Замолкаю на полуслове, ухватившись за то, что вещает бубнящее радио. В голове рвутся разрывные снаряды.
«Пожар в центре. В квартире бывшего сотрудника полиции.... Причина – неосторожное обращение с огнем. Скорее всего недавно уволенный сотрудник просто заснул с сигаретой… Жертва пожара, бывший капитан полиции… Ведется следствие… Пострадавший личность неоднозначная. Он уже не впервой был участником громких скандалов. Злоупотреблял спиртным в последнее время. Недавно был задержан по обвинению в коррупции, но отпущен за недостаточностью доказательств»
– Мама, прибавь звук,– хриплю я. Фамилию не называет диктор, но я точно знаю, о ком идет речь. И мне кажется, что я сгораю изнутри.
«Тело жертвы пока не найдено. Но… Квартира выгорела почти полностью. Скорее всего…»
– Риша, ты как там? Ты в порядке? Доченька, да что с тобой? Ты чего испугалась? Радио дурацкое, я переключу волну… Вот твари.
– Не надо. Я хочу дослушать. Может имя скажут. Не трогай чертов приемник,– почти кричу, выплескивая свой страх.
Я умерла сейчас, наверное. Все выжжено внутри, кроме маленькой жизни, его продолжения. Продолжения моего Северцева.
– Слушай, да мало ли таких нерадивых ментов? На тебе лица нет. Скорее всего жив твой любовничек. С чего ты взяла, что это твой Северянин герой дурацкого репортажа? Сидит, пиво хлещет поди. А тебе нельзя нервничать. Имен не называли…– точно, мама права. Я дура. Нужно просто взять себя в руки и…– Идиоты, средь бела дня такие ужасы? А если дети услышат? Черти рваные,– рычит мама, крутя руль. И меня ее бубнеж немного приводит в себя. Надо действовать, что-то делать, чтобы не рехнуться.
– Высади меня здесь. А сама поезжай в клинику,– проглотив колючий ком, хриплю я. Мне срочно нужно в отдел, где работал Северцев. Конечно он жив. Иначе и быть не может.
Говорят, если хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах.
Сегодня небесный босс веселился от души, я так думаю. Сидел в своем троне и хохотал, сотрясая громом и молниями созданный им же мирок. Он выстроил его быстро и явно от скуки. Населил живыми игрушками, и теперь просто переставляет судьбы своих творений, словно фигурки на шахматной доске. Четко, размеренно, но…
– Где я? – сиплю я, пытаясь разлепить глаза. Пахнет хлоркой и еще какой-то дрянью. Во рту даже не пустыня. Вакуум.
– В отделении скорой помощи,– врывается в мой мозг прокуренный мужской голос.– Вам стало плохо на улице. А так как документов при вас нет, мы привезли вас сюда.
Я наконец вижу говорящего. Фельдшер в униформе, уставший и весь какой-то потрепанный. И пахнет от него табаком так, что у меня снова начинает темнеть в глазах.
– Что со мной?
– Ну, судя по анализам вы беременны. Это не угрожающее жизни состояние, – хмыкает дядька, склонившись к моему лицу. В глаз мне ударяет луч света из фонарика, зажатого в руке медика.– Дамочка, какого черта вы шляетесь по улицам одна в таком состоянии? Судя по прикиду, вы не из бедных. Как только вас муж отпустил… Провалялись полдня тут. Мы уж думали в полицию заявлять. Мало ли, вдруг вас разыскивают.
У меня замирает сердце. Полдня? Черт, это катастрофа.
– Сумка. У меня была сумка, в ней телефон. Мне нужно срочно позвонить.
– Точно, сумка, а в сумке кошелек полный денег, и телефон, поди стоит как железный мост. Девушка. Ну что вы в самом деле, как с луны, ей-богу. Сумка ваша тю-тю. Нам позвонили. Сообщили, что вы лежите на улице. Никаких сумок при вас не было. Радуйтесь, что вообще нашелся неравнодушный прохожий. Другие перешагнули и дальше пошли. Эх, бабы… Позвонить, может, хотите родным?
– Хочу,– боже, какая я дура. Можно же было просто позвонить Северцеву. Просто услышать его голос. Просто понять, что он жив. Дрожащими пальцами тычу в кнопки допотопного мобильного, поданного мне добрым доктором. Набираю цифры, выжженные в памяти клеймом.
– Да. Говорите,– почти сразу отзывается трубка чуть хриплым, таким любимым голосом.– Кто это?
