– Он все еще там? – тихо шепчу я, выдергивая пальцы из его ладони. Молчит, и мне кажется, что все кости в моем организме ломаются одна за другой с хрустом и болью. Наверное так исчезает душа.– Не молчи. Говори.
– Да. Но… Яд. Никто не знает, как он подействует… Ира, я идиот. Повелся на уговоры твоего отца, хоть и осознавал риск. Но… И Петька… Операция казалась продуманной на все сто процентов. Чай ты пила же в машине?
– Да, отец заставил. Но я его пролила, и …
– В нем был антидот. Ир, врач говорит, что… Этот ребенок…
– Так вы знали. И ты позволил? Вы все… Уходи. Мне плевать, что ты рисковал мной, но не ребенком, ты слышишь? Я думала ты другой, что ты лучше всех. А ты… Что тебе наобещал мой отец? Деньги? Концерн? Что стоит дороже жизни нашего малыша?
– Ничего. Ир. Послушай… Доктор сказал, что для твоей жизни опасно рожать. Да услышь ты меня! Я не могу больше терять.
– Уходи, не хочу тебя видеть. Никого не хочу.
– Мы пытались…
– Знаешь, Северцев, разочаровываться в том, кого любишь очень больно. Уходи, ты нам не нужен, – шепчу я и отворачиваюсь к стенке. Боль становится нестерпимой, не физическая, душевная. Она страшнее и больнее. Но она не дает мне провалиться в пучину отчаяния. И я благодарю бога, что он дает мне эту яростную помощницу.
– Прости,– шепчет он. А я не могу пошевелиться. Кажется, что вся тяжесть мира сейчас притягивает меня к чертовой больничной кровати.– Ира, я буду рядом. Сделаю то, что должен. А потом… Потом уйду. Обещаю.
Алексей Николаевич тяжело поднялся с больничной кровати и подошел к окну. Дернул на себя фрамугу. Ледяной воздух ворвался в пропахшую лекарствами и дезинфектантом комнату. Сердце болезненно защемило, но он уже привык к этому неудобству. Гораздо большее беспокойство оставляла ситуация, с которой он, впервые в своей жизни не мог совладать. Он сейчас терял все, и ему было это в общем… Индифферентно. Смешное слово. Да и охрана за дверьми его нового мира, тоже не радовала человека, привыкшего владеть ситуацией полностью. Половцев замер, услышав, что кто-то вошел. Наверняка кто-то из мед персонала. Других посетителей, кроме адвоката, к нему не пускали по решению следователя. Но юрист сегодня точно не появится, значит…
Кипчак обернулся и насмешливо посмотрел на женщину, которая твердо шла к нему. Стройная фигура, облаченная в хирургическую пижаму, волосы под шапочкой, лицо скрыто маской, очки с толстыми линзами. Как там в песне пелось? «Он узнает ее из тысячи»? Половцев скривил губы в улыбке.
– Здравствуй, Лида. Не могу сказать, что очень рад…
– Ты всегда был хамлом. Половцев,– ее голос прозвучал приглушенно из-за маски. Все такой же, чуть надтреснутый, с хрипотцой, насмешливый.
– А ты сукой, дорогая. Но это мне даже нравилось. Зачем пришла?
– Леш. Знаешь, есть такие вещи, которые не забываются.
– Есть, Лида. И о них сожалеешь всегда больше всего. Ты – одно из этих разочарований.
– Зря ты. Я тебя сделала, тем кто ты есть. Я все придумала правильно. И если бы ты не просохатил мои труды, все было бы отлично. А ты не смог заказать этого козла Игорька. Когда момент был. Уничтожил бы мерзоту, сейчас бы…
– Червей бы я сейчас кормил. Давно уже. Зачем бы я тебе нужен был? Детка, я далеко не идиот. Ты думаешь я не знаю, зачем ты затеяла эту игру? Боялась остаться с голой задницей. Игорь подал на развод, и тебе нужен был кто-то, чьими руками можно было жар загрести. Что не так? Или ты думала, что я лошара? Майоров собирался дать тебе пинка и отобрать единственный рычаг воздействия – дочь, которой надлежало стать наследницей огромного состояния. Точнее ребенок, которого она должна родить. И ты прекрасно осознавала, что у него это получится легко, по щелчку пальцев. А я… Ну в общем не против был. Власти хотел и денег и тебя. Все, что имел Майоров, я желал страстно. По большому счету мне надо было тебя в расход пустить. Но я сентиментален, куколка. Развод Майоров получил, а вот дочь…
– Он отдал ей половину контрольного пакета, до достижения ее ребенком совершеннолетия. Сейчас инициировал поглощение мелких акционеров. Твое положение в концерне размывается. Счета твои все заморожены, имущество арестовано. Ты нищий, Половцев, – заскрипела зубами Лидия.– Мне ты тоже становишься неинтересным.
