Александр Карелин завершил рассказ: «9. В ночь перед рейдом обитатели комнаты номер 4 почти не спали – волновались за Владимира. А он, поставив Автоперевязочную на свое место в колонне, оставил в ней фельдшера, сам отправился «спать в модуль», наказав сержанту разбудить себя к выезду…
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZtMz4Jv_2wYCP5md)
Потоптавшись в комнате, Амурский в полночь таинственным образом исчез. Три Александра вполголоса гадали, «куда это черти Володьку унесли», так и пролежали без сна.
Он появился уже около 4 часов, осторожно прокрался к своей постели и свалился прямо поверх одеяла.
Ребята облегченно вздохнули, сон одолел и их…
«Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант, товарищ…»,- казалось, заевшая пластинка вдруг заиграла в комнате. Невский нехотя разлепил глаза. В полутьме наступающего утра он разглядел фельдшера Парасольку, который тряс и тряс Амурского. Все тщетно. Проснулись и Зыков с Тамару. Тоже попытались разбудить Владимира. Без результата.
Вдруг почти одновременно все уловили острый запах перегара, исходивший от Амурского.
- Да, он же пьян, как сапожник. Как он вообще смог в таком состоянии добраться до кровати. Наверное, весь спирт выжрал в своей реанимации! Вот скотина!! Когда выход?- обратился Зыков уже к фельдшеру.
- Через 30 минут. Я, как чувствовал, решил его пораньше разбудить. Я могу и один поехать, но обязательно будут спрашивать врача в рейде. Что мне делать?!
Тут дверь в комнату внезапно распахнулась, вбежал подполковник Каримов, сразу включил свет.
- Колонна вот-вот выйдет, а медиков на месте нет. И что я вижу?! Ваш орденоносец валяется пьяный в стельку. Наверное, еще и обделался от страха. Да за такое полагается расстрелять мерзавца по законам военного времени! Распустились тут все! Я это так не оставлю.
Он мог еще долго кричать, но внезапно был остановлен капитаном Зыковым:
- Что ты раскудахтался, подполковник? Тебя предупреждали, что этого парня не надо трогать, есть и другие кандидатуры. Хорошо, если все для него только этим закончится. Могу поехать я, правда, хотел закончить все работы по ремонту операционной, боюсь, без меня все остановится.
- Я поеду!
Дверь в коридор была открыта, там не сразу заметили старшего лейтенанта Зиновия Белик, стоматолога. Он отслужил уже свои два года, тоже ждал заменщика со дня на день. Ему уже приходилось за Амурского выезжать в марте, когда впервые поднимался этот вопрос. Вот и сейчас решил выручить товарища.
- Вернусь, а там и заменщик на мою голову свалится – будет повод отметить это событие. Я еще с вечера с Амурским перетолковал, предлагая его заменить. Он промычал что-то в ответ. Я на всякий случай все уже подготовил. Пошли, Ванька, не будем время терять,- поманил он сержанта Парасольку рукой.
Медики быстро ушли к своей Автоперевязочной. Подполковник плюнул и выбежал за ними, хлопнув дверью. Не проронив ни слова, ребята снова улеглись. Впрочем, скоро уже вставать, часы показывали почти 5 часов. Подъем всегда был в 6 утра.
Утром разошлись по своим рабочим местам, оставив Амурского спать. Он по-прежнему даже не пошевелился – настолько была большая доза алкоголя принята «на грудь». В обеденный перерыв Невский забежал в комнату, но нашел там только Тамару. Он тоже не знал, куда пропал Владимир. Вечером ребята всерьез обеспокоились отсутствием товарища. Решено было идти его искать. Пошли в три разные стороны.
Еще издали, в районе палаток десантно-штурмового батальона (ДШБ), который почти в полном составе убыл в рейд, Невский заметил маленькую фигурку, которая передвигалась перебежками, часто падала на землю и переползала, затем вскакивала и снова кралась согнувшись. В нем он безошибочно узнал Амурского. Он нагнал Владимира, осторожно тронул крадущегося товарища за плечо. Тот совершенно не удивился, а только прижал палец к губам:
- Тихо, Санька, я не должен его упустить. Ты видишь этого гада?
Он показал рукой вперед. Как не напрягал Невский зрение в сгущающихся сумерках, но никого не увидел.
- А кого ты преследуешь?- осторожно спросил товарища.
