В предыдущей статье была рассмотрена стратегическая важность войсковой операции русских войск в Восточной Пруссии в августе 1914. Влияние ее на ход, а может и на весь исход Первой мировой войны довольно очевидно, но, как и упоминал ранее, хотелось бы рассмотреть саму операцию подробнее и попытаться разобраться в причинах крупного поражения, а также в ее влиянии на обстановку на фронте в рамках более короткого горизонта событий 1914 года. Об эту тему также сломано немало копий, давайте попробуем и мы разобраться, стараясь при этом быть непредвзятыми.
Контекст
Середина августа 1914 года (все даты по новому стилю):
· Состав участников Великой войны: Россия, Германия, Франция, Англия, Австро-Венгрия, Черногория, Сербия. Японское правительство 15 августа 1914 года предъявило ультиматум Германии, требуя отзыва германских войск с Тихого океана, которое, само собой, не будет выполнено и уже понятно на чьей стороне страна восходящего Солнца вступит в войну. Российской империи это на руку, дальневосточный тыл в безопасности.
· В Российской Империи идет мобилизация уже более двух недель, с 31 июля.
· Русские войска разворачиваются против Австро-Венгрии, которая предприняла несколько попыток вторжения на территорию Российской империи. Отбита атака на Каменец-Подольск и Владимир-Волынский, начинается Галицийская операция Русской армии.
· Также идет подготовка операции против Германской империи, которая, кстати, первая объявила войну России, даже вперед Австро-Венгрии. Сразу видно, кто был настроен в первую очередь повоевать. Правда, при этом согласно своим планам сначала на Западе. Неверие в возможность России начать войну в короткий период было очень большим.
· Немецкая армия реализует план Шлиффена, оккупирован Люксембург, почти вся Бельгия. Бои идут в приграничье Франции, немецкая армия теснит французскую. Ограниченный британский экспедиционный корпус уже высадился во Франции.
Французы очень ждали нашего наступления против Германской империи. В пользу этого говорит следующее. Уже 3 августа военный министр Франции Адольф Мессими проинформировал правительство России: «…[Франция] рассчитывает на стремительное наступление русских войск». А 4 августа посол Франции Морис Палеолог описывал следующее Николаю II: «…французской армии придется выдержать ужасающий натиск двадцати пяти германских корпусов. Поэтому я умоляю Ваше Величество предписать вашим войскам перейти в немедленное наступление – иначе французская армия рискует быть раздавленной, и тогда вся масса германцев обратится против России»
Состав войск противоборствующих сторон и планы командования.
Со стороны Российской империи Восточно-Прусская операция была возложена на Северо-западный фронт, состоявший из 2 армий: 1-ая (Неманская) в составе III, IV и XX армейских корпусов, 5-ой стрелковой бригады, 1-ой и 2-ой гвардейских и 1-ой, 2-ой и 3-ей кавалерийских дивизий и 1-ой отдельной Кавалерийской бригады. Командующий армией генерал Ренненкампф. 2-ая (Наревская) в составе I, II, VI, XIII, XV и XXIII армейских корпусов, 1-ой стрелковой бригады и 4-ой, 6-ой и 15-ой кавалерийских дивизий. Командующий армией генерал Самсонов. Главнокомандующий фронтом генерал Жилинский.
Задача армий Северо-западного фронта состояла в быстром наступлении их в западном и северо-западном направлениях с целью обойти противника с обоих флангов, разбить и отрезать его от Кенигсберга, захватив пути его отступления к р. Висла.
Оборона Восточной Пруссии была возложена на 8-ю германскую армию в составе 4 корпусов: I, XVII, XX армейских и I резервного под общим командованием ген. Притвица, которому была поставлена задача — обеспечить оборону восточных границы Германии от вторжения русских армий и выиграть время для переброски войск с Французского театра, удерживая в своих руках р. Висла как основу обороны.
Соотношение сил сторон представляло собой следующее: 19 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий со стороны русского Северо-Западного фронта против 14 пехотных и одной кавалерийской дивизии со стороны Германии в составе 8ой армии. Артиллерия – 1512 немецких стволов против 1044 русских.