– Это я,– выдыхаю, забыв обо всем на свете.– Ты жив. Слава богу. Ты жив.
– Жив? Не уверен. С тех пор как ты предпочла меня своему извращуге, я скорее мертв, как тот Буратино, Апельсинка. Где ты, нам нужно поговорить? Ира, это важно, ты слышишь? Скажи мне, только честно…
– Прости… Не о чем, – хриплю я, умирая от желания быть рядом с этим несносным. Абсолютно невозможным, едким мужчиной.– Ты мне не нужен.
–Ты же врешь, Ирка. Иначе бы не позвонила, узнать сдох я в огне или нет. Чем тебя так привязали Половцевы? Ты думаешь, что это они пожар устроили, ведь так? Послушай, я смогу тебя защитить. Я тебя…
Ты ошибаешься, Северянин. Мне наплевать на тебя, – я лгу, голос дрожит, но он замолкает на полуслове. Нажимаю на кнопку отбоя. Только бы не слышать то, о чем потом не смогу забыть. О чем потом буду сожалеть до конца своих дней. Только бы не ощущать его боли, которая повисает молчанием на другом конце далекого-далека.
– И я тебя тоже люблю. – шепчу одними губами. Теперь надо позвонить маме. Только она может мне помочь сохранить то, что осталось у меня от Северцева. Самый важный в моей жизни дар. Моего ребенка.
Мама приезжает очень быстро. Ощущение, что она летела на истребителе, как иначе объяснить, что она примчалась через час, минуя все пробки? На ее лице даже не тревога, а страх.
– Половцевы обзвонились, чуть отбрехалась. Леша в клинику ехать собрался. Срочно нужно туда, слышишь? – шепчет родительница, натягивая на меня новую куртку. Даже бирку оборвать забыла, так торопится.– Я сказала, что все прошло нормально. Доктор тебя ждет. Полежишь денек под наблюдением. Палата ВИП уже готова. Мне не нравится твой вид. Эти, недоврачи сказали, что с зародышем все в порядке. Но я им не верю. Кого могли набрать для работы в этой богадельне? Только двоечников. Ира, ты сейчас должна думать не только о себе. И уж тем более не о…
– Мама, заплати ребятам со скорой, чтоб языками не трепали, – перебиваю я. Слово зародыш больно режет слух. Это малыш. Мой ребенок. Мое продолжение. В одном она права, нужно убедиться, что с ним все в порядке. – И пожалуйста, помолчи. У меня страшно болит голова.
– Сколько? Риш…
– Сто раз просила, не называть меня этой псиной кличкой,– цежу сквозь зубы. Выхватываю из рук матери ее сумочку. Ха, мамуля то нехило сэкономила. Почти половина суммы за ЭКО лежит в кошельке. Продажному эскулапу достались объедки.– Все отдай, не жлобься. И поторопись. Я страшно устала.
– Это глупо. Доча…
– Ты меня слышала,– иду к двери, не оглядываясь. Мне даже хочется в больницу. Нет сил сегодня возвращаться в золотую клетку. Хочется просто спрятаться ото всех, забиться в самый темный угол.
«Главное, что мы вместе»– шепчу, положив руки на живот.
******
Северцев раз за разом набирал номер, с которого ему звонила Апельсинка. Слушал гудки, доводящие до умопомрачения и понимал, что все бес толку. Он ее потерял. Ирка выбрала другую жизнь. Что он ей мог дать, кроме ненужной ей, дурацкой любви? Рай в шалаше? И Валентина бы была жива до сих пор, если бы сделала тогда правильный выбор.
– Все правильно,– выдохнул Аркадий в пустоту казенной квартиры. Сжал пальцами дешевую трубку, которая вдруг завибрировала. Сердце пропустило сразу серию ударов, кольнуло болью.
– У меня несколько непринятых от вас,– хрипло пробухтел незнакомый ему собеседник.
– Простите. Мне с этого телефона звонила…
– Ваша жена?
– Кто вы?
– Фельдшер скорой. Не пугайтесь. Все нормально. Женщина и ребенок вне опасности. Просто гормональный всплеск. С беременными такое случается. Но…
– С беременными? – Северцеву показалось что ему в грудь с размаху всадили нож. Черт, он опоздал. И теперь уже точно навсегда потерял свою Ирку. – Простите, вы не путаете? Ирина Игоревна…
– Вы кто? – голос на другом конце провода зазвучал напряженно. Капитан не ответил. Нажал кнопку отбоя и тут же набрал другой номер.– Петя, Майоров должен откинуться быстро. У нас почти нет времени. Ирина…
– Я тебе что, гребаный Гендальф? Волшебные палочки, которые нам ведомство выдает, работают не от авады кедавры. Северцев, забудь. Твоя Половцева счастлива в браке.