- Этот парень из ЦРУ. Он специально прибыл сюда, чтобы совершать диверсии. Но я ему это не дам сделать. Я и в рейд не поехал, претворился пьяным, чтобы его выследить. Сегодня весь день за ним гоняюсь. Он хорошо маскируется. Вот и ты даже его не видишь. Так ведь?
Невский только и мог кивнуть головой.
- Главное, не подпускать его к артиллерийским складам. Взорвет к чертовой матери. Но там сегодня мои ребята из агентов стоят на часах. Я предупредил их уже. Ладно, пошли домой,- неожиданно закончил он к великой радости Невского. Было ясно, что рассудок Амурского вновь «пошатнулся».
В комнате Невский быстро поставил кипятить чай, открыл консервы, предложил Владимиру. Тот с жадностью набросился на еду. Было ясно, что он не ел со вчерашнего вечера.
Вернулись один за другим Зыков и Тамару, очень обрадовались, что вся комната снова в полном составе. Чай пили все вместе, стараясь говорить на посторонние темы, не касаясь рейда. Амурский слушал, не прекращая, есть. Потом вдруг начинал бормотать что-то совершенно не членораздельное, вновь замолкал. Ребята тревожно переглядывались.
Уложив Володьку спать, решили по очереди дежурить у его кровати. Первым вызвался Зыков дежурить. Его сменил через пару часов Невский, который передал дежурство Тамару. Впрочем, эта ночь прошла спокойно, если не считать того, что Амурский часто кричал во сне – все ловил «шпионов».
10
Ранним утром Амурский был уже на ногах. Попросил ему не мешать, пока не привлекать к дежурствам – он будет «ловить агента ЦРУ». Быстро собрался и ушел «на охоту» за шпионом.
После «пятиминутки» офицеры – медики остались в ординаторской, чтобы обсудить ситуацию с заболевшим товарищем. Было ясно, что острое расстройство психики резко прогрессирует. Срочно вызвали фельдшера Медроты, сержанта Леху Воляк.
Это был разбитной, бойкий парень, весельчак и балагур, любитель розыгрышей и анекдотов. Его загоревшее до черноты лицо резко контрастировало с совершенно седыми коротко стрижеными «под бобрик» волосами. Алексей успел побывать в почти десяти рейдах, оказывал помощь раненым под огнем противника, был награжден медалью «За отвагу», которую с гордостью носил на своем «хэбэ». Сейчас он уже готовился к возвращению в Союз – срок службы давно закончился.
- Так, Леха, чем нас порадуешь для начала?- сразу спросил его капитан Голущенко, заранее уже улыбаясь. Он всегда при встрече просил рассказать новый анекдот.
Алексей, совершенно не удивившись такому началу, задумался на пару минут, а потом сразу выдал новинку: «Я купил шотландскую овчарку, и она так пугает соседей…
-Что, так громко лает?
-Она вообще не лает. Но вот эта клетчатая юбка и волынка…»
Видя, что офицеры мало посмеялись, Алексей тут же рассказал еще один: «Идет мужик поздно ночью по улице. Подходят двое:
-Дай закурить!
Мужик снимает часы, кольцо, шапку, достает бумажник, отдает им все это и говорит:
-И когда вы уже накуритесь?!»
На этот раз уже все посмеялись от души.
- Ладно, шутки в сторону! – Продолжил Голущенко.- Тебе боевой приказ напоследок перед выездом домой. Думаю, ты знаешь хорошо старшего лейтенанта Амурского, знаешь, что с ним случилась беда? - Воляк кивнул головой, сразу став совершенно серьезным.- Так вот, он сейчас ходит по расположению военного городка, ловит «шпионов». Твоя задача наблюдать за ним, но чтобы он тебя не засек. Смотри, чтобы офицер не натворил глупостей, следуй за ним весь день, от остальных обязанностей я тебя освобождаю. Справишься?
- Так точно, товарищ капитан! Я еще подключу своих земляков - дембелей из разведки, их даже в рейд не взяли – все уже давно сроки свои переслужили, берегут их перед Союзом. Им скучно сидеть в палатке, пусть тоже поработают. Иначе, он меня одного быстро засечет, тоже ведь служил более года в разведбате. Да вы не волнуйтесь, ребята надежные, не трепачи, ничего никому не расскажут. Они понимают, что такое острый психоз, видели и среди своих сослуживцев. Увы, не у всех психика выдерживает от этой войны. Они мне рассказывали, что трех своих молодых разведчиков вынуждены были в Кабул в «дурдом» отправить, двое так и не вернулись, их в Союз переправили, списали «вчистую». Война, есть война.
