Термин «нейминг» появился сравнительно недавно. Я лично узнала его около 10 лет назад, когда прочитала в журнале «Звезда» в 2015 году статью Юлии Щербининой «Nовые названия кnick». Статья эта мне понравилась, и я попробую изложить своими словами её суть. Надеюсь, это будет интересно как творческим, пишущим людям, так и простым читателям, как я.
Итак, нейминг, как говорит интернет, – это процесс разработки названия бренда, но этот термин можно отнести и к разработке названия книг.
(Вот уж не думала, что для того, чтобы писателю придумать название своего творения, нужна целая наука. Хотя... Порой книга бывает интересной, а название у неё настолько безликое, что потом никак не вспомнишь, о чём же было произведение).
Тем более, что сейчас книгоиздательское дело – больше торговля, чем распространение культурных ценностей. И уже не только издатель, но и сам автор вынужден думать о заглавии не только как о сути своего произведения, а как о завлекательной, запоминающейся, яркой этикетке, броском слогане, может быть даже модном аксессуаре.
Основные принципы нейминга — яркость, неожиданность, оригинальность, запоминаемость. Как это выглядит в реальной жизни?
Посмотрим на произведения русской классики с точки зрения их названий и попробуем классифицировать их, выделить основные типы. Получилось несколько основных моделей, хотя, конечно, эта схема, как и любая другая, не лишена условности, и не все названия можно уложить в общую схему. Но, как мы знаем, исключения лишь подтверждают правило.
Первый тип названий - описательный — то есть когда название раскрывает общее содержание, обозначает контур сюжета: «Путешествие из Петербурга в Москву», «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим». Последний пример просто замечателен: название раскрывает не просто фабулу, но и рассказывает о сюжете в целом, причём даже не очень коротенько.
Второй тип - формульный — отражает основную проблематику произведения либо обрисовывает некий символический образ: «Горе от ума», «Мертвые души», «Война и мир», «Человек в футляре», «Гранатовый браслет».
Третий тип - афористический — построен на идиоме, пословице, устойчивом выражении: «Много шума из ничего», «На всякого мудреца довольно простоты». Как можно заметить, таким типом названий своих произведений пользуются немногие авторы))). Из современных мне вспомнились Анатолий Байбородин с повестью "Счастье – дождь и ненастье", Валентин Черных "Москва слезам не верит".
Четвёртый тип - концептуальный — выражает внутреннее содержание текста, раскрываемое только при внимательном прочтении, часто не прямым указанием, а с помощью ассоциаций: «Обрыв», «Дым», «Луна и грош».
Пятый тип - отымённый — основан на антропонимах и топонимах, то есть конкретно связан с именем персонажа или названием места, где происходит действие: «Дубровский», «Ася», «Ионыч», "Ариэль", "Санин"; «Невский проспект», «Чевенгур», «Москва — Петушки», "Город Брежнев".
Но это что касается классики. Сейчас же многие литераторы пытаются выбрать своему творению броское, эпатирующее название, чтобы непременно обратить на него внимание.
Что интересно, в Великобритании ещё с 1978 года существует премия «Diagram», вручаемая за самое необычное название, которое зачастую одновременно является самым нелепым или откровенно неприличным. Вот некоторые номинанты и победители последних лет: «Как поkаkать на свидании», «Как защитить свой курятник от гоблинов», «Готовим с kаkашкой», «Управляем стоматологической клиникой по-чингисхановски», «Вязальные приключения с гиперболическими плоскостями», «Начните с собственных ног, если хотите ясности в отношениях», «Меня терзала пигмейская королева любви», «Происхождение kала», «Прямая кишка — это могила?», «Пипка Бога: Жизнь и приключения пениsа»… (Надеюсь, Дзен не заблокирует)))
Ясно видно, что в названиях такого рода наряду с явным желанием эпатировать читателя чётко просматриваются фекальные и генитальные мотивы.
Есть подобные примеры и в российском книгоиздании. Возьмём, к примеру книгу широко известного и очень популярного некоторое время назад Мирзакарима Норбекова «Энергетическая клизма, или Триумф тети Нюры из Простодырово» (АСТ, 2004); комикс Анны Сучковой «Приключения kаkашки» («Издательство», 2011); сборник рассказов Сергея Уханова «Черная мoлоfья» («Kolonna», 2012).
К сожалению (или к счастью), в большинстве подобных случаев содержание вполне соответствует заглавию, что позволяет отнести тексты к окололитературным, а также служит предупреждением потенциальным читателям и покупателям.
Однако экзотические названия встречаются и во вполне интеллектуальной прозе: «Давайте вместе убьем Констанцию» Рэя Брэдбери, «Доброго вам бог здоровья, мистер Розуотер, или Не мечите бисер перед свиньями» Курта Воннегута (кстати, вот пример афористического типа названия), «Мой дедушка был вишней» Анджелы Нанетти, «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса и т. д.
