Галина Степановна замерла у края грядки, не веря своим глазам. Там, где вчера красовались ягоды клубники, налитые соком, зияли проплешины. Кто-то нагло обчистил ее гордость, ее детище, взлелеянное натруженными руками, бесконечными прополками, подкормками и поливами.
— Чтоб тебя! — вырвалось у нее. — Да кто ж такой бессовестный?
Она огляделась, будто надеясь застать вора на месте преступления. Но вокруг царила безмятежная дачная идиллия: стрекотали кузнечики, лениво жужжали пчелы, где-то вдалеке тарахтела газонокосилка. «Ну погоди у меня», — процедила Галина Степановна, чувствуя, как внутри закипает праведный гнев.
Подозрение молнией пронзило ее мысли. Конечно, это наверняка проделки того оболтуса с соседнего участка! Как его... Костя, кажется? Галина Степановна решительно направилась к забору, отделявшему ее владения от участка Акинфеевых. Из-за живой изгороди доносились приглушенные голоса.
— Мам, ну чего ты опять? — донесся недовольный подростковый бас.
— А того! — отвечал женский голос. — Вечно ты где-то шляешься, ничего по дому не делаешь. Вон, забор покосился, а тебе и дела нет.
— Да задолбала ты уже! Сами делайте свой забор!
— Ах ты...
Галина Степановна постучала по штакетнику, прерывая перепалку.
— Хозяева! Есть кто живой?
На той стороне воцарилась тишина, а потом калитка приоткрылась, являя взору недовольное лицо соседки.
— Здрасьте, Галина Степановна, — протянула та без особого энтузиазма. — Чего вам?
— А вот чего! — прищурилась женщина. — Не знаете, часом, кто по моим грядкам лазит? Клубнику мою ворует?
Соседка — как же ее, Наталья? — нахмурилась:
— Это вы на что намекаете?
— Да ни на что я не намекаю! — всплеснула руками Галина Степановна. — Я прямо спрашиваю: ваш оболтус, часом, не шарился ночью по моему огороду?
Лицо Натальи залилось краской.
— Да как вы смеете! — взвизгнула она. — Мой Костенька не вор какой-нибудь! Да он...
— Мама, кто там? — раздался голос, и в проеме калитки показалась взлохмаченная голова подростка.
Галина Степановна смерила его уничижающим взглядом. Так и есть — тот самый шалопай, которого не раз видела, как он шастает по поселку с сигаретой в зубах.
— А вот и голубчик! — воскликнула она. — Ну-ка признавайся, ты по ночам к соседям в огород лазишь? Ты клубнику мою обобрал?
Парень опешил, хлопая глазами:
— Чего? Вы о чем вообще?
— О том самом! — Галина Степановна ткнула в него пальцем. — Думаешь, не видно, что ты за фрукт? Все соседи знают, что ты хулиган и бездельник. А теперь еще и вор!
— Да вы что, с дуба рухнули? — вспыхнул Костя. — Больно надо мне вашу клубнику!
— Хватит! — Наталья оттеснила сына. — Галина Степановна, вы не имеете права обвинять моего ребенка! Да как вам только в голову пришло такое?!
Но Галина Степановна уже не слушала. Праведный гнев затопил ее с головой.
— Ах, не имею права? — прошипела она. — Да я сейчас всем соседям расскажу, какое чудо у вас растет! Пусть знают, кого остерегаться надо!
Она развернулась на каблуках и зашагала прочь, чувствуя спиной испепеляющие взгляды Акинфеевых. «Ну погодите у меня, — думала она, сжимая кулаки. — Я вам устрою!» А в небе равнодушно сияло солнце, заливая дачный поселок обманчиво мирным светом.
Новость о пропаже клубники разлетелась по дачному поселку быстрее лесного пожара. К вечеру того же дня на участке Галины Степановны собрался импровизированный «консилиум» соседей.
— И вы представляете, — горячилась хозяйка, разливая чай по чашкам, — этот паршивец еще имел наглость все отрицать!
Зинаида Марковна, соседка Галины Степановны, сочувственно покачала головой:
— Ах, молодежь нынче совсем распоясалась. Никакого уважения к старшим!
— А может, и не пацан вовсе? — подал голос Петр Ильич, пенсионер с соседней улицы. — Мало ли кто мог позариться.
Галина Степановна фыркнула:
— Ой, бросьте! Кому еще? Все ж видели, как этот оболтус слоняется без дела. Того и гляди, до чего похуже дойдет.
Разговор прервал стук в калитку. На пороге стояла Наталья Акинфеева, бледная и взволнованная.
— Галина Степановна, можно вас на минутку?
Хозяйка поджала губы, но кивнула:
— Ну, проходите.