Ход операции
Считаю нужным привести ход данной операции, опираясь на различные источники. Готовьтесь, будет много цифр.
Из письма начштаба Янушкевича командующему Северо-западным фронтом генералу Жилинскому от 10.08.1914: «Наступление могла бы начать 1-ая армия, которая должна притянуть на себя возможно большие силы немцев; наступление это должно вестись севернее Мазурских озер с охватом левого фланга противника. 2я армия могла бы наступать в обход Мазурских озер с запада, имея задачей разбить немецкие корпуса, развернувшиеся между Вислой и Мазурскими озерами, и тем воспрепятствовать отходу немцев за Вислу». План с точки зрения военной науки вполне неплохой. Одна армия громит неприятеля практически в лоб, пользуясь преимуществом в кавалерии, в то время как вторая заходит к нему в тыл с юга и перерезает ему коммуникации. Прижатый к Балтийскому побережью враг капитулирует, либо бежит, спасаясь от окружения.
Исполняя намеченное, 14 августа, на 14‑ый день мобилизации, 1‑ая армия генерала Ренненкампфа тронулась из районов своего сосредоточения на границу. Совершив три усиленных перехода без дорог, 1‑ая армия с утра 17 августа стала переходить границу. III армейский корпус вступил в упорный бой у Сталлупенена с 1‑ым германским армейским корпусом генерала Франсуа. Всего под Сталлупененом наши 42 батальона и 19 батарей сражались с 18 батальонами и 20 батареями противника и одержала решительную победу. Трофеями были 8 орудий и 2 пулемета (взяты 115‑м Вяземским полком). Наш урон был 63 офицера, 6664 нижних чинов (половина в Оренбургском полку) и потеряно 12 пулеметов. Потери немцев: 1500 и 500 взято в плен.
18 августа генерал Ренненкампф, выполняя директиву штаба фронта (отрезать немцев от Кенигсберга и охватить их левый фланг), двинулся главными силами на север от Роминтенского леса. А на следующий день полагал дать дневку истомленным войскам, но его противник, командовавший VIII германской армией генерал фон Приттвиц, решил атаковать русских всеми своими силами, парируя намечавшийся охват.
А 20 августа разыгралось Гольдап-Гумбинненовское сражение, на котором хотелось бы остановиться подробнее. Сначала правый фланг русских войск, застигнутый врасплох, был смят и отброшен – положение в XX корпусе, атакованном 1‑ым германским армейским корпусом и кенигсбергским ландвером, весь день было критическое. Зато в центре 17‑ый германский корпус генерала Макензена был расстрелян нашим III корпусом и в панике бежал с поля сражения. На левом фланге огневой бой нашего IV корпуса с 1‑ым резервным германским фон Белова имел нерешительный характер. Весь удар 1‑го корпуса приняла 28‑ая пехотная дивизия, понесшая огромные потери (104 офицера, 6945 нижних чинов, 8 орудий и 23 пулемета). Положение восстановлено было 29‑ой дивизией, а германская кавалерийская дивизия, захватившая у нас в тылу Пилькаллен, разбита 116‑ым Малоярославским полком. Решительный успех был одержан нами в центре – в 25‑ой пехотной дивизии генерала Булгакова, и особенно в 27‑ой пехотной дивизии генерала Адариди. Эта последняя действовала как на полигоне, расстреляв корпус Макензена, обратив его в бегство и захватив (уфимцы и саратовцы) 15 орудий, 13 пулеметов и до 1500 пленных. 17‑ый германский корпус бежал 15 верст. К сожалению, конница Нахичеванского бездействовала в глубоком тылу, а генерал Адариди смог преследовать лишь накоротке, остановленный Епанчиным. Бой нашей 40‑ой пехотной дивизии был безрезультатным. Всего под Гумбинненом 5 германских пехотных и 1 кавалерийская дивизии (62 батальона и 370 орудий) были отражены 5 русскими (70 батальонов и 264 орудия). Потери немцев – 14 800 человек (в 17‑ом корпусе – 200 офицеров и 8500 нижних чинов). У нас убыло 16 500 человек (главным образом в 28‑ой пехотной дивизии). (По А.Керсновскому). Генерал фон Приттвиц был настолько ошеломлен таким поражением, что предложил немедленно отступать. «Силу русских он переоценил в четыре раза, между Ренненкампфом и Самсоновым ему мерещилась еще одна русская армия, наступающая от Гродно» (А.Керсновский, «История русской армии»). Он прямо сообщил командовании о своем решении очистить Восточную Пруссию и отступить за Вислу. Ниже привожу карту из «Atlas for the great war» с состоянием дел на 20 августа 1914 года в Восточной Пруссии.