В русскоязычной литературе — «Сжигатель трупов» Кирилла Рябова, «Соломон колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др.» Славы Харченко, «Чтобы Бог тебя разорвал изнутри на куски!» Андрея Тургенева (Вячеслава Курицына).
И совершенно не важно, что все упомянутые книги совершенно разные по содержанию, стилю и уровню профессионализма. Главное — сходство приемов, применяемых для нанесения «пощечин общественному вкусу».
Но ведь прав был А. Ф. Лосев, когда говорил:
«Заглавие текста в качестве имени произведения есть энергия сущности самого произведения».
Главное, чтобы сама сущность была в наличии, чтобы писатель не ограничивался играми с языком, со словом, ведь это тоже мы проходили, стоит вспомнить футуристов.
Футуризм ушёл в прошлое, но теперь у нас есть постмодерн, провозгласивший новые культурные цели и ценности. Если прежде писатель искал свое место в искусстве и решал художественные задачи, то теперь он ищет своё место в коммуникации и решает задачи прежде всего медийные и, я бы сказала, чисто материальные. Для многих современных писателей важно не чтобы книгу читали, а чтобы о ней говорили, или, что скорее всего, чтобы её купили. В эту тенденцию органично вписываются названия, основанные на играх (игрищах) с орфографией.
Так, за последнее время появился целый ряд романов с орфографически искаженными заголовками: «Жунгли» Юрия Буйды, «Щастье» Фигль-Мигля, «Шырь» Олега Зоберна, «Агробление по-олбански» Ильдара Абузярова, «Еще о женЬщинах» Андрея Ильенкова.
Не менее популярны англоязычные названия («Generation П“» и «Empire V» Виктора Пелевина, «Pasternak» Михаила Елизарова, «Духless» Сергея Минаева, «Victory park» Алексея Никитина, «mASIAfucker» Ильи Стогова, «Горби-дрим» Олега Кашина) и смешение разноязычных элементов («Про любoff» Оксаны Робски, «Облом off» Михаила Угарова, «Foxy. Год лисицы» Анны Михальской, «Moneyfest» Дениса Епифанцева, «Stop, коса!» Анатолия Королева, «The телки» того же Минаева). Некоторые заглавия дублируются по-русски («Inside Out (Наизнанку)» Ксении Букши, «Порода. The breed» Анны Михальской), некоторые вообще ограничиваются одной буквой («I» Ильи Калинина, пелевинский «t»).
Привлекает наших авторов также игра с аббревиатурами, порядком и сочетанием букв: «Лбюовь» Кати Метелицы, «Роисся в перде» Кашина, «СССР(ТМ)» Идиатуллина, «ХУШ» Абузярова, «S.N.U.F.F.» Пелевина, «ПЗХФЧЩ!» и «ВИТЧ» Бенигсена.
Есть даже целые книжные серии - «S.T.A.L.K.E.R» (наименование персонажа, придуманное братьями Стругацкими), «Metro» (по названию романа Дмитрия Глуховского).
Немного в стороне стоят «цифровые» заголовки: например, «1962» Александра Архангельского, «1993» Сергея Шаргунова, «1986» Владимира Козлова, «2048» Мерси Шелли (не путать с Мери Шелли, под таким экзотическим именем пишет Алексей Валерьевич Андреев), «Детство сорок девять» Людмилы Улицкой, «Девять девяностых» Анны Матвеевой…
Есть такое и в зарубежной литературе: Стивен Кинг «1408», Томас Лер «42», Рю Мураками «69», даже «Девяносто третий год» Гюго, хотя тут как раз название чётко говорит, о чём роман; даже оруэлловский «1984».
Есть целый тип романов, авторы которых на примере своих героев представляют (или пытаются представить) универсальный архетип. Сюда можно отнести «Коллекционер» Джона Фаулза, «Парфюмер» Патрика Зюскинда, «Анатом» Федерико Андахази, «Алхимик» Пауло Коэльо, «Чтец» Бернхарда Шлинка…
Из наших соотечественников этот список дополняют, например, «Библиотекарь» Михаила Елизарова, «Перс» Александра Иличевского, «Логопед» Валерия Вотрина, «Антиквар» Олега Постнова, «Учитель» Платона Беседина, «Ассистент» Алексея Шаманова.
С одной стороны, такие названия наследуют классическому канону, по которому создавались, например, «Игрок» или «Идиот». С другой стороны, заметна попытка современных авторов создать собственный тип персонажей, наделенных определёнными сверхспособностями.
Хочу спросить пишущих, творческих людей, которые прочитают эту публикацию: а как вы придумываете названия своим произведениям?