Ночь выдалась беспокойной: мама то и дело просыпалась, требуя воды или жалуясь на боль. Елена, чутко дремавшая в соседнем кресле, вскакивала по первому зову, механически выполняя привычные действия.
Серый рассвет едва пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, когда тишину квартиры нарушил пронзительный звонок мобильного. Елена поморщилась, глядя на экран — сестра. Опять. В последнее время Ирина звонила с удручающей регулярностью, но толку от этих звонков было не больше, чем от козла молока.
— Да, Ира, — вздохнула Елена, поднося трубку к уху.
— Леночка, как мама? — голос сестры сочился заботой и участием. — Ты уж прости, что не могу приехать — работа, дети, сама понимаешь...
«Ну конечно, — подумала Елена. — У тебя всегда есть дела поважнее».
— Все по-прежнему, — сухо ответила она. — Врачи говорят, прогресс есть, но... — Елена замялась, не зная, как описать состояние матери. — В общем, до полного восстановления еще далеко.
— Ох, бедная наша мамочка, — всхлипнула Ирина. — Ты там держись, сестренка. Я бы все бросила и примчалась, но ты же знаешь — у меня совещание на носу, от которого вся моя карьера зависит.
Елена едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Сколько она помнила, у Ирины всегда было какое-нибудь судьбоносное совещание или не менее важная встреча. Когда дело касалось помощи семье, у младшей сестры неизменно находились неотложные дела.
— Да-да, я понимаю, — процедила Елена сквозь зубы. — Не переживай, я справляюсь.
— Ты просто чудо! — восторженно воскликнула Ирина. — Не знаю, что бы мы без тебя делали. Ладно, мне пора бежать. Целую-обнимаю!
Звонок оборвался, не дав Елене и слова вставить. Она медленно опустила телефон и уставилась в окно. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, серые тучи низко нависали над городом — прямо как тяжелые мысли над ее головой.
«Что бы вы без меня делали? — горько усмехнулась Елена. — А что я без вас делаю?»
Елена механически водила щеткой по маминым седым волосам, пытаясь собраться с мыслями. За окном шелестел листвой старый клен — безмолвный свидетель ее увядающей жизни.
— Леночка, — прошамкала мать, поворачивая голову, — а ты не забыла позвонить Верочке? У неё ведь сегодня день рождения.
Елена замерла. Верочка — её лучшая подруга и коллега — уже полгода как не получала от неё вестей. Сначала звонила, писала сообщения, а потом... потом просто перестала.
— Нет, мам, не забыла, — соврала Елена, чувствуя, как предательски щиплет в носу. — Обязательно поздравлю.
«Вот так и уходит жизнь, — пронеслось в голове. — День за днем, неделя за неделей. И ты даже не замечаешь, как рвутся связи, блекнут воспоминания, а мир сужается до размеров этой квартиры».
Внезапно в дверь позвонили. Елена вздрогнула — гости были редкостью в их замкнутом мирке. На пороге стоял Владимир — сосед снизу, недавно овдовевший мужчина лет пятидесяти.
— Добрый день, Елена Сергеевна, — смущенно улыбнулся он. — Я тут пирогов напек, решил вас угостить. Как Антонина Петровна себя чувствует?
Елена растерянно моргнула, принимая тарелку с румяными пирожками.
— Спасибо, Владимир... Владимир...
— Николаевич, — подсказал сосед.
— Да-да, Владимир Николаевич. Проходите, — она посторонилась, пропуская его в квартиру.
Пока Елена заваривала чай, Владимир общался с Антониной Петровной. Его низкий, спокойный голос, казалось, заполнил все пространство, вытесняя привычную гнетущую тишину.
— А вы, я слышал, раньше в рекламном агентстве работали? — поинтересовался он, когда Елена вернулась с подносом.
— Да, в PR-отделе, — кивнула она, разливая чай. — Но это было... в прошлой жизни.
— И не скучаете?
Елена задумалась. Скучает ли она? По бесконечным совещаниям, дедлайнам, офисной суете? Нет. Но вот по ощущению собственной значимости, по возможности творить и созидать...