На том и порешили. Сержант быстро ушел. Голущенко еще решил сам съездить в госпиталь и проконсультироваться в отношении Амурского. Правда, там тоже не было специалистов - психиатров. Но все-таки могли дать дельный совет. Остальным было приказано заниматься повседневной работой.
День прошел не заметно, работы хватало – раненые поступали с рейда большими группами. Вечером, возвращаясь с ужина, Зыков и Невский заметили неподалеку старшего лейтенанта Амурского. Он шел, крадучась, перебежками, часто замирая на месте, постоянно оглядываясь. Трудно было в таких условиях за ним следить. Но вскоре заметили группу солдат, которые профессионально следили «за объектом», делали это настолько мастерски, что у Амурского не возникало подозрений на их счет.
Поздно вечером Владимир, наконец, вернулся в комнату. Он был очень возбужден, раздражен до крайности. Рассказал о результатах сегодняшней слежки: часто «шпион» от него уходил, подолгу приходилось его разыскивать снова.
Рассказал и о большой удаче: удалось в свои «агенты» завербовать сержанта Алексея Воляк (« Да, вы его знаете – он у нас фельдшером работает. Геройский парень! Имеет медаль «За отвагу». Он обещал еще ребят из разведроты подключить мне в помощь!»). Все сразу оценили находчивость сержанта – не просто следить за «объектом», а стать его напарником. Ай, да Леха! Теперь за Амурского можно было не волноваться, он попал в надежные руки.
11
Дни потекли своей чередой. Закончился тяжелый, кровопролитный рейд. Целым и невредимым вернулся Зиновий Белик. Теперь, это уже точно, был его последний рейд. Впереди ждала дорога домой после двух лет в Афганистане.
В Медроте произошли перемены: наконец, приехал новый командир – майор Семенчук Михаил Михайлович. Прежний, майор Базарбеков, прослужив более двух с половиной лет, с легким сердцем убыл на родину. Он не скрывал своей радости, даже прослезился при прощании. Его все прекрасно понимали.
Приехала и еще одна медицинская сестра, белокурая, голубоглазая красавица Канашевич Люба. До Афгана она работала в госпитале в травматологическом отделении, прекрасно справлялась с должностью «гипсовый техник». Здесь ее определили на работу перевязочной сестрой.
Она сама решила поселиться не с нашими медсестрами, а в отдельном девичьем модуле с подругой (подружились еще на пересылке в Ташкенте), прибывшей машинисткой в секретную часть. Тем более что давно уже ходили слухи – будут ликвидироваться все подобные общежития в подразделениях (так и случилось к весне).
Амурский, увидев новенькую, влюбился с первого взгляда, забыв о своей семье. Теперь добавились новые страдания – от неразделенной любви. Что только не делал «несчастный Ромео», чтобы завоевать расположения: читал ей стихи, декламировал целые поэмы, по десять раз на дню заходил под разным предлогом в перевязочную. Все напрасно. Сердце Любы даже не дрогнуло. Да и выше она была на целую голову. А Владимир на короткое время прекратил ходить на «поиски шпиона».
Однажды, видимо, состоялось-таки их окончательное объяснение. Поздним вечером анестезиолог вернулся в комнату в очень расстроенных чувствах. На все вопросы отвечал только мычанием или отмахивался. Потом начал к месту и не к месту говорить одними пословицами. Это выглядело очень тревожно: «Дай насосаться пиявке - сама отвалится», или «Дай сердцу волю, заведет в неволю», «Дал Бог много, а хочется больше», наконец, «Дал бы ума, да у себя мало».
Три Александра, соседи по комнате, не знали, что и сказать в ответ, тревожно переглядывались.
В последующие дни стало заметно, как сильно изменился Амурский. Он стал раздражительным, еще более подозрительным и жестким. Больше не шутил и не смеялся. В поступках все чаще проступала жестокость. Теперь любимым занятием его стала «охота»: по ночам сидел на кровати и караулил мышей, потом включал фонарик и бросал в разбегающихся зверьков свой кинжал, почти всегда попадал в очередную жертву, громко ругаясь. Ножи он научился метать мастерски еще в разведбате. Становилось не по себе.