После этого, во-первых, германское командование немедленно распорядилось (21 августа) перебросить с французского фронта на русский шесть корпусов те части немецкой армии, состав которых мы разбирали в предыдущей статье (ссылка), а также заменила Притвица на призванного из запаса Людендорфа и «героя Льежа» Генденбурга. Прибыв в штаб VIII армии, они подтвердили последние распоряжения Приттвица о переброске 1‑го армейского корпуса на помощь 20‑му и все свое внимание устремили на южную свою группу, отбивавшуюся от 2‑ой русской армии. Подсчет времени и расстояний убедил Гинденбурга с Людендорфом в возможности применить маневр по внутренним операционным линиям, сосредоточив главные силы VIII армии для действия в левый фланг армии Самсонова.
Первая армия продолжала медленно продвигаться на запад. Самых нелестных слов заслуживают действия хана Нахичеванского, командующего кавалерией. Имея такой численной перевес действовать так нерешительно на чужой территории было просто непростительно, кавалерия натурально шла как обоз позади частей, вместо того чтобы вести активную разведку, установить соприкосновение со 2-ой армией для обмена сведениями. На этом мы еще остановимся позднее.
Командующий 1-ой армии Ренненкампф считал, что неприятель отошел в район Кенигсберга и смещал свои силы к правому флангу, то есть уходил все дальше от наступавшей южнее 2-ой армии. 21 августа была получена директива штаба Северо‑Западного фронта, ставившая 1‑ой армии дальнейшей целью обложение Кенигсберга «примерно двумя корпусами», а остальными «преследовать ту часть противника, что не отступила к Кенигсбергу». А в это время немецкая армия, выставив лишь небольшие заслоны против 1-ой армии начала сосредотачиваться против армии Самсонова.
Что же делала наша 2‑ая армия Самсонова? Стоит отметить, что она больше всех потерпела от спешки и тыловой неурядицы. XXIII армейский корпус, например, не имел обозов. VI армейский корпус имел лишь 24 батальона из 32. Некомплект имелся и в XV корпусе. XIII корпус выступил в поход без командира: генерал Алексеев был назначен на Юго‑Западный фронт, и генерал Клюев, вызванный с турецкой границы, где он командовал I Кавказским корпусом, нагнал незнакомые ему войска уже в Белостоке.
Что касается самого генерал Самсонова, то он занимал ответственные штабные (в Варшавском военном округе) и административные (донской атаман) должности, но не командовал ни корпусом, ни даже пехотной дивизией. Связь совершенно отсутствовала. Единственным ее видом стал радиотелеграф. Депеши, однако, слались незашифрованными и в таком виде перехватывались противником (немыслимо для военного времени!). Да еще и французы постоянно торопили, так как положение на Западе становилось действительно аховым для них, и командующий фронтом Жилинским подгонял своих подчиненных. Имеющая проблемы с обеспечением армия хотела было двинуться в северо‑западном направлении, вдоль железной дороги – единственной питательной артерии, но упомянутый комфронта Жилинский приказом развернул их в «нужном» направлении, то есть еще дальше от 1ой армии. 22 августа корпуса 2‑ой армии подошли к границе. В этот день генерал Жилинский передал II армейский корпус в 1‑ую армию, а XXIII дезорганизовал, направив еще 3‑тью Гвардейскую дивизию в район Гродно – Белосток, которому ничего не угрожало. Взамен этих войск генерал Жилинский намеревался было передать Самсонову только что прибывшие в Варшаву Гвардейский и 1‑ый армейский корпуса, но в итоге так и не получил.