— Знаете, — медленно произнесла она, — я, наверное, скучаю не по самой работе, а по той Елене, которой я была тогда. Уверенной, энергичной, полной планов и надежд.
Владимир понимающе кивнул:
— Я чувствовал нечто подобное, когда ухаживал за женой. Кажется, будто жизнь проходит мимо, а ты застрял в какой-то временной петле.
Они проговорили до позднего вечера. Когда Владимир ушел, Елена вдруг поймала себя на мысли, что впервые за долгое время чувствует себя... живой? Но эйфория быстро улетучилась. Утром позвонила Ирина.
— Леночка, у меня к тебе дело, — затараторила сестра. — Помнишь мамину брошку, ту, с сапфиром? Мне нужно её одолжить для важной презентации. Ты не могла бы поискать?
Елена нахмурилась:
— Ира, ты же знаешь, что мама очень дорожит этой брошкой. Она никому её не даёт.
— Да ладно тебе! — фыркнула Ирина. — Подумаешь, какая-то брошка. Мама сейчас вряд ли заметит её отсутствие, а мне она очень нужна. Это вопрос моей карьеры!
— Нет, Ира, — твердо ответила Елена. — Я не могу распоряжаться мамиными вещами без её согласия.
— Ну и ладно! — в голосе сестры звенела обида. — Вечно ты такая правильная! Только о себе и думаешь!
Звонок оборвался. Елена устало прислонилась к стене. «О себе? — горько усмехнулась она. — Если бы...» Вечером, укладывая мать спать, Елена заметила, как та украдкой вытирает слезы.
— Мам, что случилось? — встревожилась она.
— Ничего, доченька, — прошептала Антонина Петровна. — Просто... я так виновата перед тобой. Ты свою жизнь все сломада, чтобы со мной сидеть, а я... я даже спасибо сказать толком не могу.
Елена почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Ну что ты, мамочка, — пробормотала она, обнимая хрупкие плечи. — Ты же знаешь, я люблю тебя. Всё будет хорошо.
Но лежа ночью без сна, Елена впервые позволила себе усомниться. Будет ли? И что ждет её дальше — в этой новой, незнакомой жизни, где она чувствует себя чужой даже в собственной шкуре?
Прошло несколько недель. Хмурое октябрьское утро застало Елену врасплох. Она не сразу поняла, что разбудило её — то ли непривычная тишина в квартире, то ли настойчивый стук в дверь. Сердце ёкнуло: «Неужели с мамой что-то случилось?»
Наспех накинув халат, Елена бросилась в спальню матери. Постель была пуста, аккуратно заправлена. На тумбочке белел сложенный вчетверо листок.
— Мама? — дрожащим голосом позвала Елена.
Тишина в ответ. Только стук в дверь стал громче, настойчивее. Трясущимися руками Елена развернула записку. Бисерный почерк матери расплывался перед глазами.
«Доченька, прости. Я не могу больше быть обузой. Мама».
— Нет-нет-нет, — забормотала Елена, судорожно набирая номер матери.
Телефон отозвался равнодушными гудками.
Стук в дверь перерос в грохот.
— Елена Сергеевна! Откройте, полиция!
Как в тумане, Елена добрела до двери. На пороге стояли двое: хмурый участковый и заплаканная соседка тётя Валя.
— Вашу маму нашли в парке, — глухо произнёс участковый. — Мне жаль.
Мир накренился, поплыл куда-то вбок. Елена почувствовала, как подкашиваются ноги.
— Лена! — знакомый голос прорвался сквозь вату в ушах. Владимир. Когда он успел подняться? — Всё будет хорошо.
Следующие дни слились для Елены в один бесконечный кошмар. Больница, морг, похоронное бюро... Она двигалась на автопилоте, механически выполняя необходимые действия. Ирина примчалась за день до похорон — взвинченная, с кругами под глазами.
— Как ты могла допустить?! — набросилась она на сестру. — Ты же была рядом! Почему не уследила?
Елена молча смотрела в одну точку. Внутри было пусто, как в выгоревшем дотла доме.
