Нащупав карандаш и дневник, он написал: «19.00. Полностью ослеп». Осторожно, чтобы случайно не выронить, взял ключ от сейфа, открыл его, достал наградной пистолет, сел. Ну вот и всё. Кому я нужен беспомощный? Перед мысленным взором пролетела вся жизнь. Институт, работа в резидентуре стран Азии, друзья, иных давно уж нет. Жена и дочь, ушедшие в мир иной. Трудная работа по созданию мощной разведки, крушение Советской Родины и неизменный вопрос: не зря ли отдана жизнь стране, которую так легко похоронили? Вместе с той Родиной похоронили всё то, что он создавал, некогда самую могущественную организацию. Похоронили, казалось бы, смысл всей его жизни? Неужели всё зря?! Холодный ствол конулся виска. На календаре была весна: 30 марта 2012 года.
У меня в руках очень интересная книга Анатолия Житнухина «Леонид Шебаршин». Леонид Владимирович Шебаршин – поистине, легендарная личность. Последний руководитель советской разведки в системе КГБ СССР, генерал-лейтенант, человек чести и воинского долга. Его коллеги говорят о нём, как о честнейшем человеке, высочайшего уровня профессионале своего дела.
Эти качества Шебаршина — честность, искренность, откровенность — определяли его бескомпромиссные, а порой — и чрезмерно резкие оценки в период политического размежевания советского общества. К сожалению, их же использовали в своих целях попутчики Леонида Владимировича, особенно те, кто прорвался во власть на мутной волне горбачёвской перестройки…
В лёгкой, публицистической форме автор книги прослеживает весь жизненный путь Леонида Шебаршина. Вообще, о людях, связанных с разведкой, писать трудно. Т.к. разведка любит тишину. Вся деятельность разведчика – сплошная государственная тайна. Автор подробно описывает трудное послевоенное детство. Отец Леонида пришёл с войны живым и здоровым, но не смог победить тягу к алкоголю, к которому пристрастился за время войны. Вскоре он умер. Мать Леонида надрывалась на нескольких работах и всё твердила, что он – единственная надежда и опора в семье. И Лёня не подвёл, окончил школу с серебряной медалью и поступил в Московский институт востоковедения. По счастливой случайности институт востоковедения объединили с Московским государственным институтом международных отношений.
«Шебаршин учился уже на третьем курсе, когда Институт востоковедения решили закрыть и слили с вузом, одно название которого — Московский государственный институт международных отношений — у многих однокашников Шебаршина вызывало трепет. Произошло это уже после смерти Сталина — события, которое, естественно, в студенческой среде не прошло незамеченным. Как вспоминает Шебаршин, в марте 1953 года смерть Сталина казалась катастрофой. Но тут же замечает: «Катастрофы, как нам думалось, не произошло, а улучшения в нашей общей жизни наметились довольно скоро».»
1958 год. По окончании учебы Леонид Шебаршин едет в первую зарубежную командировку в Пакистан. Четыре года проведённые в знойном Карачи пролетели быстро и завершились в должности 3-го секретаря посольства. В Москве Шебаршин был принят на работу в отдел Юго-Восточной Азии МИДа СССР. Он пристально наблюдал за деятельностью сотрудников советской резидентуры Карачи. Их работа завораживала Шебаршина. И вот будучи в Москве Леонида Владимировича пригласили на работу в Первое главное управление КГБ СССР с одновременным зачислением в разведшколу.
«Как вспоминает начальник 1-го отдела ПГУ КГБ Макаров, почти все слушатели школы уже побывали за рубежом и привнесли в их среду свой опыт работы и впечатления от зарубежных командировок. Уровень развития и общеобразовательной подготовки большинства из них был довольно высоким. «И всё же среди слушателей отделения Леонид Шебаршин выделялся. Обаятельный, доброжелательно настроенный, эрудит-книжник, он приятно удивлял своими разнообразными знаниями, логикой рассуждений, культурой речи и дружелюбной иронией. Мысленно я отдавал ему пальму бесспорного первенства в нашем отделении»
…Виктор Фёдорович (посольский советник в Пакистане В. Ф. Стукалин) спустя почти полвека после работы в Пакистане считает, что Шебаршин тогда заметно выделялся среди других сотрудников внешнеполитической группы своей эрудицией и подготовкой. Он прекрасно знал английский и урду, свободно общался на фарси и французском, был очень начитанным человеком. При этом английским языком он владел так хорошо, что составлял документы в пакистанский МИД, сам редактировал и перепечатывал их на машинке. Это обычно поручалось только специалистам очень высокого класса.».