23 августа XV армейский корпус завязал бой с 20‑ым германским у Орлау – Франкенау и на следующий день отбросил его. Уже в этом бою чувствовалось, что немцы здесь будут сражаться упорнее чем против 1-ой армии и что силы тут сосредотачиваются более значительные. «Упорство, с которым вели этот бой немцы, встревожило Самсонова, Мартоса и Клюева». (По А. Керсновскому)
Другого мнения придерживался Жилинский и на опасения Самоснова ответил следующим: «Видеть неприятеля там, где его нет, – трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю!» 1-ая армия пошла на север окружать якобы отступающего в панике неприятеля и зажимать его в мешке у Кенигсберга.
Тем временем немцы усиливали свои корпуса по флангам для охвата втягивающейся на их территорию армии. Гинденбург и Людендорф нашли директивы Северо‑Западного фронта в сумке убитого русского офицера, перехватили незашифрованные русские депеши. Германские военачальники действовали наверняка: положив заслониться от Ренненкампфа конницей и ландвером, они все свои силы – 13 дивизий – двинули концентрически на разбросавшуюся русскую армию. Решив сбить два фланговых русских корпуса, они захватывали затем в клещи центральную группу из 5 дивизий. А русские корпуса повинуясь воле вышестоящего начальства шли без активных стычек на север, разваливаясь веером по фронту и теряя связь между собой.
26 августа VIII германская армия перешла в наступление, и наша 2‑ая армия получила удар в оба фланга. На левом фланге, при Сольдау, I армейский корпус генерала Артамонова был атакован 1‑ым германским корпусом, частью 20‑го и ландвером и осадил назад. На правом же фланге, при Гросс‑Бессау, наша 4‑ая пехотная дивизия VI армейского корпуса была атакована 1‑ым резервным и 17‑ым армейским германскими корпусами и разбита. Растерявшийся командир корпуса генерал Благовещенский бросил вверенные ему войска и бежал. Корпус последовал за своим командиром и отошел прямо на юг, оголив фланг всей армии.
Центральные корпуса русских продолжали наступать, не зная об этом наступали: XV – с боем, XIII – беспрепятственно, а петля на них начала затягиваться. В целом сражающиеся силы были сопоставимы – против 9 русских дивизий немцы сосредоточили 12. Но на направлении главного охватывающего удара соотношение было 6,5 дивизий к 3 русским.
27 августа наш I армейский корпус после жестокого боя отошел от Сольдау, а шедшая с XV армейским корпусом 2‑ая пехотная дивизия разгромлена у Гросс‑Гардинена. Дорога 1‑му германскому корпусу генерала Франсуа в тыл нашим XV и XIII корпусам была открыта. XV корпус второй день стоял в жарком бою с 20‑ым германским у Мюлена, тогда как XIII занял злополучный Алленштейн (оба центральных наших корпуса разведены были в противоположные направления). VI корпус самотеком шел к границе. Немцы его не преследовали: оба их корпуса – 1‑ый резервный и 17‑ый армейский – повернули в охват нашей центральной группы. Положение 2‑ой армии стало критическим.
28 августа по всем признакам был видно, что генерал Самсонов впал в панику. Вместо твердого руководства своей армией в том месте где он был нужен, он сделал худшее, что только мог сделать: отправился к войскам, сняв связь со штабом фронта и корпусами и совершенно дезорганизовав управление армией.