Врачи в очередной раз советовались между собой – что делать. Но даже врач-терапевт из госпиталя, специально привезенный капитаном Голущенко для консультации, не смог ничего определенного посоветовать. Он долго и обстоятельно беседовал с Амурским, якобы случайно с ним столкнувшись в приемном отделении. Порекомендовал не привлекать его к работе с больными, побыстрее решить вопрос с заменой, а все лечение уже проводить в Союзе. Одним словом, вся надежда была на скорое прибытие заменщика. А он все не ехал.
Амурский опять принялся «ловить шпионов», с ним всегда был кто-то из разведчиков или фельдшер Воляк. Эти ребята трогательно заботились о своем подопечном, постепенно вытеснив всех других его «агентов», которые лишь потешались над «скорбным умом» офицером. Хоть здесь за него можно было не беспокоиться.
Однажды ночью он даже сильно напугал Невского. Тот проснулся от странного ощущения, открыл глаза и обмер – близко перед глазами увидел склонившееся лицо Амурского, а в свете наступающего утра холодно блеснуло лезвие кинжала в его руке.
- Ты чего, Володька?- хриплым от сна и тревоги голосом спросил он товарища.
- Думал, ты умер, решил послушать дыхание.
- А кинжал зачем?
- Это, я апельсин чищу,- он и, правда, показал в другой руке наполовину очищенный плод.
Невский успокоился. Но решил все же рассказать своим товарищам. Они тоже встревожились («еще перережет нас ночью, как мышей своих…»). Решили изъять его холодное оружие, тем более что оно лежало открыто. Спрятали. Амурский долго искал, перерыл всю комнату. Решил, что это «шпион» тайком украл из комнаты (« я же говорил вам, что он меня не оставляет в покое»). К счастью, теперь из-за отсутствия кинжала прекратились его ночные «бои» с мышами.
12
В конце октября приехал заменщик для стоматолога. Зиновий был вне себя от радости. Стал передавать свое «хозяйство» новичку, старшему лейтенанту Ивану Сухар. А уже в начале ноября Зиновий Белик уехал в Союз, честно выполнив свой интернациональный долг. В аэропорт Ариана его провожали все, свободные от дежурства медики.
Амурский не отходил от Зиновия не на шаг, преданно заглядывая ему в глаза, смахивая набежавшую слезу. Он очень привязался к нему в последние дни. Белик, как мог, успокаивал, мол, «скоро и ты следом за мной поедешь». Самолет с заменщиками уже поднялся в воздух, а Амурский все не хотел уходить, все махал и махал рукой вслед самолету. По щекам его текли нескончаемые слезы.
Вечером ребята долго ждали к чаю анестезиолога. Он появился очень поздно. На нем «лица не было».
- Володя, что случилось?- кинулись к нему соседи по комнате.
Тот разрыдался в голос. Товарищи не на шутку встревожились. Наконец, всхлипнув последний раз, Амурский произнес трагическим голосом:
- Сейчас меня вызывали на узел связи. Там у них есть космическая связь. Со мной говорил первый секретарь райкома партии моего родного города Стерлитамак в Башкирии. Вся моя семья: жена, двое сыновей, теща погибли во время наводнения в городе, ночью даже не смогли выбраться из дома. Они ведь в своем частном доме живут на окраине города. Вот и попали под поток воды после разрушения плотины. Он выразил соболезнование. Как мне теперь ехать домой, да и зачем, к кому?!
В комнате воцарилось уныние. Он так убедительно говорил. Стали успокаивать. Зыков между тем оделся и тихо вышел из комнаты. Двое оставшихся Александров поили Владимира чаем, пытались отвлечь от горя.
Зыков вернулся через полчаса. Он был просто взбешен.
-Скотина, ты зачем на родную семью наговариваешь?!- Прямо с порога закричал он.- Мне сразу показалось невероятным, чтобы какой-то, пусть и первый секретарь небольшого городка, смог по секретной линии дозвониться до Афгана, чтобы выразить соболезнование какому-то старлею. Я был сейчас на узле связи, у меня там знакомый офицер работает, я его оперировал не так давно. Переговорил с ним, спросил о, якобы, бывшем звонке из Башкирии. Тот меня на смех поднял. Не было этого, и быть не могло! Зачем наврал?!