В декабре 1964 года Леонид Владимирович Шебаршин вновь едет в пакистанский город Карачи.
«Снова он погружается в знакомую и завораживающую атмосферу восточной жизни.
И снова — Пакистан! И конечно же — Карачи, огромный город, раскинувшийся под палящим солнцем на раскалённом каменистом побережье Аравийского моря.
Накануне командировки в его семье произошло новое пополнение — родилась дочь Таня. Нельзя не упомянуть и ещё об одном важном событии: Шебаршины наконец получили отдельную квартиру. Располагалась она в Кузьминках, на первом этаже «хрущёвской» пятиэтажки, но по сравнению с прежним, коммунальным жильём в Марьиной Роще казалась настоящим дворцом: две комнаты, своя кухня и ванная с горячей и холодной водой!
Четыре года службы в Пакистане не прошли даром. Не каждый начинающий разведчик мог похвастаться такими результатами: три вербовки, восстановлена связь с ценным агентом, поддерживались контакты ещё с тремя агентами. И всё же один из завербованных оказался двойником.
«С его помощью, — вспоминал Шебаршин, — я проникал в американское посольство, а пакистанская контрразведка с его же помощью контролировала все мои хитроумные ходы. На последней встрече (поздно вечером, в машине, меж пологими исламабадскими холмами) „Хасан“ — таков был псевдоним агента — плакал настоящими слезами, клялся, что никогда не забудет русского друга и готов продолжать работу. Мой голос тоже, кажется, срывался от волнения. В темноте я трогал лежавшую под сиденьем тяжёлую монтировку и думал: как хорошо бы обрушить её на голову моего плачущего приятеля…»
Именно в Пакистане Шебаршин стал впервые получать чужие совершенно секретные документы, делая снимки или обычной «Экзактой», или специальными, приспособленными для особых условий «Алычой» и «Гранитником». Плёнки закладывались в тайничок, оборудованный в старой кирпичной кладке, и забирались оттуда курьером. В этот период Шебаршин не имел почтовой и телеграфной связи с резидентурой в Карачи.
А главное, как считал Леонид Владимирович, — именно в Пакистане после удач, чередующихся с печальными срывами, в нём окрепла уверенность, что он может быть разведчиком, что эта профессия ему по душе и по плечу…»
Очень осторожно, чтобы не раскрыть лишние детали, автор книги описывает работу резидента в Пакистане. 50 градусов днём и 35 градусов ночью, пакистанская жара была подчас невыносимой. Надо было ехать в трущобы Карачи на встречи, на закладки тайников. Туда надо было ехать одному без прикрытия. Там могли запросто пырнуть ножом или всадить пулю, где легко можно было пропасть без следа. Не выдерживал жары двигатель старенького авто, надо было идти или бежать на встречу, опоздание означало потерю контакта. В разведке не ждут и не опаздывают.
Вообще, я люблю читать о профессионалах своего дела. В подобных книгах раскрываются, порой, такие незаметные, но такие необходимые штрихи характеры, которые создают настоящего лидера. В Леониде Владимировиче ярко проявлялось стремление, как можно больше читать книг. Поэтому не раз отмечалась его грамотность в изложении тех или иных сложных заданий, отчетов и т.д.. Шебаршин старался помочь и прикрыть своих коллег. Случалось, что его прикрытием пользовались перебежчики. Несмотря на это, Шебаршин защищал любого, с кем случались неудачи. Разведки без неудач и проколов не бывает. Он никому не отказывал в помощи. В нем видели честного и принципиального человека. Он не изменил своих убеждений и принципов в связи с крушением Советского Союза.
С 1971 шесть лет Шебаршин работает резидентом в Индии. Затем отъезд в Москву. Назначение заместителем начальника отдела ПГУ КГБ СССР. И снова командиром в качестве руководителя резидентуры. 1979 год, Иран.