Войска при этом сражались храбро, по-русски. «Остатки 2‑й пехотной дивизии и кексгольмцы геройски бились с тремя германскими дивизиями у Ваплица и Лапа, но спасти левый фланг от глубокого охвата уже не могли. У Ваплица калужцами и либавцами взято 9 орудий и 1000 пленных, и войска 20‑го германского корпуса были охвачены паникой. Кексгольмский полк у Лапа схватился со всем 1‑ым германским корпусом. Пал Нейденбург, и отступление XV корпусу было отрезано. Этот последний сбил у Мюлена 20‑ый германский и поджидал XIII корпус. Генерал Клюев пошел от Алленштейна на сближение с генералом Мартосом, но на марше был внезапно атакован в голову и в хвост. В бою у Мюлена Муромский и Нижегородский пехотные полки взяли 1000 пленных. В отчаянном бою на улицах Алленштейна погиб наш 143‑ий пехотный Дорогобужский полк, схватившийся со всем германским корпусом, но гибелью отдаливший общую катастрофу. Сказались последствия предательского отхода VI корпуса: XIII корпус к вечеру сидел в мешке». (По А.Керсновскому)
29 августа завершался разгром русской армии. Немцы завершали окружение. Генерал Мартос, командир XV корпуса, попал в плен, генерал Самсонов в отчаянии застрелился. «Генерал Клюев кое‑как наладил отход тремя колоннами, но в трагических боях 17‑го и 18‑го – у Кальтенборна, Валендорфа, в Напиводском лесу – колонны эти погибли. У генерала Клюева не хватило воли и энергии пробиться, и он сдался со своей колонной перед последним остававшимся препятствием. Отход остатков армии под руководством штаба XIII корпуса совершался в невероятно трудных условиях полного окружения. Правая колонна частью пробилась (21‑ый пехотный Муромский полк в полном составе). Средняя – 20 000 человек и 160 орудий, при которой находился сам Клюев, сдалась, почти выйдя из окружения. Остается добавить еще, что 141‑го пехотного Можайского полка штабс‑капитан Семячкин с горстью людей шестидневными боями пробился через расположение 17‑го германского корпуса и принес замки захваченных 2 германских пушек!»
Потери русских войск 1-ой армии доходили до 100 000 человек. Немцы в рекламных целях показали 93 000 пленных и 350 орудий, включив сюда погонщиков – крестьян и собственных своих пленных, захваченных было нами и освобожденных. Оценочно количество пленных - 70 000 человек, наполовину раненых. Убито 10 генералов, 13 взято в плен. Потеряно более 300 орудий, это итог битвы, получившей название «Сражение при Танненберге».
Ниже карта с состоянием дел на 30 августа.
Пока 2‑ая армия генерала Самсонова вступала по частям в роковое для нее сражение, 1‑ая армия генерала Ренненкампфа готовилась к блокаде Кенигсберга, медленно двигаясь в западном направлении.
Только 27 августа генерал Жилинский предписал генералу Ренненкампфу оказать содействие 2‑ой армии, находившейся в 100 верстах от ее левого фланга, и 15‑го утром Ренненкампф двинул IV и II армейские корпуса на выручку Самсонову. Однако уже 29‑го генерал Ренненкампф получил известие из штаба фронта о том, что 2‑ая армия «отошла» и в содействии больше не нуждается. Командовавший 1‑ой армией отозвал свои корпуса назад. Здесь уместно упомянуть про версию, что одной из причин поражение 2-ой армии была непришедшая вовремя на помощь 1-ая армия. Рассказывалось о вражде, существовавшей якобы еще с Японской войны между Ренненкампфом и Самсоновым, и что, мол, по этой причине первый не подал помощи второму. Нелепость этих утверждений очевидна, 1-ая армия пошла на помощь незамедлительно, когда узнала о положении Самсонова. Другое дело, когда об этом стало известно и когда командующий фронтов наконец понял масштаб катастрофы. 1‑ая кавалерийская дивизия генерала Гурко 31‑го заняла Алленштейн, но было уже слишком поздно. Нужно констатировать, что кавалерия, которая могла бы прийти на помощь правому флангу 2-ой армии действовал неактивно и запоздало.
Что теперь оставалось делать 1-ой армии? Ставка, да и сам Ренненкампф, не желали отступать. Жилинский вообще указал ей продолжать подготовку блокады Кенигсберга – как будто бы с юга не было высвободившихся германских сил, которые уже шли маршем вытеснять с территории родного гнезда «прусского милитаризма» и следующую армию! Тем временем в VIII германскую армию как раз прибыли с запада Гвардейский резервный и 11‑ый армейский корпуса.