Амурский втянул голову в плечи, сидел, опустив голову, как нашкодивший школьник. Ребята потрясенно молчали. Было от чего прийти в изумление. Зыков хотел врезать подзатыльник, но только махнул рукой в сердцах.
После долгого молчания, Владимир, наконец, заговорил тихим голосом, приходилось напрягать слух:
- Я боюсь возвращаться домой… Ничего хорошего меня там не ждет… Я так и не получил нового звания… Теща меня засмеет. Я думал, что вы меня не отправите к ним, раз они все погибли. Я останусь здесь. Буду помогать всем вам… Я вам еще пригожусь.
-Вовка, что ты несешь? Разве от нас зависит – отправлять или нет тебя домой. К тому же ты, наверняка, поедешь к новому месту службы, избавишься от такой тещи в соседстве. Будешь жить с женой и сыновьями в другом городе.- Невский постарался придать своему голосу побольше уверенности. – Успокойся! И давайте спать. Уже поздно. Завтра много работы - у нас плановый операционный день.
На следующий день, 5 ноября, случилось, наконец, радостное событие – приехал заменщик Амурскому. Все в Медроте вздохнули с облегчением. Это был старший лейтенант Акбаров Анатолий, темноволосый, кавказских кровей, усатый красавец.
Он добирался по прямой замене прямо из Германии, только завез свою беременную жену к своим родителям в Астрахань. Так что, теперь Амурскому предстоял путь «за бугор», о чем он и не мог мечтать. Но он совсем был не рад этому.
Пока Акбарова поселили временно на месте отпускника (уехал в отпуск прапорщик, командир хозяйственного взвода Медроты), а затем он перейдет на место Амурского, когда тот уедет. Так решили три Александра в комнате номер 4.
А вечером большая часть коллектива Медроты собралась в этой комнате на торжественный ужин по случаю прибытия заменщика. Он привез разрешенные для провоза через границу два «пузыря», множество деликатесов из Союза (слюнки бежали от одного вида копченой астраханской рыбы, черной икры и прочих яств). Привез он и целую трехлитровую банку квашеной капусты. Все прямо ахнули (как тащил всю эту тяжесть через всю страну?!).
Вечер прошел весело, много пили (и не только привезенную водку) и ели, смеялись и говорили. Слушали о жизни в Союзе, делились своими наблюдениями и опытом с новичком. Он слушал, буквально «разинув рот». Даже Амурский «оттаял», несколько раз к месту пошутил. А, каждый раз, подцепляя ложкой квашеную капусту, он глубокомысленно изрекал: « Лучшая закуска- русская капустка. И поставить не стыдно, и сожрут – не жалко».
Разошлись гости уже за полночь.
13
На следующий день Акбаров с Амурским отправились в отделение сдавать-принимать должность анестезиолога. С Толей уже побеседовали относительно Амурского, он был в курсе всех его «причуд», поэтому принимал все быстро, со всем соглашаясь и не споря.
В последующие несколько дней Акбаров входил в курс дела. Пришлось очень быстро включаться в работу – были массовые поступления раненых. Как раз, на праздник 7 ноября, Кандагарская бригада понесла большие потери – на колонну было совершено нападение прямо на территории города. Много погибших, еще больше раненых.
Медики сбились с ног, стараясь оказывать помощь раненым на должном уровне. Не хватало рабочих рук, не хватало и медикаментов. Война требовала больших расходов. Самолеты не успевали подвозить из Союза все необходимое.
Все эти дни Амурский пропадал, не известно где. Впрочем, фельдшер Леша Воляк добросовестно выполнял свою обязанность и опекал его. Он даже попросился в последнюю партию заменщиков, чтобы выехать вместе с Амурским. С ним согласился остаться еще один дембель-разведчик (все остальные уже улетели домой), он оказался земляком старшего лейтенанта, тоже был из города Стерлитамак.
Амурский, не спеша, готовился к отъезду, подписывал обходной лист. Но по нему было видно – не хочет уезжать. Странный…
Вечером 11 ноября Амурский опять вернулся в комнату, громко рыдая, все тело его сотрясалось от конвульсий.
- Ну, что еще случилось на этот раз? – раздраженно спросил его Зыков, собирающийся уже ложиться спать.
- Мужики! Страшное горе случилось у меня!!
- Только не говори больше о смерти своей семьи. Этот номер уже не пройдет,- вступил в разговор Тамару.