— Хватит, Ирина, — вмешался Владимир. Он не отходил от Елены все эти дни. — Ваша сестра сделала всё, что могла.
Ирина осеклась, смерила Владимира недоверчивым взглядом.
— А ты ещё кто такой? — прищурилась она.
— Сосед и друг семьи, — спокойно ответил Владимир. — Не нужно обвинять Елену в том, в чём она не виновата.
Ирина фыркнула, но спорить не стала. Похороны прошли как в дурном сне. Елена стояла у свежевырытой могилы, не чувствуя ни дождя, стекающего за воротник, ни пронизывающего ветра. В голове билась одна мысль: «Я подвела тебя, мама. Прости».
— Лен, нам надо поговорить, — Ирина поймала сестру за локоть, когда они вернулись с кладбища. — О наследстве.
Елена непонимающе уставилась на сестру.
— О чём?
— О квартире, вещах, — нетерпеливо пояснила Ирина. — Мама оставила завещание. На меня, — уточнила сестра.
Слова сестры не сразу дошли до сознания Елены. Когда же смысл сказанного наконец пробился сквозь пелену горя, она ощутила, как внутри поднимается волна... чего? Гнева? Обиды? Отчаяния?
— Как... — прошептала Елена. — Когда она успела?
Ирина замялась.
— Ну, понимаешь... Я приезжала пару месяцев назад. Мама была в своём уме, здраво рассуждала. Сказала, что хочет обеспечить будущее внуков.
— Ты приезжала? — Елена почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Я... я не хотела тебя беспокоить, — Ирина отвела глаза. — У тебя и так забот хватало.
Елена молчала, оглушённая предательством — двойным, тройным? Мать, втайне переписавшая завещание. Сестра, манипулировавшая больным человеком.
— И что теперь? — глухо спросила она.
— Ну... — Ирина замялась. — Квартиру придётся продать. Мне нужны деньги. Ты же понимаешь — у меня семья, дети...
— А я? — выдохнула Елена. — Куда пойду я? Я ведь потратила все сбережения на лечение мамы. Мне даже квартиру снять не на что.
Ирина пожала плечами:
— Ну, ты взрослая женщина. Придумаешь что-нибудь.
В этот момент что-то сломалось внутри Елены. Годами сдерживаемые эмоции хлынули наружу бурным потоком.
— Придумаю?! — закричала она, наступая на сестру. — Я полгода жизни положила, ухаживая за мамой! Потратила все деньги, которые откладывала на квартиру! Лишилась работы, друзей! А ты... ты являешься сюда и вот так просто выкидываешь меня на улицу?!
— Лена, успокойся, — Ирина отступила на шаг. — Ты же знаешь, я бы тоже ухаживала, но у меня не было возможности...
— Возможности?! — Елена схватила с полки фарфоровую статуэтку — мамин любимый сувенир — и с размаху швырнула об стену. — Какие, к чёрту, возможности?! У тебя просто не было желания! Ты всегда думала только о себе!
— Прекратите! — Владимир встал между сёстрами. — Вы обе на взводе. Давайте отложим этот разговор.
— Нечего откладывать, — процедила Елена сквозь зубы. — Ты слышала, Ирина? Я не съеду отсюда. Это мой дом.
Ирина побледнела.
— Ты... ты не можешь! У меня завещание!
— Поживём — увидим, — отрезала Елена, чувствуя, как внутри разгорается пламя решимости. — А теперь убирайся. Я больше не желаю тебя видеть.
Ирина открыла рот, чтобы возразить, но, встретившись с горящим взглядом сестры, передумала. Молча подхватила сумку и выскочила за дверь. Как только за Ириной захлопнулась дверь, Елена обессиленно опустилась на пол. Владимир присел рядом, осторожно обнял её за плечи.
— Что же мне теперь делать? — прошептала Елена, уткнувшись лицом в ладони. — У меня ничего не осталось. Ни работы, ни дома, ни семьи. Как мама могла так поступить?
— Ерунда, — мягко возразил Владимир. — У вас есть вы сама. И я... я тоже рядом, если позволите.