Оставив против 2‑ой армии ландвер фон дер Гольца (4 дивизии), Гинденбург развернул против 1‑ой русской армии (имевшей 11,5 пехотных дивизий) 16 пехотных дивизий при двойном перевесе в артиллерии. Сковывая 10 дивизиями русских с фронта, Гинденбург решил нанести удар 6 другими (1‑ый и 17‑ый армейские корпуса) в левый фланг Ренненкампфа, удерживавший перешейки Мазурских озер. 7 сентября VIII германская армия развернулась для атаки, и в этот день у Бялы правый фланг ее ударной группы опрокинул отряд XXII армейского корпуса, а главные силы навалились на II армейский корпус генерала Слюсаренко. Штаб 1‑ой армии, сразу увидев опасность левому флангу, быстрым рокадным движением направил туда с правого фланга XX армейский корпус. Сразу напрашивается вопрос – что мешало делать такое же Самсонову? Сражение разгорелось по всему фронту, на левом фланге достигнув чрезвычайного напряжения.
Удар 6 германских дивизий и 90 батарей приняли наши 3 дивизии (II корпус был усилен 76‑й пехотной дивизией) с 20 батареями в бою 8 сентября. Наш 169‑ый пехотный Ново‑Трокский полк геройски принял удар всего 1‑го германского армейского корпуса. 9 сентября Ренненкампф усилил генерала Слюсаренко 72‑ой пехотной дивизией. В то же время IV армейский корпус, усиленный 57‑ой пехотной дивизией, успешно контратаковал 11‑ой германский.
10 сентября полки Слюсаренко сами перешли в контратаки, и генерал Век‑Алиев поддержал их коротким ударом своего IV корпуса, нагнавшим панику на 11‑ый и 20‑ый германские корпуса. XX корпус снова захватил Гольдап. 11 сентября бились все те же полки – и армия отходила благополучно под их прикрытием. Только 12 сентября генерал Ренненкампф получил приказание Жилинского отойти за Неман и вся 1‑ая армия 13-14 сентября отошла назад за линию границы, которую ровно за месяц до того перешла с победой. Как можно видеть, сделала она это гораздо более организованно, чем 1-ая армия, своевременно реагируя на выпады немецких войск.
Вычтя из этого числа потери за Сталлупенен, Гумбиннен и другие бои (25 000 человек и 8 орудий), мы получим убыль в сражении с 25 по 31 августа в Мазурских озерах – 75 000 человек и 174 орудия. Немцы взяли 29 000 пленных и свой урон показали в 14 000 человек.
Общие потери русских войск за все время операции - до 250 000 человек (совокупно ранеными, пенными и убитыми), более 500 орудий. Немецкие потери за все время операции не превышают 40 тысяч человек.
Причины тяжелого поражения
Попробуем по тезисам разложить причины такого крупного поражения на самом старте войны.
Во-первых, и в главных, это низкий уровень Высшего командования. Это в равной степени относится как к Главнокомандующему Северо-западным фронтом Жилинскому, так и к командующему Второй армией Самсонову. Первый, имея в наличии две боеспособных армии и существенный перевес над противником, не смог на должном уровне спланировать операцию такого масштаба. По сути обе армии действовали отдельно друг от друга, хотя должны были реализовывать единый план. Командующий фронтом постоянно вмешивался в тактические действия обоих командующих чем вносил хаос и беспорядок в итак довольно сумбурные действия. Кроме того, он задержал в тылу наступавших армий 10 второочередных дивизий (2 – у Самсонова, 8 – у Ренненкампфа) в качестве никому не нужных «гарнизонов», и это в то время, как немцы вывели в поле все гарнизоны своих крепостей. Дивизии эти были на местах уже с 18–20‑го дня мобилизации. Вызывает вопросы отъём у 2‑ую армию II армейского корпуса и передача его Ренненкампфу. Учитывая второочередные дивизии, 2-ая армия могла бы быть в составе уже 12-13 дивизий. Может их как раз не хватило на севере Самсоновской армии, чтобы держать связь с 1-ой армией? Или на южном фланге, чтобы избежать охвата? К сожалению, ответа не будет никогда. Что касается Самсонова, то генерал, подчиняясь приказам командующего фронтом, не нашел в себе сил оценивать правильно тактическую обстановку и своевременно и правильно взаимодействовать с вверенными ему корпусами. Вверенные ему войска 2-ой армии, в конечном итоге, наступали веером, нарушая целостность всей армии. Под занавес операции он «потерял голову» и не придумал ничего рациональнее, чем выехать лично к сражающимся войскам и окончательно дезорганизовать и так нарушенное управление войсками. Также хотел бы отметить крайне нерешительные действия командующего кавалерия хана Нахичеванского. Имея такой значительный перевес в кавалерии русские войска обязаны были использовать его как для более активной разведки, так и для взаимодействия между двумя армиями особенно на этапе Танненбергской битвы.