– Это ожидаемое развитие событий, Лида. Его цель не убить меня, уничтожить морально. Посадить. Сделать то, что я, с твоего благословения, сделал с ним, но у нас еще есть козырь – мой внук, который тоже имеет право…
– Да ни черта не имеет этот сопляк. Он не от твоего идиота сына, а от мусора этого поганого. Витюша твой даже этого сделать не смог. Весь в тебя и свою клушу мать. И скорее всего, выродок не увидит этот свет. Майоров устроил развод наших детей. Витька сбежал.
– Молодец сын. Умнеет на глазах. Мне моих акций хватит, чтобы получать дивиденды определенные. Статья, которая мне корячится интеллигентная. Лет пять. При удачном стечении обстоятельств. И учитывая мое состояние здоровья срок скостят. Доказухи по тяжким у них нет особой. Я умный, Лида, хоть ты всегда меня считала недалеким. Поверь. Дурак без яиц не смог бы двадцать лет держать такой бизнес и усмирять бабу безумную. Тебя я жалел уже просто. Как старую суку, которая уже потеряла нюх, но все еще считает себя гончей. Выйду, деньги скопятся. Много ли мне надо для старости? – улыбнулся Половцев, заметив в руке своей любовницы шприц.– Только и ты ведь вернулась к тому, с чего начала. И я сдохну радостно осознавая, что ты останешься у разбитого корыта. Не стать тебе владычицей морскою, старуха, как не старайся.
– Ну ты и…
– Так что да, детка, не жили богато, не хрен начинать. А теперь проваливай, пока я не сказал фас милым ребятам за дверью. Тебя поди с ног сбились, как ищут. Шприц им твой тоже понравится, я думаю. Не дергайся, не успеешь,– оскалился старый хищник, понимающий, что эта антилопа, даже с ним больным не справится.– Шприц убери, куколка. И мой тебе совет, беги.
– Все мое, Леша. Все что мне принадлежит я заберу,– сверкнула глазами женщина, на которую он променял всю свою жизнь. Он ее любил. По-настоящему. Поэтому предал друга, жену, все чем жил. Бросил на алтарь тому, что его и убьет в конце концов. И этот блеск… Она же безумна.– Ладно, ты прав. В тюрьме уже. Даже пять лет тебе адом покажутся. Майоров позаботится, он мстительная тварь.
Женщина убрала в карман шприц, медленно подошла к Кипчаку, сдвинула маску и впилась губами в его губы.
– Я тебя никогда не любила. Половцев…
– Лида, тебе нужно обратиться к специалистам,– выдохнул он, прежде чем почувствовал легкий толчок, но и его хватило. Половцев даже не успел понять, что произошло. Взмахнул руками, переваливаясь через подоконник открытого окна. Ледяной воздух обжег, подарил чувство полета. Мужчина даже не закричал, не почувствовал боли, когда его тело обвалилось на мерзлую землю.
– Пациента не беспокойте пока. Препарат действует часа полтора. Ему нужен покой и отдых,– спокойно сказала Лидия охранникам, выйдя из палаты и быстрым шагом пошла по коридору клиники.
***
Северцев почти бежал по больничному коридору. Его гнал даже не страх, а лютый, сжирающий душу ужас.
– Кто там? – прорычал, борясь с желанием растерзать стоящих возле двери Апельсинки дюжих молодчиков, которых приставил Майоров.
– Медичка зашла,– отрапортовал один из охранников.
– Давно?
– Три минуты и сорок пять секунд. Бабу досмотрели. Чистая.
Северцев толкнул дверь, выдернул из кобуры пистолет. Женщина склонилась к лежащей в кровати Апельсинке, и у него помутилось в мозгу от яростного желания защитить свою женщину. Нет, он так просто не откажется от счастья. Майоров прав, повел он себя в прошлый раз, как слюнявый идиот. Она – его жизнь.– А ну отойди от нее, сука,– прохрипел капитан, щелкнул предохранителем и навел оружие на женщину в медицинском костюме.– Шприц на тумбу, руки в гору. Маску с морды сними. И без глупостей.
