🎉95 ЛЕТ ЛЕНИНСКОМУ ГОРОДСКОМУ ОКРУГУ.
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС С ДНЕМ ГОРОДА ВИДНОЕ И ЛЕНИНСКОГО ГОРОДСКОГО ОКРУГА!
Истоки Дрожжино.
Деревня Бутово, давшая начало железнодорожной станции и одному из новых районов Москвы, стояла к югу от столицы, на восемнадцатой версте старого Варшавского тракта. Паровик из Москвы до полустанции Бутово шел около полутора часов. Именно там, неподалеку от станции, на 200 десятинах земли располагалось имение Дрожжино. В 1889 году очередной владелец имения, купец первой гильдии и потомственный почетный гражданин Николай Макарович Соловьев, основал здесь конный завод.
Конный завод в Дрожжино был достаточно крупным: в разные годы здесь содержалось от 80 до 150 голов лошадей. В нем занимались преимущественно разведением орловских рысаков. Наряду с чистопородным рысаками Соловьев разводил «метисов» – помесь орловского рысака с американским, предмет жарких споров коннозаводчиков конца ХIХ – начала ХХ века.
Кирпичное, замкнутое по кругу здание с высокими воротами напротив Воскресной школы, за автобусной остановкой, – одна из сохранившихся построек бывшего конного завода. Ранее оно было одноэтажным, в нем были оборудованы денники для лошадей, комнаты для персонала и хранения амуниции. Кроме этой центральной постройки было несколько деревянных конюшен, круглый деревянный крытый манеж для выводки и случки, а также ипподром с беговой дорожкой не менее 1/2 версты (532 м), трибунами для зрителей и судейской вышкой.
Хотя конный завод работал исправно, финансовое положение его владельца было неустойчивым. Под свое имение Соловьевы неоднократно брали в Московском земельном банке денежные ссуды. Вскоре на имении повис долг в 50 000 рублей, но Соловьевы продолжали брать ссуды, рискуя окончательно потерять имение. Как выяснилось со временем, причина неудач Соловьева была в его чрезмерном пристрастии к винопитию, и к тому же, на свое несчастье, Николай Макарович вскоре увлекся игрой в карты. В 1911 году Соловьев поставил на карту свой конный завод и проиграл его. Дальнейшая судьба Соловьева, по рассказам современников, была печальна. Николай Макарович продолжал пить, играть, спустил все свое имущество до нитки, остаток жизни провел в московских ночлежках, пока не умер в Москве, в подвале нежилого дома.
Антоний и Зимины.
Обладателем подмосковного поместья, оборудованного для ведения конного хозяйства, становится представитель известного купеческого рода Иван Иванович Зимин. До этого с 1904 года он владел конным заводом во Владимирской губернии, где содержалось около 50 рысистых лошадей. И.И.Зимин перевозит в Дрожжино своих основных племенных лошадей и закупает новых. Сам Иван Иванович вряд ли вникал во все тонкости коннозаводства – он пригласил управляющим своего племянника, Ивана Леонтьевича Зимина. Иван Леонтьевич поселился в имении со своей семьей. Это был увлеченный своим делом человек, грамотный специалист, любящий лошадей. Он сам принимал участие в их тренировке. Часть бегающих на ипподроме лошадей выступала от его имени. Большинство лошадей завода И.И.Зимина имело в родословных кровь американских рысаков, так как Зиминых интересовали спортивные достижения, то есть резвость выращиваемых и приобретаемых рысаков.
Венцом славы коннозаводческой деятельности Зиминых стал гнедой жеребец Антоний (Альвин Молодой – Клеопатра), 1911 года рождения, приобретенный у С.Н.Коншина. Его родители – призеры конной выставки 1909 г. – оставили много и других резвых потомков. Начав выступать в 1914 году на Московском ипподроме, Антоний выигрывал призы и занимал первые места, а летом установил рекорд резвости для трехлетних рысаков, его кличка возглавляла список трехлеток 1.40 и резвее. В последующие годы он активно выступал на дорожках Москвы и Санкт-Петербурга, его кличка на афишах бегов служила рекламой для привлечения посетителей. В возрасте 5-и лет Антоний установил новый рекорд на длинную дистанцию. На нем тогда выступал наездник И.И.Кочетков.