Во-вторых, крайне низкий уровень организации связи в войсках. Управление такой массой войск требовало отлаженного механизма коммуникаций между ставкой Верховного главнокомандования, командующих армиями и генералов в дивизиях и корпусах. Во 2-ой армии, составляющие ее корпуса, выполняли разрозненные тактические задачи и просто не знали, что делает соседний с ними корпус, а информация об оголенных флангах становилась известной тогда, когда катастрофа уже была неминуема. Упомянутые не зашифрованные радиограммы играли на руку в большей степени немецким войскам, которые без труда их перехватывали за счет более организованного взаимодействия, быстрее реагировали на меняющуюся тактическую обстановку и безошибочно выбирали места для ударов.
В-третьих, недостаточный уровень логистики и материально-технического обеспечения. Многие как советские, так и современные историки ставят этот пункт на первый план (конечно, надо же подчеркнуть все экономические недостатки «царизма»). Внимательный анализ говорит о том, что в начале Первой мировой войны русская армия не испытывала такого недостатка в снарядах, винтовках и прочем снаряжении, как это было уже в конце 1914 года и весь 1915 год. Тем не менее, стоит отметить, что 2-ая армия во многом страдала от проблем с обозами, плохой логистики и других общих недостатков материально-технического обеспечения. Наблюдался и некомплект личного состава, но вину за это я бы тоже обозначил за командующим фронтом (см. п. 1). Войска были мобилизованы не до конца, но не до такой степени, чтобы возлагать основную вину на это.
Оценка и краткосрочные последствия
Долгосрочные последствия Восточно-Прусской операции были расписаны в предыдущей статье данного канала (ссылка). Автор придерживается точки зрения, что операция в Восточной Пруссии заслуженно может считаться переломным моментом для Западного фронта, а может и всей Великой войны, так как теперь Германия точно была вынуждена воевать на 2 фронта.
С тактической же точки зрения задача разгрома немецких войск в Восточной Пруссии не была выполнена. Не ликвидирован северный нависающий на Польским балконом выступ, русские войска отошли на свою территорию. Немецкие войска перешли к активным действиям на Восточном фронте, было решено перебрасывать новые подразделения и продолжить операции против российской империи. Победа под Танненбергом в Германии была, выражаясь современным языком, разрекламирована очень широко и названы «Вторыми Каннами» что было объяснимо: на фоне поражения на Марне для социальных масс и для немецкой армии необходим был успех на другом направлении. Победа была существенной, но не являлась полной катастрофой всего фронта. 2-ая армия была пополнена войсками в районе реки Нарев и снова была привлечена к дальнейшим войсковым операциям. Другое дело, что потеря 200 000 человек была существенным ударом даже для России с ее значительным мобилизационным ресурсом. Потеряны были отборные кадровые части, которые и проявили себя, сражаясь геройски. Не стоит в данном случае судить по количеству пленных, это далеко не вина простых солдат и офицеров. На смену им неизбежно пришли уже менее обученные солдатские пополнения. Потеря большого числа орудий для Российской Империи также была тяжелым ударом и это впоследствии также скажется негативно и в 1915 году на обеспечении армии артиллерией. Иногда звучит, что авторитет России среди союзников был сильно подорван данной операцией, но я не склонен так считать – стратегический результат битвы был намного важнее союзников.
Гораздо более позитивно развивалась операция южнее Польского балкона – Галицийская битва. Думаю, в дальнейших статьях разберем и ее.