маргарита Павловна в это время сидела за столом на кухне перед телевизором. Перед ней исходила паром чашка чая с лимоном, в руке женщины был бутерброд из белого хлеба с маслом и красной икрой.
– Шикарно живешь, Маргарита Павловна! – хмыкнула Раиса Григорьевна.
Мать Ольги поперхнулась чаем.
Ее чуть было и правда не пришлось откачивать. С этого дня спектакли с голодовками были окончены. Зато начались новые. Мать демонстративно падала на лестнице, Ольге звонили, чтобы ее поднять и завести в квартиру. Вызывала по вечерам «Скорую» с жалобами на боли в сердце. Вскоре все соседи снова обсуждали, какая у Маргариты Павловны бессердечная дочь.
А сама виновница всего этого переполоха, ощутив себя королевой положения, требовала:
– Работать я теперь не могу, Оля, видишь, сердце шалит. Придется вам меня к себе перевезти и взять на содержание.
– Да, конечно, единственная твоя болезнь, мама – это воспаление хитрости. От него и все проблемы, – отвечала ей Ольга.
– Ну почему чужие люди мне верят, а родная дочь ведет себя так безразлично? – жаловалась Маргарита Павловна. – Неужели тебе все равно, что подумают люди?
– Мама, эту стадию отношений мы уже прошли в детстве, – спокойно ответила Оля. – Я брать тебя на содержание не буду, ты достаточно молодая женщина, можешь даже замуж еще выйти, если захочешь. И до пенсии вполне сможешь доработать.
– Но я не хочу! – возмутилась Маргарита Павловна. – Всех моих подруг обеспечивают их дети. Почему я должна вкалывать как вол?
Ольге довольно быстро надоели все эти игры, но и оставить победу за матерью она не могла. Поэтому после очередного демонстративного вызова «Скорой помощи» привезла к матери целую бригаду врачей из дорогого платного медицинского центра. Маргарита Павловна торжествовала.
А Оля, чтобы мать потом не рассказывала снова сказки соседям, пригласила их всех в квартиру. Пообещала, что врачи бесплатно измерят давление и пульс. Платным специалистам было без разницы, кого осматривать. Но основное внимание, конечно, досталось Маргарите Павловне. А соседки, устроившись рядком на диване, с интересом вслушивались в слова доктора.
– Ну что, – сказал он Ольге, – здоровье у вашей мамы как у космонавта. Пульс, давление, сердцебиение просто идеальные, кардиограмма тоже образцовая. Я еще могу предложить сделать ей МРТ, сосуды просветить, правда, уже в нашем центре. Но пока готов сказать, что все ее болезни исключительно от головы.
– Как это?! – вскричала Маргарита Павловна. – Вы что меня тут, сумасшедшей только что назвали?
– Почему же, – улыбнулся доктор. – Вы просто чересчур мнительная и любите внимание, поэтому можете сами верить в ухудшение самочувствия и даже его усиливать. Но я видел все результаты кардиограмм при выездах к вам «Скорой». По ним можно смело сказать, что вы, уважаемая, просто симулянтка.
– Оля, выгони его отсюда! – закричала Маргарита Павловна. – Это неправильный доктор, шарлатан. И вызови мне «Скорую», дышать нечем, в глазах темнеет.
Маргарита Павловна привычно повалилась на подушки, ожидая, что все вокруг засуетятся. Но не тут-то было. Соседки сидели с улыбками, медсестра мерила им давление. А Ольга обсуждала с врачом возможный план действий.
– Доктор, а вот эта склонность симулировать, она не может быть признаком психического или нервного заболевания? Может, маму положить обследоваться в профильную клинику?
– Да, конечно, иногда и деменция так начинается, я бы советовал вам все-таки ее положить на время, – с улыбкой ответил врач.
– Ага, вы меня в психушку упечь хотите и квартиру отобрать? – внезапно вернулась к жизни Маргарита Павловна. – А вот не получится! Я здоровее всех, да и любое обследование это покажет.
– Да как же, Маргарита Павловна, ты же рассказывала про операцию на сердце и инвалидность, и что дочка тебя из больницы не забрала?! – возмутилась соседка Наталья. – Снова вранье?
Ольга лишь развела руками. Врач закончил осмотр, соседки тоже потянулись к выходу. На Маргариту Павловну они теперь смотрели посмеиваясь. А та злилась и все пыталась предъявлять претензии то дочери, то врачам. Но ее никто не слушал.
Осознав, что ее планы провалились, через неделю Маргарита Павловна нашла себе работу вахтером в своем бывшем институте. Там про ее художества еще ничего не знали и жалели женщину, которая постоянно жаловалась на дочь и соседок.
А Ольга прервала всякое общение с матерью. И больше никто из соседей не смеет ее в этом упрекнуть. А это еще один интересный рассказ про свекора👇🏼