– Северцев, ты совсем офонарел? Ты что себе позволяешь?– голос Иришки зазвенел, отрезвил, заставил мыслить не инстинктами. Женщина медик испуганно исполнила все его приказы. Аркадий увидел испуганные глаза, глядящие на пистолет в его руке и опустил оружие.– Мало того, что ты предатель, так еще и диверсант. Оставь в покое меня и моего ребенка. Не нужны, навязываться не станем.
– Слушай, ты просто копия папули своего,– поморщился Северцев, глядя, как женщина медик испуганно пятится к двери.– Слышишь только себя и свои обиды. Сделала вывод, приняла за аксиому. Ира, я жизнь готов отдать за тебя… За вас… Нас трое теперь. НАС. А теперь одевайся, у нас мало времени.
Он бросил на пол сумку с какой-то дурацкой одеждой, которую смог купить в ближайшем магазине.
– Я никуда с тобой не поеду. Здесь мой ребенок в безопасности. И охрана…
– Наш. Наш ребенок, Ира. И в этот раз я не позволю случиться беде,– устало выдохнул Аркадий, глядя прямо в мечущие молнии любимые глаза.– Ты права, я трус и идиот. Но я до одури люблю тебя.
– Ты что-то недоговариваешь? Северянин,– ее губы, чуть припухшие, потрескавшиеся. Маленькая сильная женщина. Его женщина. Северцеву показалось, что весь воздух из палаты исчез.
– Все будет хорошо, Ирка. Просто доверься мне,– прошептал он, вытягивая из больничной кровати легкое женское тело. Она не сопротивлялась, просто напряглась, словно струна, пока он натягивал на ее стройные ноги дурацкие шерстяные гамаши.
– Я похожа на матрешку. Северцев, понятие моды тебе не знакомо,– хихикнула его Иришка, но взгляд ее все еще остался настороженным. Он ее обидел, и давно проклял себя за это.
– Моей задачей было одеть тебя тепло,– фыркнул он. Она такая смешная сейчас стояла перед ним. И эти варежки огромные, похожие на снежные комья на ее руках… Черт. Она права, о моде он думал в последний момент.
– И куда мы отправляемся,Сусанин. Ой, то есть Северянин.
– Я Северцев. Давно бы пора запомнить фамилию, которую тебе придется носить.
– Если это предложение, капитан, то оно фуфловое,– хмыкнула эта нахалка.– Но за варежки эти, я готова подумать. Так ты не ответил на вопрос. Северцев, ты подвергаешь опасности жизнь нашего малыша. И если это не оправдано, то я…
– Не скажу. Сюрприз будет,– черт, да какой там сюрприз? Все сюрпризы закончились тогда, когда тело Половцева старшего нашли. И подозрения, что обычная женщина, убившая его, действует не одна у Северцева только укрепились. Слишком уж нереальная версия, даже если принять как факт ее сумасшествие. Она же не призрак неуловимый, в конце концов.
– Слушай, я с некоторых пор терпеть не могу сюрпризов,– поморщилась Апельсинка. – Ровно со дня свадьбы. Знаешь, что преподнёс мне в подарок «любимый» муж?
– Боюсь даже предположить,– буркнул Северцев. Сердце, будто лезвием, резануло ревностью. Он молча подхватил на руки свое счастье и пошел к выходу из палаты.
– Я могу идти сама,– прошептала Ирка.– Я беременная, а не больная.
– Мне нравится тебя нести,– ухмыльнулся Аркадий. Объяснять, что так ему легче ее прикрывать от пули и любых воздействий он не стал.
*****
Я смотрю на старинное здание, расположенное в самом центре мегаполиса и чувствую себя тут непрошенной и незваной. Особенно учитывая мой наряд, в котором я похожа на карапуза переростка. Северцев только пуховый платок мне на спину крестом не повязал, а в остальном сходство полное. Даже валенки где-то надыбал, паразит. Правда они красивые, расшитые рябиной и снегирями и мне очень нравятся, но об этом я ему не скажу.
– Ты серьезно? Отель? Знаешь, Аркадий, вот уж не думала, что ты такого обо мне мнения. Я не хожу с посторонними дядьками по номерам.