Наталья нерешительно потопталась у входа:
— Я... это... извиниться хотела. За утро. Мы с Костей поговорили, и...
— И что? — прищурилась Галина Степановна. — Сознался, голубчик?
— Нет! — вспыхнула Наталья. — То есть... В общем, он клянется, что не брал вашу клубнику. И я ему верю.
Галина Степановна презрительно хмыкнула:
— Ну еще бы! Мать родная — и не поверила.
— Послушайте, — Наталья шагнула ближе, понизив голос, — давайте не будем горячиться. Может, мы вместе попробуем разобраться? Это недоразумение.
Но Галина Степановна уже завелась:
— Какое еще недоразумение? По-вашему, моя клубника сама себя съела? Нет уж, дорогуша. Пусть ваш сынок отвечает за свои художества!
Наталья побелела, губы ее задрожали:
— Да как вы... Да мы...
Она осеклась, сжала кулаки и, развернувшись, почти выбежала с участка. Галина Степановна с чувством выполненного долга вернулась к гостям. Зинаида Марковна встретила ее одобрительным кивком:
— Правильно, Галочка. Нечего им потакать. Распустили ребенка, а теперь виноватых ищут.
Остаток вечера прошел в обсуждении методов воспитания «нынешней молодежи» и воспоминаниях о «старых добрых временах». Расходясь, соседи наперебой уверяли Галину Степановну в своей поддержке. Ночью ей плохо спалось. Она ворочалась, то и дело вставая попить воды. В голове крутились обрывки разговоров, чужие советы, собственные сомнения.
«А вдруг и правда недоразумение? — шептал предательский внутренний голос. — Может, зря я на парня накинулась?»
Но утро развеяло сомнения. Выйдя в огород, Галина Степановна застыла как громом пораженная: на месте аккуратных грядок опять зияла вытоптанная проплешина, одна из подпорок помидор была сломана, сетка, по которой плелись огурцы, валялась на земле.
— Вот ведь... — у Галины Степановны перехватило дыхание от возмущения. — Ну все. Это война!
Трясущимися руками она нашарила в кармане халата мобильный. Пальцы плохо слушались, набирая номер.
— Алло, Зиночка? Ты не поверишь, что эти негодяи устроили...
Через полчаса калитка Галины Степановны не закрывалась. Соседи, прослышав о ночном погроме, спешили выразить сочувствие и поддержку.
— Нет, вы только гляньте! — возмущалась Зинаида Марковна, воинственно размахивая руками. — Это ж надо такое сотворить!
— Управы на них нет, — качал головой Петр Ильич. — Вот в наше время...
— Да что там время, — перебила его Галина Степановна. — Участкового вызывать надо! Пусть разберется по всей строгости.
Зинаида Марковна просияла:
— А что, дельная мысль! Я сейчас же позвоню Сергею Ивановчу, он у нас в управлении работает. Живо приструнит хулиганов!
Галина Степановна кивнула, чувствуя, как внутри расцветает мстительное удовлетворение. Ну, держитесь, Акинфеевы! Это вам не клубнику воровать — это вам боком выйдет. Тем временем у соседнего забора собралась небольшая толпа. Наталья Акинфеева, заплаканная и растрепанная, что-то горячо объясняла, размахивая руками. Рядом маячила хмурая физиономия Кости.
«Оправдываются, — злорадно подумала Галина Степановна. — Ничего, голубчики. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились!» Она еще не знала, что события вот-вот примут совершенно неожиданный оборот.
Сергей Иваныч, представитель местного управления, появился на участке Галины Степановны ближе к вечеру. Его приезд вызвал новую волну ажиотажа среди соседей.
— Ну-с, показывайте, что тут у вас, — деловито произнес он, оглядывая растоптанные грядки.
Галина Степановна, приосанившись, начала свой рассказ:
— Вот, полюбуйтесь! Сперва клубнику обчистили, а теперь и до помидоров добрались. И ведь знаю, кто это сделал!
— Да? — Сергей Иванович приподнял бровь. — И кто же?
— Акинфеевых сынок, паршивец! — выпалила Галина Степановна. — Костей зовут. Такой лоботряс, вечно без дела шатается.
Сергей Иванович хмыкнул:
— Ну, знаете ли, одних подозрений маловато. Улики какие-нибудь есть?
Галина Степановна растерялась:
— Улики? Ну как же... Вот, следы на земле! И вообще, кому еще это делать?
Зинаида Марковна, маячившая за спиной подруги, поспешила вмешаться:
— Сергей Иванович, да вы не сомневайтесь! Мы все тут знаем, что это Костька. Отпетый хулиган, каких поискать.
Чиновник задумчиво потер подбородок:
— Хм, понятно. Что ж, придется побеседовать с молодым человеком. Где говорите, он живет?