Антоний оказался очень удачливым и в качестве производителя и стал основателем племенной линии. Самым известным потомком Антония и самой выдающейся лошадью, рожденной в конном заводе Зимина, стала кобыла Брысь (Антоний – Баронесса Роджерс), выигравшая Большой всесоюзный четырехлетний приз – рысистое Дерби – впервые после возобновления бегов в послереволюционное время, в 1922 году, на Центральном московском ипподроме. Её прозвали «первой красной дербисткой». В книге «Большой всесоюзный четырехлетний приз» происхождению, беговой карьере Брыси, описанию заезда посвящена отдельная статья с фотографией, а в популярной книге «Отечественное коневодство» рассказано о её победе с указанием места рождения (конный завод И.И.Зимина). В 1939 году приз Дерби выиграл внук Антония – Летучий Голландец. По рассказам местных жителей, в заводе была установлена портретная скульптура Антония – дань уважения его заслугам.
У Зиминых были и другие ценные лошади, например вороной орловский Будимир, установивший рекорд и использовавшийся в качестве производителя. По беговым выигрышам лошадей И.И.Зимин фигурировал в первой десятке владельцев, причем лошади И.Л.Зимина, учитываемые отдельно, попадали также в первую половину списка. В 1914 году Зимины ушли на фронты Первой мировой, но вскоре возвратились с ранениями. Хотя беговая деятельность в то время была значительно свернута и часть лошадей, вероятно, мобилизована в армию, Зимины продолжали вести коннозаводческую деятельность вплоть до Октябрьской революции.
В огне революции.
В 1917 году революционные события не затронули конный завод Зимина – он избежал участи многих хозяйств с ценнейшими племенными лошадьми, разграбленных и уничтоженных. Иван Иванович добровольно передаёт имение и конный завод новой власти, сам уезжает за границу, а Иван Леонтьевич остаётся управляющим. Новая жизнь не испугала Ивана Леонтьевича. Хотя надо сказать, что никто из Зиминых не принял советскую власть и все они страстно ждали возвращения старого режима. Сам Иван Леонтьевич хоть и принял должность, до конца своей жизни не смирился с новым порядком.
На самую большую уступку, и даже жертву, он пошел ради спасения лошадей – плода многолетнего труда своей семьи. Являясь уже простым штатным работником, Иван Леонтьевич много сделал для сохранения завода. И хотя в стране шла гражданская война, царили голод и разруха, в конном заводе Зимина, названном «Конзаводом МОЗО» (Московский земельный отдел), продолжали рождаться жеребята. Позднее заводу присвоили имя Л.Б.Каменева. После возобновления бегов лошади этого завода регулярно испытывались на ипподроме в количестве 20-30 голов, показывая неплохие результаты. Кроме коневодства завод вел и другую сельскохозяйственную деятельность, за ним числилось 300 га посевных площадей. Как раз в это время Брысь выиграла первое послереволюционное Дерби.
Но это не спасло Ивана Леонтьевича. В 1930 году завод подвергли запоздалой национализации и экспроприации, Зимина сняли с должности за «крупные нарушения в отчетности» и выселили из Бутова.
После увольнения Зимина Бутовский завод приобрел свой номер – № 3, всего же по Московской области было зарегистрировано 5 конесовхозов. В это время здесь содержали 3 племенных жеребца, 37 кобыл-маток, 80 голов молодняка – всего 120 лошадей. В 1931 году Конесовхоз №3 попал на Красную доску почета в журнале «Коневодство и коннозаводство», но не за селекционные достижения, а за сдачу промфинплана – такова специфика времени. В этом же журнале встречаются аналитические статьи И.Л.Зимина, он работал при МОЗО уже в качестве инспектора. К середине 1931 года конный завод в Бутово расформировали. Рысаков распределили по другим хозяйствам; Антония, племенных кобыл и жеребят переправили в Саратовскую область, в Еланский конный завод (бывший С.Н.Коншина) – на родину Антония и его родственников. Здесь продолжалась племенная работа. В Государственной племенной книге русских рысистых кобыл за 1989 год 4 из них относятся к линии Антония, и до настоящего времени многие родословные еланских лошадей восходят к жеребцу Антонию – наследнику успехов дореволюционного коневодства, открытого в конном заводе Зимина, в имении Дрожжино.