– Это очень дорогой отель. А говорить о том, что я тебе посторонний, нося в животе моего ребенка, просто верх лицемерия, ты так не считаешь? А, Апельсинка? – его тихий смех позволяет мне немного расслабиться. Он странно себя ведет. Будто прилип к моей спине, словно закрывает меня от этого мира. И мне от чего-то становится страшно. Какое-то тонкое чувство, словно иголками колет все тело от чужого взгляда. Я озираюсь по сторонам. Люди спешат по своим делам, и им нет до нас никакого дела. Но я все равно не могу расслабиться. Дергаю шарф судорожно, который вдруг превращается в подобие висельной петли. Душно и нечем дышать.– Ира, что? Тебе нехорошо?
– Веди меня уже, Сусанин в чертоги разврата,– притворно – бодро хмыкаю я.– Там и папа мой, наверняка? Северцев, это ведь он нам подсиропил теремок съемный?
– Там безопасно. Пентхаус как Тадж Махал охраняется. Твой отец…
– А что, есть нужда в такой охране? От кого вы меня защищаете? От моей матери? Смешно. Северцев, что ты мне не договариваешь?
– Мы разберемся, детка,– шепчет он мне в ухо успокаивающе. Вот только этот его тон производит обратный эффект. Мне становится еще страшнее. Делаю шаг к сияющему огнями входу. Сердце колотится так, что кажется я глохну. А потом лечу на землю, запнувшись о приступку. Что-то свистит прямо над моей головой. Мрамор порога трескается прямо на глазах. Северцев падает на меня сверху. Я вижу выбегающих из дверей людей, одетых в одинаковые серые костюмы, как инкубаторские. Странная какая суета. Они нас окружают кольцом.
– Ира, ты меня слышишь? Ира… – пробивается сквозь глухоту голос любимого мужчины. Что-то горячее капает мне на лицо, пахнет металлом.
Кровь. Мне кажется, что все вокруг пропахло ей. Ничего не слышу. Адреналиновый гул в ушах гасит все звуки мира. Северцев – центр вселенной.
– Ира, ты слышишь? Апельсинка, посмотри на меня.
– У тебя кровь,– сиплю, не сводя глаз с набухающей ткани куртки моего капитана. Моего. Я только сейчас начинаю осознавать, что значит потерять его. Потерять навсегда. Не так, как я теряла его, когда прогнала. Тогда бы он все равно ходил по этой планете, совсем рядом, даже если за миллион километров. Но я бы точно знала. Что он есть, и что мы неразрывно связаны. А сейчас…
– Ирка, это просто царапина. Смотри на меня,– мужские крепкие руки ощупывают меня, сантиметр за сантиметром. Это не нежные прикосновения. Исследующие, нервные. – У меня царапина. Слава богу, что у меня.
– Что это было? – господи, какой идиотский вопрос. Я знаю, что случилось. Странно, но мне не страшно от факта, что стреляли в меня. Сейчас я схожу с ума только от осознания, что чуть не лишилась Северцева. Ранен он, но он меня и успокаивает. Я трусливая дура. И какое счастье, что рядом со мной теперь настоящий мужчина.– Ты закрыл меня? Ты меня закрыл,– уже кричу, истерично с надрывом. –Что стоите? Вызывайте скорую. Быстро.
– Ирина Игоревна, не положено по инструкции,– спокойно отвечает один из огромных охранников. А я смотрю в стремительно бледнеющее любимое лицо и слепну от яростного бессилия.– У нас есть медик. Сейчас раненого осмотрит, когда мы вас уведем в безопасное место. Вы – основной объект.
Черт, я уже и объект. Прижимаю руку к стремительно кровящей ране Северцева, где-то в кино видела, что так надо. Зажать с силой, чтобы остановить кровопотерю. Черт, моя размеренная жизнь превратилась в малобюджетный боевик с элементами триллера. Чувствую горячую пульсацию даже сквозь слои теплой одежды. Он стонет от боли.
– Я вас уничтожу, если с ним что-то случится. Вы ведь это понимаете? – шиплю я.
– Да уж, от осинки то родятся апельсинки,– тихо хмыкает Аркадий, разбивая ледяную стену ужаса.– Ты станешь очень крутой наследницей своего отца, Ирка. Бизнес-леди на медведе. И бросишь меня.
– Дурак. Мне не нужно ничего,– тихо отвечаю я.– Северцев, ты не понял еще? Только ты и наш малыш – это мое будущее.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Максимовская Инга