- Нет, это касается всей страны! Умер вчера Леонид Ильич Брежнев, Генеральный Секретарь Коммунистической Партии Советского Союза. Мне прямо сейчас позвонили из Москвы из его секретариата…
Три Александра, открыв рот, молча смотрели на Амурского, а тот вновь залился слезами. Об этой смерти они узнали еще днем от одного из офицеров ДШБ, по радио играла только траурная музыка весь день, а он сам услышал новость по сообщению зарубежного канала (иногда удавалось ловить и «вражеские голоса»).
-А ты-то, почему так расстроен? Очень любил Брежнева? - смог, наконец, вымолвить Невский.
- Не в этом дело. Кто мне теперь будет вручать звезду Героя Советского Союза, если умер Председатель Президиума Верховного Совета СССР? Вы разве не знали, что мне присвоено это звание еще за Кундуз?! Мне сам Брежнев звонил из Москвы еще неделю назад. Сказал, мол, я подписал тебе на звание Героя, приедешь после ноябрьских праздников в Москву, тогда тебе и вручу эту награду. А его не стало. Как теперь с наградой? Я нарочно не спешил с отъездом домой. Хотел сразу с этой «звездочкой» вернуться к семье.
Ребята в комнате потерянно молчали. Болезнь продолжает прогрессировать. Требуется срочное лечение в условиях стационара в Союзе. Они постарались успокоить Амурского, заверяя, что всегда найдется другой человек, кто вручит ему эту высокую награду. Владимир успокоился. Вскоре все легли спать. Но уснуть долго не могли, в отличие от больного – тот быстро захрапел.
14
Через два дня Амурского, наконец, провожали в Союз. С ним были два его «агента» (как он их называл), два сержанта: фельдшер Воляк Алексей и его земляк – разведчик Златогоров Геннадий. Гена обещал сопровождать старшего лейтенанта до родного Стерлитамака.
Амурский выглядел потерянным, почти не разговаривал. Часто пытался сбежать, приходилось его удерживать буквально силой. Посадили на медицинский УАЗик его и двух сержантов. Невский поехал тоже на аэродром.
К большой радости, не пришлось долго ждать отправки самолета. Большая группа заменщиков и отпускников скрылась в «брюхе» большой серебристой птицы. На прощание Невский обнял безучастного Амурского, крепко пожал руки ребятам-сопровождающим. Они обещали написать, как добрались.
И они написали…
Первое письмо пришло очень быстро от Алексея Воляк. Сообщил, что, к большому сожалению, не удалось нормально пройти таможню: офицер нашел у Амурского в чемодане кинжал, пытался его изъять, а тот буквально «набросился на человека, пытаясь душить, выкрикивая, что нашел «шпиона». Поначалу прибыл патруль, арестовал беднягу. Пришлось объяснить им ситуацию. На медицинском транспорте офицера отправили в госпиталь.
Далее Воляк писал: «Мы с Геной Златогоровым были у него в палате через пару дней. Он не узнал нас. Все дни молчит и смотрит в стену. Кормят его насильно. Говорил с врачами. Сказали, что придется комиссовать, проведут обследование и решат этот вопрос. Потом отправят домой по месту жительства. Больше мы ждать не могли. Завтра оба улетаем: я лечу в Киев, а Генка - в Уфу».
В конце декабря пришло письмо и от Златогорова Геннадия. Он нормально добрался до дома, отпраздновал «как положено» возвращение домой. Сходил по адресу к родным Амурского. Но те отказались ехать за офицером в Ташкент («он и здоровый нам был не нужен, зачем же теперь он нам чокнутый?»- заявила его теща). В середине декабря Амурского переправили из Ташкента в Уфу в республиканский психиатрический центр.
Геннадий побывал у него. Говорил с врачами. Ничего утешительного. Ему ставят диагноз: параноидная форма шизофрении с преобладанием бредовых идей и галлюцинаций. Все эти данные Гена старательно переписал у врачей, но умудрился сделать массу ошибок в трудных медицинских терминах.
В заключении он написал: «Я буду регулярно навещать этого офицера, обещаю не бросать его в тяжкий период жизни. Ведь он наш, Кандагарский! Честно выполнил свой долг, лишился здоровья. Имеет боевую награду. Он – герой! Даю свое слово разведчика».
И все в Медроте верили - этот парень сдержит свое слово!"