««Америка хуже Англии, Англия хуже Советского Союза, а Советы хуже Америки и Англии вместе взятых!» — заявлял Хомейни. Однако причины и характер такой враждебности были различными. Если США и Англия олицетворяли для исламистов нечто вроде всеобъемлющего зла, то в Советском Союзе они усматривали своего главного идеологического соперника в борьбе с империализмом. Исламская республика не могла примириться с тем, что СССР поддерживал на Востоке национально-освободительное движение, действовавшие там партии и организации левого толка, которые, по мнению сторонников Хомейни, должны были уступить место религиозному движению, основанному на идеях шиитского фундаментализма.
Вопреки сложившимся тяжёлым обстоятельствам, вспоминает Шебаршин, каждый день проводились встречи с источниками. В кромешной тьме кто-то из работников выходил в город, ехал по пустынным улицам, шёл пешком, отыскивая заветную дверь, за которой его ждал наш помощник, или поднимал в условленном месте брошенную смятую сигаретную пачку и извлекал предназначенное для него сообщение. Надо было не только убедиться в отсутствии наблюдения, но и не попасть на глаза патрулям исламских комитетов или стражам исламской революции. Время было такое, что патрули нередко сначала стреляли и лишь потом спрашивали: «Кто идёт?»
Ночные выходы были особенно тревожными. С закатом солнца огромный город погружался в непроглядную тьму. Ни одного огонька вокруг — налёты иракской авиации всех повергали в смятение и страх.»
Пожалуй, командировка в Иран была самой сложной в жизни Леонида Владимирович. Обстановка накалилась до предела. Автор книги детально описывает работу Шебаршина в Тегеране. Риск был колоссальный. А затем случилось ЧП
«В ряды резидентуры затесался предатель… Для резидента такое известие — страшный удар. Измена — худшее из того, что может случиться в разведке. За этим — сломанные судьбы разведчиков, провалы, трагедии. Для Центра — катастрофа, после которой часто приходится всё начинать сначала.
Раскрыл Кузичкин и все контакты резидентуры с работавшей в подполье и сотрудничавшей с КПСС партией Туде. Один из её нелегальных руководителей не сумел уйти по отработанному каналу за кордон, вернулся в Тегеран и ночью перемахнул через стену советского посольства. К посольству подъехали несколько автомашин с иранскими контрразведчиками, которые шли по следу, но наши дипломатические работники не дрогнули и не сдали его. Но не всем удалось спастись. Начались аресты руководителей Народной партии Ирана, сданных Кузичкиным. Обстановка накалялась, и Шебаршин получил приказ из Москвы возвращаться — дипломатическая неприкосновенность не давала никаких гарантий безопасности.»
Ситуация с перебежчиком отразилась на службе Шебаршина по возвращении в Москву из Тегерана (1983 год). Казалось, что всё катится для Леонида Владимировича в бездну. Все его заслуги перечеркнула ситуация с Кузичкиным. Предложили не самую высокую, мягко скажем, должность заместителя заведующего оперативно-аналитическим отделом. Правда, через восемь месяцев его назначают заместителем начальника информационно-аналитической службы (информационного управления) ПГУ. Владея огромным потоком информации, Леонид Владимирович ясно видел, как страна медленно сползает в пропасть.
Как человек, верный присяге и воинскому долгу, Шебаршин мучительно искал ответ на вопрос, как КГБ и разведка могутт предотвратить надвигающуюся катастрофу. Однако, судьба уготовила Леониду Владимировичу жесточайший удар: в январе 1984 года скончалась дочь Татьяна. Горе переживал долго и тяжело. Вместе с тем, обстановка в стране вышла из под контроля. Горбачев с новыми реформаторами разрушал СССР на глазах. Рушилось все то, ради чего Шебаршин и тысячи других офицеров отдали все годы службы, а иногда, и жизни. Конечно, реформы были нужны, страна переживала кризис. Он понимал, что так жить больше нельзя, но что делать, он, как и многие другие, тоже не имел представления. Но вместо реформ верхушка КПСС разрушала саму коммунистическую партию, как основу социалистического строя. А Шебаршин был горячим сторонником социализма. Да, партии было много в хозяйственных и служебных делах, зачастую, она мешала, нежели помогала. Будучи заместителем председателя КГБ СССР — начальником ПГУ КГБ СССР. Шебаршин предложил ограничить влияние партии на служебную деятельность органов разведки. Однако, встретил резкое непонимание председателя КГБ СССР Крючкова.