Елена подняла голову, встретилась взглядом с этим удивительным человеком, ставшим её опорой в самые тяжёлые дни.
— Спасибо, — едва слышно произнесла она. — Не знаю, что бы я без вас делала.
— Вот и не надо узнавать, — улыбнулся Владимир. — А теперь давайте подумаем, как быть дальше. Для начала нам нужен хороший адвокат.
В эту минуту Елена почувствовала, как внутри неё пробуждается что-то новое — стальной стержень, о существовании которого она и не подозревала. Да, она потеряла мать. Да, сестра предала её. Но она не сдастся без боя.
— Вы правы, — кивнула Елена, поднимаясь с пола. — Хватит слёз. Пора действовать.
Она подошла к окну, за которым осенний клён ронял последние листья. Осень заканчивалась, впереди была долгая зима. Но Елена знала — весна обязательно наступит. И к тому времени она должна выиграть эту битву. Ради себя. И, возможно, ради нового будущего, которое теперь маячило на горизонте — неясное, но многообещающее.
Морозное январское утро застало Елену врасплох. Она стояла у окна, рассеянно помешивая остывший кофе, и наблюдала, как первые лучи солнца окрашивают снег в нежно-розовый цвет. Три месяца борьбы, бессонных ночей и нервных срывов остались позади. Сегодня должно было состояться финальное судебное заседание.
— Лена! — окликнул её Владимир, входя в кухню. — Ты готова?
Она обернулась, встретившись взглядом с человеком, ставшим её опорой и поддержкой в эти тяжёлые месяцы. Владимир выглядел непривычно серьёзным в строгом костюме.
— Ты не поверишь, Володя, готова, — кивнула Елена, расправляя плечи. — Как никогда
По дороге в суд они молчали, каждый погружённый в свои мысли. Елена вспоминала, как они шаг за шагом выстраивали линию защиты. Адвокат, которого нашёл Владимир, оказался настоящим профессионалом. Он сумел собрать доказательства того, что мать Елены в момент составления завещания находилась под давлением Ирины и не вполне отдавала отчёт своим действиям.
— Всё будет хорошо, — сжал её руку Владимир, когда они остановились у здания суда.
Елена глубоко вздохнула и шагнула внутрь. Заседание длилось несколько часов. Ирина, бледная и осунувшаяся, сидела напротив, избегая встречаться взглядом с сестрой. Её адвокат яростно отстаивал законность завещания, но аргументы защиты Елены звучали всё убедительнее. Когда судья удалился для вынесения решения, Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Все эти месяцы она жила надеждой на справедливость, но что, если...
— Встать, суд идёт!
Елена вскочила, чувствуя, как бешено колотится сердце.
— Рассмотрев материалы дела, — начал судья, — суд постановил: признать завещание Антонины Петровны Сенкович недействительным ввиду того, что оно было составлено под давлением и в состоянии, когда наследодатель не могла полностью осознавать значение своих действий...
Дальнейшие слова потонули в шуме крови, стучащей в ушах Елены. Она победила. Справедливость восторжествовала.
— Поздравляю, — шепнул Владимир, крепко обнимая её.
Елена обернулась, ища глазами сестру. Ирина стояла, опустив голову, плечи её мелко дрожали.
Зимние месяцы пролетели. К весне Елена уже вернулась в мир PR, но теперь уже в новом качестве — консультанта благотворительного фонда для семей с тяжелобольными. Её опыт оказался очень ценным и востребованным.
— О чём задумалась? — спросил Владимир, обнимая её сзади.
Елена улыбнулась, накрыв его руки своими.
— О том, как удивительно складывается жизнь. Ещё полгода назад я думала, что всё потеряно, а сейчас...
За окном расцветала сирень — любимые мамины цветы. Елена знала: где-то там, за гранью, мама улыбается, глядя на неё. И эта мысль наполняла сердце теплом и благодарностью. Жизнь продолжалась.
Уважаемые читатели, каждый ваш лайк, комментарий или подписка — это не просто клик. Это ваш отзыв о моем творчестве, и он очень важен для меня!