На территории имения открыли трендепо по подготовке лошадей для кавалерии и обучению красноармейцев. В 1934 году кавалерийскую школу закрыли, в бывших помещениях конного завода разместили сельхозколонию, в конюшнях поселили заключенных. С этого года в истории Дрожжино начинаются черные страницы.
Печально закончилась и судьба Ивана Леонтьевича Зимина. Зимин попал в тюрьму за растрату, но семья сумела собрать деньги (4,5 тысячи рублей – огромная по тем временам сумма), и Зимина отпустили на свободу. Возможно, потому что Иван Леонтьевич во время ареста был смертельно болен, вскоре после освобождения он умер в глубокой нищете.
Черные страницы.
«За день редко расстреливали меньше 100 человек. Бывало и 300, и 400, и свыше 500» – это строки из книги памяти Бутовского полигона, изданной в 2004 году.
Такими стали будни Бутовского конного завода в 1937-м. Годы, когда территория имения была превращена в полигон НКВД, – самые черные в истории этих мест. Стены конюшен, которые видели рождение жеребят Антония, теперь каждый день провожали на расстрелы десятки и сотни людей. Здесь, на Бутовском полигоне, встретили свою смерть немало выдающихся людей прошедшей эпохи. Председатель Государственной думы второго созыва Федор Александрович Головин, предводитель Тульского дворянства граф А.В.Бибиков, камергер двора Николая II, сенатор Временного правительства П.Н.Рекшинский, московский губернатор В.Ф.Джунковский, более 170 офицеров царской армии, первый в стране ученый-африканист Г.Е.Гернгросс, один из первых русских летчиков Н.Н.Данилевский, потомки старинных русских фамилий – Гагарины, Оболенские, Бибиковы, около 1000 священнослужителей – всего более 20 тысяч человек погибли и были захоронены здесь за время существования полигона в 1930-1950 гг.
Потом полигон закрыли, территория бывшего имения попала под гриф «строго секретно» и на долгие годы перестала существовать для окружающего мира.
Жизнь возвращается.
В начале 90-х усилиями членов группы по увековечению памяти жертв политических репрессий история Бутовского полигона стала открываться. Бутово стали называть русской Голгофой. В 1995 году территория Бутовского полигона стала доступна для посещений. Вскоре открылся храм Святых Новомученников и Исповедников Российских, ставший настоящим духовным центром. 27 мая 2000 года, в четвертую пасхальную субботу, на бывшем полигоне состоялось первое богослужение под открытым небом, которое возглавил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. С тех пор такие богослужения стали проходить ежегодно. В 2001 году территория бывшей усадьбы Дрожжино-Бутово была объявлена памятником истории.
В наши дни уже почти не осталось воспоминаний о широко известном ранее конном заводе. Трагедия Бутовского полигона затмила мирные достижения на коннозаводческом поприще.
🍓КЛУБНИЧНЫЕ ПОЛЯ 🍓
Бутово парк 2 построен на луковых и клубничных полях.У нашего района лучшая энергетика,）и самые замечательные жители.Кстати, Мортон долго не мог построить, пока не придумал,как осушить подземные воды,в соседней деревне Дрожжино в колодцах снизился уровень воды с началом стройки.
Рядом с нами остановка имеет вкусное клубничное название.