««Мои взгляды на положение и перспективы партии начинают заметно отличаться от взглядов председателя, и ему это известно. Я против того, чтобы партийные организации встревали, как это было раньше, в наши служебные дела, но думаю, что они могут играть полезную воспитующую и дисциплинирующую роль. Главное же не в этом — Крючков никак не может смириться с мыслью о том, что коммунистическая партия обречена на гибель, он полагает, что и органы госбезопасности могут погибнуть вместе с ней».»
Шебаршин понимал величие Сталина, но не понимал поддержку оголтелого потока лжи на него. Он не понимал вины КГБ в репрессиях, при чем тут репрессии? И как мне кажется, Леонид Владимирович, будучи москвичом, никогда не бывавшем в дальних гарнизонах, в малых городах, не представлял себе, как живут люди там, далеко за кольцевой. По его признанию, только советское телевидение говорило правду о жизни в СССР.
Л.В.Шебаршин высказал идею смещения Горбачева. Однако, он запретил спецподразделениям КГБ принимать участие в штурме парламента. Об этом он будет жалеть и казнить себя всю оставшуюся жизнь. Он вдруг возомнит, что это он предал ГКЧП, это он помешал сохранить Союз. На его беду, никто не смог заверить его, что крушение СССР началось задолго до Горбачева, что экономика Союза, в силу марксистских догм, была убыточной всегда. Что расходы на братские компартии, на Африку, Азию, Кубу и прочее пробивают в бюджете страны огромную дыру. Хотя ранее, он склонялся к мысли, что крах СССР начинался не 1991 году. Автор пишет:
Шебаршина молили о помощи коллеги из ГДР, обвиняли его в предательстве, а он ничего сделать не мог и переживал это как личную трагедию. Весь архив ШТАЗИ после падения Берлинской стены достался американцам и теперь немецких разведчиков ловили и приговаривали к длительным срокам.
«Так, после событий августа 1991 года КГБ возглавил В. В. Бакатин, который прямо заявил: «Я пришёл, чтобы разрушить эту организацию». А в своей книге «Избавление от КГБ» (М., 1992) Бакатин, обогативший свою лексику презрительным словом «чекизм», так обозначил цель, которую он преследовал: «Я вынужден был не просто начать забой скота — его истребление…»»
Видя полный развал КГБ, своего детища – управление разведки, Шебаршин в сентябре 1991 года уходит в отставку. Это потом хитрый лис Евгений Максимович Примаков позовёт Шебаршина своим замом. Примаков забыл, как прилюдно отстранился от Шебаршина. Всю оставшуюся жизнь Леонид Владимирович будет терзаться мыслью о том, как так получилось, что КГБ позволил нескольким иудам развалить его Родину? Не является ли он предателем своей отчизны?
В марте 2005 года Л.В.Шебаршина ждал еще один удар: после тяжелой болезни ушла из жизни супруга Нина Васильевна. Родственники редко навещали Леонида Владимировича. Он всё больше предавлся своим грустным размышлениям, стал замкнутым. Через 7 лет раздался роковой выстрел.
Что нам оставил Леонид Владимирович Шебаршин? Семь очень интересных книг: «Рука Москвы», «Записки из жизни начальника разведки», «И жизни мелочные сны», «Хроники Безвременья: Заметки бывшего начальника разведки», «КГБ шутит: Афоризмы от начальника советской разведки», «Последний бой КГБ», «Реквием по Родине». Пример чести и преданности Родине, добрые и искренние отношения к сослуживцам, учеников – разведчиков, ставшими профессионалами своего дела. И, конечно же, добрую память о себе.
Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста 👍 и подписывайтесь на мой канал
Статья написана в рамках Марафона чтения книг издательства "Молодая гвардия". О марафоне можно прочесть здесь.