– Петя, пусть она будет счастлива с кем угодно. Лишь бы живая. Я просто не смогу еще раз… Не смогу…– прохрипел Северцев, сжав кулаки до хруста в суставах.– Я тебя спас однажды. Теперь твоя очередь.
– Сука ты, Кеша. У меня сын подросток, жена в Тай на майские хотела. Если я загремлю по твоей вине под статью, я тебя…– хмыкнул полковник.– Сиди тихо. Отзвонюсь.
***
– Я поднимаю этот бокал за мою сноху. Самую лучшую и прекрасную женщину, озарившую мир моей семьи счастьем и верой в счастливое будущее. За тебя Риша? За подарок, который ты преподнесла нам два дня назад. За тебя, дочь моя, ну и, конечно за того, кто сидит в твоем славном животике. Мы его ждем с нетерпением, – радостно гудит Алексей Николаевич, подняв к потолку бокал богемского стекла, сияющий в свете ламп, как драгоценный алмаз. Морщусь. Мне не нравится напыщенная речь, не нравится когда этот хищник называет меня дочерью. Не нравится все в этом доме. Меня тошнит жутко от любых запахов в последнее время. Особенно от аромата лжи и лицемерия, которым наполнена эта празднично украшенная золотистыми воздушными шарами, комната.– Господи, я стану дедом. Это же великое счастье. А тест Ришин отдам в мастерскую, чтоб его законсервировали. Превый внук-это вам не сделка миллиардная. Это в разы круче.
– За тебя, дорогая,– шепчет Виктор. На его лице самодовольная улыбка. Он добился того, чего хотел. Слава богу дома он не частый гость с того самого момента, как мы заключили соглашение. У моего муженька очень много ночных забот и забав. Я знаю, где он проводит свое время, и радуюсь, что Виктор соблюдает наш уговор.– И за маленького наследного принца. Глянь, старый то прям одурел от восторга. Я тоже молодец, ну же, жена, сделай вид, что я герой. Герой же?
– Да, герой, – рассеянно отвечаю я, пытаясь отделаться от предчувствия чего-то нехорошего. Оно зудит у меня где-то в груди. «Это просто гормоны» – убеждаю я себя, проглатываю безвкусный апельсин. От чего-то Половцевы считают, что именно этот солнечный фрукт нужен мне сейчас больше всего. «Апельсинка», так меня звал Северцев. Губы сами по себе растягиваются в улыбку.
Рука Виктора ложится на мой, пока еще плоский живот. Огненная, словно раскаленный утюг. От отвращения темнеет в глазах. Борюсь с желанием сбросить его ладонь и сбежать от этого фарса. Но вместо этого еще сильнее растягиваю губы в улыбке. Делаю вид, что счастлива, как просит меня «любимый» муж. Сейчас мне кажется, что я предаю того, кто на самом деле «герой». Моего Северцева, сделавшего счастливой меня.
– Ты в порядке, моя девочка? – квохчет мать. Она просто мама-совершенство, мама-идеал с тех пор, как я объявила Половцевым о своей беременности.
– Да, мама. Я в порядке. Мне просто нужно немного подышать воздухом.
– Витя тебя сопроводит. Да ведь, Витюша?
Я хочу одна. Я хочу просто выйти во двор, усесться в кучу прелой листвы и взвыть, подняв к небу голову. И Виктор чувствует мое желание. Да и самому то ему не очень хочется выходить из тепла в ледяную осеннюю морось.
– Мне кажется, Лидия, Риша устала. Я прав, дорогая?
– Спасибо, милый,– шепчу я, проникаясь к мужу подобием благодарности.– Да, мне нужно немного свободы. Тем более, совсем скоро я перестану принадлежать себе,– снова улыбка, совсем не похожая на радостную эмоцию счастливой женщины.
– Давай, Риша,– шепчет мне в ухо Витя,– испытай иллюзию свободы. Ты ведь себе давно не принадлежишь. Помечтай о своем мусоре. Ты же скучаешь по красавчику? Нашла о ком страдать. Он же трус. Отказался от тебя сразу, как жареным запахло. Как думаешь, если я сделаю анализ ДНК твоего выродка, что он покажет? Я ведь могу одним махом избавиться от тебя и тогда папуля наконец то поймет, какую змею пригрел на груди. Кстати, внутриутробный анализ для плода опасен, ты в курсе.