— Да вот, за забором! — Галина Степановна махнула рукой в сторону участка Акинфеевых.
Не успели они сделать и пары шагов, как калитка соседей распахнулась. На пороге стояла Наталья, встрепанная и решительная.
— А, явились! — выкрикнула она, увидев процессию. — Ну, теперь вы у меня попляшете!
Галина Степановна опешила:
— Это кто у кого попляшет? Да вы...
— Тихо! — рявкнул Сергей Иванович. — Давайте без крика. В чем дело, гражданка?
Наталья, тяжело дыша, протянула какой-то предмет:
— Вот! Нашла сегодня утром у себя на участке. Это не наше.
Галина Степановна пригляделась и ахнула: в руках соседки была садовая перчатка, заляпанная земляничным соком.
— Так это же... — начала она, но осеклась под тяжелым взглядом Сергея Иваныча.
— Интересно, — протянул он. — И как, по-вашему, она туда попала?
— А я почем знаю? — огрызнулась Наталья. — Но точно не наша. У нас таких отродясь не было.
Галина Степановна нахмурилась:
— Постойте-ка... — Она повернулась к Зинаиде Марковне. — Зина, а ведь это твоя перчатка! Помнишь, ты мне хвасталась, что купила их в городе?
Зинаида Марковна побледнела:
— Что? Нет, ты ошибаешься! У меня совсем другие...
— Да нет же! — воскликнула Галина Степановна. — Точно твои! Вот тут даже дырка на ладони. Помнишь ты об грабли зацепилась, когда траву с них снимала?
Сергей Иванович прищурился:
— Так-так. А вы, значит, утверждали, что это дело рук молодого человека?
Зинаида Марковна затравленно оглянулась:
— Я... это... Ошиблась, наверное. Мало ли что...
Но Галина Степановна уже не слушала. В ее голове, словно кусочки мозаики, складывалась картина произошедшего.
— Зина, — тихо произнесла она. — Так это ты? Это все ты натворила? Зачем?!
Галина Степановна смотрела на Зинаиду Марковну. Та, поняв, что отпираться бессмысленно, вдруг расхохоталась — пронзительно, истерично.
— А чего ты хотела, Галочка? — выплюнула она, сверкая глазами. — Думала, мы все так и будем вокруг тебя хороводы водить? «Ах, Галина Степановна то, Галина Степановна сё!» Осточертело!
Она перевела дух и продолжила, захлебываясь словами:
— А эти твои Акинфеевы? Понаехали тут, расселись, как у Христа за пазухой! Да еще и сынок их... — Зинаида Марковна скривилась. — Представляешь, намедни иду мимо, а он мне: «Чего уставилась, карга старая?» Ну не гаденыш ли?
Галина Степановна ошеломленно молчала. А Зинаида Марковна, раззадорившись, шагнула к ней:
— Вот я и подумала: одним махом всех уделаю! И тебя с твоего пьедестала спихну, и Акинфеевым нос утру. Красота!
Повисла звенящая тишина. Казалось, даже вездесущие дачные комары замерли в воздухе, ошарашенные этой сценой.
Сергей Иванович откашлялся:
— Так, гражданка. Пройдемте-ка со мной, побеседуем. Есть у меня к вам пара вопросов.
Он взял Зинаиду Марковну под локоть. Та, будто очнувшись, дернулась:
— Пустите! Я все выдумала! Галя, скажи им!
Но Галина Степановна молчала, оглушенная предательством. А Зинаиду Марковну уже вели к калитке. Проходя мимо бывшей подруги, она прошипела:
— Ты еще пожалеешь! Думаешь, я одна такая? Да тут полпоселка тебя на дух не выносит!
Её голос растаял вдали, а Галина Степановна все стояла, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Как она могла быть такой слепой? Как позволила себя одурачить? Легкое прикосновение к плечу заставило ее вздрогнуть. Рядом стояла Наталья, неловко теребя край фартука.
— Галина Степановна, вы это... Не берите в голову. Злых языков на свете пруд пруди.
Галина Степановна почувствовала, как предательски защипало в глазах:
— Ох, Наташа... Простите вы меня, дуру старую. Наплела невесть чего, а вы...
Наталья неожиданно улыбнулась:
— Да будет вам. С кем не бывает? Пойдемте лучше чайку попьем, отойдете маленько.
И Галина Степановна, размазывая по щекам непрошеные слезы, поплелась за соседкой. Быть может всё к лучшему и это робкий росток новой дружбы? А над притихшим дачным поселком сгущались сумерки, унося с собой отзвуки недавних страстей и оставляя место для раздумий.
Уважаемые читатели, каждый ваш лайк, комментарий или подписка — это не просто клик. Это ваш отзыв о моем творчестве, и он очень важен для меня!