🍓Клубничные поля🍓
У меня закончился заграничный паспорт, поэтому я приехал на Милицейский поселок. Какой-то несведущий шутник, за время пока меня тут не было, переименовал название остановки. Раньше она называлась "Типография", в честь стоявшей тут на углу типографии. Да и сама улица тоже называлась Типографская. Поэтому услышав, остановка "Клубничные поля", я даже не понял к чему это, но память из глубины сразу выдала ответ.
До войны, во время и некоторое время спустя тут была колония НКВД. Берия, Ежов, тут были у себя как дома. Она находилась на территории совхозов "ХХI съезда КПСС" и "Им. Ленина". Это было ближнее Подмосковье с юга Москвы. От Солнцево до Люберец. Здесь находилась не просто зона НКВД, а зона обеспечивающая, всеми необходимыми продуктами питания всю партийную верхушку и Кремль в целом. Племенные бычки, птицефабрики, свинофабрика в Коммунарке, ягодники в Бутово, сады в Орехово, Бирюлево, всевозможная зелень на Белой Даче. Тут же находились заводы и фабрики по изготовлению из этого всего конечных продуктов питания. В Бирюлево находилась даже лаборатория, в которой изготавливались, а вернее выращивались благородные дрожжи для Кремля.
Дрожжи грибок, постоянно растущий. Вот в этом процессе не должно быть ни малейшей даже микрогрязи. От каждого выращивания можно взять совсем немного чистых или благородных дрожжей. Дальше, как ни старайся, попадает микропыль и начинаются мутации. Вот первые или чистые дрожжи шли для Правительства, а мутанты фасовались и отправлялись в общепит. В чем разница? Чистые дрожжи кипельно белые и без запаха. Обалденно их просто пожарить в масле на сковородке, это лучше всякого мясного паштета. При изготовлении дрожже содержащих продуктов с такими дрожжами, те не имеют свойственного дрожжам запаха. Ну и процесс изготовления сокращается в разы.
А от Суханово до Бутово находились клубничные поля. Суханово – бывшее поместье князей Волконских, Войну и мир Льва Николаевича Толстого, думаю, все в школе штудировали. Вот там Андрей Болконский, а жизни он был Андрей Волконский и жил тут, в Суханово. Тут был монастырь. В нём и любили Берия и Ежов, самолично пытать неугодных им людей. Поселок милицейский был назван из-за охраны зоны. Тут жили семьи и сотрудники, которые охраняли зону. У клубники есть замечательное свойство – она хорошо размножается усами и быстро заполоняет место посадки. Это ее свойство и использовали чекисты. В Дрожжино, бывшем поместье Зимина, было отгорожено высоким зеленым забором место в дубраве. Здесь была вырыты несколько рвов. Первыми в них пало все московское духовенство, затем исполнители казни - часть латышских стрелков и сотрудников НКВД, затем там последний приют нашла еврейская община…
Теперь это место превращено в мемориал памяти, а яблони с братских могил исправно собираются местной паствой, которая обслуживает мемориал, и кормит местного батюшку и прихожан. Это я отвлёкся...
Время шло. Рвы заполнили полностью. Тогда убиенных стали вывозить на подводах ночью в, заранее найденные, лесные полянки. Захоронив и разровняв место захоронения, высаживали клубничные усы. Их было много, благо рядом были плантации с ними. Через пару месяцев поляна была в клубнике и ничего не говорило о том, что тут произошло. Так, поляна за поляной, весь лес и прилегающая к забору территория была засажена клубникой. После войны, территорию около зеленого забора выдали верхушке НКВД под дачи, с условием: фундамент глубоко не рыть. Так тут появились дачи на костях. Построили дом отдыха, для сотрудников, баню и клуб, напротив клуба, рядом с домом отдыха находились кирпичные "О" образные склады. Вначале оружейные, потом там был архив НКВД, затем склады МедУ КГБ СССР.
Собирая грибы в этих лесах, я часто натыкался на заросли клубники, на которых ничего никогда не росло. Может они, когда то, и давали урожай по свежей людской крови, но теперь только цветут и больше ничего. Поэтому мне так и резануло слух: следующая остановка ,,Клубничные поля”.
(2014г)
Валерий Гурков©️