Задыхаюсь от ужаса. Откуда он узнал? Или просто блефует.
– Ну так расскажи всем,– кривлюсь я.– Давай, попробуй. Ты боишься, потому что не знаешь зачем твоему отцу нужен ребенок именно от меня. Страшно, милый, правда? А вдруг твой папуля не будет столь щепетилен и предпочтет тебе младенца?
Я тоже блефую. Но по тому, как дергается его щека понимаю, что попала в точку. Что-ж, можно отметить этот крохотный триумф. Наливаю себе из графина гранатовый сок, настолько ледяной что у меня сводит зубы.
– Сука,– шипит Виктор.
– Спасибо за комплимент, дорогой, – отвечаю светским тоном. В кармане дзынькает мобильник. Оповещает о том, что пришла СМСка. Поднимаюсь со стула с грацией королевы. Да, я нужна Половцевым, и сейчас я действительно звезда. Уж не знаю, как долго продлится мое царствование. Так от чего бы не воспользоваться статусом.
– Спасибо за прекрасный праздник, мои родные. Ты восхитительно галантен, дорогой мой муж. Я погуляю во дворе. Одна. Алексей Николаевич, ну что вы, весь периметр дома под охраной, ну что со мной случится?
Лицо свекра разглаживается. Чего же он боится? Что его гнетет?
На улице мне не становится легче. Бреду по гравийной ухоженной дорожке бесцельно, лишь бы подальше от моей золотой клетки. Двор у поместья огромный, есть где разгуляться. Хрустальный воздух проникает в легкие, словно сигаретный дым. Не давая облегчения или насыщения. Снова приходит сообщение на телефон, но мне так лень его из кармана доставать. Абсолютно не хочется. Хочется только смотреть на звезды и думать, что они ведь тоже не свободны. Зависят от других планет и вселенной.
– Вот скажи мне, Апельсинка, на кой ляд тебе нужен мобильник? – раздается насмешливый шепот прямо за моей спиной. Я чуть не валюсь с ног от неожиданности, радости и запоздалого страха, впивающегося в мою душу миллионом отравленных шипов.– Я тут все сопли отморозил. Думал уйду не солоно хлебавши.
– Скажи мне, что ты мне снишься, в противном случае мне придется тебя убить, – шепчу в темноту, из которой несется родной, любимый голос. Вот странно, я провела с Северцевым совсем немного времени, но он стал мне ближе чем муж, скоторым прожила пять лет. Раньше я не верила, что так бывает, а теперь…
– Ну, если только ты видишь в своих снах мужиков, впавших в ледяной анабиоз. Я себе все тестикулы отморозил, лишь бы тебя увидеть, детка, – хмыкают кусты голосом моего капитана.– Иди сюда и согрей меня. Иначе Половцевым будет некого гонять, как зайца. Они заскучают и переключатся на заботы о тебе. А это страшно, уж поверь.
– Да уж,– фыркаю я. Боже, как же я скучала по этому несносному зубоскалу.
Ныряю в густые кусты. Путаюсь в идиотских ветках, постриженных рукой умелого садовника. Дышу через раз. Он совсем рядом.
– Какого фига ты тут делаешь? – ворчу я, уткнувшись в дешевую ткань куртки, обтягивающую широкую грудь. Лица его не вижу, но запах… Не могу надышаться.– Ты совсем дурак? Тут охраны полный дом.
– Я только по субботам идиот. В остальное время вполне адекватен, если не теряю ту, без которой горят синим пламенем квартиры, и кони не скачут совсем, – шепчет Аркадий мне в макушку. И я перестаю дрожать от лютого холода.– А охрана то тут фуфло. Двери крепкие, а петли хлипкие. Не верит твой свекор любимый, что кто-то посмеет посягнуть на его частную собственность. Васька Бугров, тот еще начальник охраны…
– Как ты номер мой узнал? – спрашиваю, замирая от краткого мига счастья, дарованного мне вселенной.
– Я ж мент.
– Бывший.
– Бывших не бывает, Апельсиснка. Но я не за тем явился, чтобы просвещать тебя о специфике работы в полиции. Послушай…
– Я же сказала, что ты мне не нужен,– хриплю из последних сил. Главное спасти этого идиота, который сам сует голову в петлю.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Максимовская Инга