Сообразительный, неустрашимый, выносливый пёс надёжно охранял хозяйскую дачу. Соседи знали и любили воспитанного и дружелюбного Ричи, поэтому симпатичного ротвейлера не держали на привязи. Но стоило только появиться чужаку, по грозному лаю всем сразу было понятно: у этой улицы есть защитник.
Теперь «Ричи» — позывной Сергея Клименкова в память о любимой собаке. Выпускник Красноярского политехнического института (1978 г.), подполковник КГБ (ФСБ) в отставке, входит в состав Союза офицеров России, ЧВК «Редут».
Сергей Иванович побывал в СФУ в первых числах сентября, во время отпуска по ранению. Ему без малого 69 лет, в июне прошлого года записался добровольцем для участия в спецоперации, служит в бригаде добровольцев «Волки» в Луганской народной республике.
— В Афганистан я опоздал, слишком молод был, неопытен. Когда начались события на Кавказе, вновь обращался к своему руководству, просил направить. Тоже отказали, мол, и здесь работы достаточно, — вспоминает офицер. — Позже случилась Чечня, но я уже был вне службы госбезопасности. С началом СВО пошёл в военкомат, но завернули по возрасту. В конце концов вышел на бригаду добровольцев, куда меня и приняли, после того как успешно сдал нормативы ГТО для 50-летних.
Обучаясь на механическом факультете КПИ по направлению «технология машиностроения», с третьего курса будущий инженер-механик получал и военную специальность — командир танкового взвода. Из института Клименков вышел лейтенантом запаса.
— Параллельно с основной учёбой я записался в научно-исследовательский сектор, хотелось заниматься наукой, — рассказывает Сергей Иванович. — Моими руководителями были учёные Станислав Николаевич Шатохин и Александр Степанович Тюриков. Вместе со специалистами из Красноярска-45 (ныне Зеленогорск) мы вели исследования в области газодинамических подшипников. Такие подшипники нужны для оснащения вентиляционной системы. Шариковые не подходят, есть вероятность, что может возникнуть искра. Тема серьёзная, по ней я писал курсовую работу, а затем и диплом. Но самое основное: за те годы нам удалось сделать конечный продукт и испытать его в Красноярске-45 в подземных шахтах.
Видя интерес парня к науке, Сергею по окончании института предложили остаться на кафедре технологии машиностроения. Однако работал он там всего один семестр — получил приглашение на службу в органы госбезопасности.
— Я согласился. Окончил высшие курсы КГБ СССР в Минске. Решение было осознанным, ведь у меня и отец работал по линии МЧС, и дядя служил в ракетных войсках. Идеологически я был подкован: состоял в комитете комсомола института от своего факультета (большая организация, несколько тысяч комсомольцев).
А ещё с первого курса я почти профессионально занимался скалолазанием и был в хорошей физической форме. К окончанию вуза выполнил норматив кандидата в мастера спорта. До сих пор продолжаю взбираться на Столбы. Во-первых, общение с природой. Во-вторых, риск, адреналин. В-третьих, хорошая возможность почувствовать плечо товарища. Когда работаешь на скалах и другой конец верёвки у твоего напарника, понимаешь: если вдруг сорвёшься — в его руках твоя жизнь. Это чувство откладывается в подсознании.
Позже, во время службы в КГБ, обязательным для всех было классическое служебное троеборье: бег, стрельба и рукопашный бой. Я не раз выступал за команду нашего управления. Однажды во время таких соревнований побывал в Ворошиловграде — теперь Луганск. И вот сейчас, спустя столько лет, туда вернулся. Хожу, чувствую, места какие-то родные, знакомые, ощущения сложно передать.
Службу в управлении КГБ Красноярского края Сергей Клименков начинал простым оперативником. Способности его вскоре заметили и доверили возглавить подразделение, занимавшееся контрразведкой. В конце 1980-х — начале 1990-х командовал подразделением КГБ в Сосновоборске. Вспоминает, что трудились всегда не от звонка до звонка, а приходили к 8 часам и уходили часто не раньше 22.
Горбачёвское время: гласность, перестройка, борьба с застоем. Его избирали сначала депутатом, потом председателем горсовета и, наконец, депутатом крайсовета. Начиналась новая эпоха.
В 1992 году Сергей Иванович по личным обстоятельствам оставил работу в органах госбезопасности, переехал с семьёй в Красноярск, и началась гражданская жизнь. Руководил отделом в администрации края при губернаторе Валерии Зубове, работал у губернатора Александра Лебедя. Позже занимался бизнесом, наукой.
— Видно, Политех в меня это заложил: на гражданке решил вернуться к научным исследованиям, устроился в одну из структур КНЦ СО РАН. Пошли интересные темы. Например, переработка золошлаковых отходов ТЭЦ. Из этих отходов можно получать и чугун, и бронестекло, и пену как утеплитель. Мы практически довели разработки до производства в промышленных объёмах, но нужны были инвестиции; жаль, получить мы их тогда не смогли, а тема перспективная.
Впрочем, жаловаться на судьбу — не в его характере. Он привык к трудностям, стрессам, постоянным командировкам. Перед тем, как уйти добровольцем на СВО, Сергей Иванович работал начальником мобилизационного отдела в КНЦ СО РАН.
— Мне родные говорят: ты бы хоть в свой паспорт иногда заглядывал, сколько тебе лет-то? — улыбается отец четверых детей (младшему сыну 15 лет) и дед (у Клименкова пятеро внуков).
— Сергей Иванович, вы же подполковник, а на СВО пошли рядовым…
— Во-первых, в добровольцы почти все идут рядовыми. А во-вторых, бывает полезно с командных высот вернуться на землю. В отряде нашем много мужиков ещё советской закваски, однозначно понимающих своё место в этой жизни. Старше меня в бригаде только двое, оба генералы.
— Каково было вам, не воевавшему, оказаться на передовой?
— Бригада у нас опытная, свой полигон, учебный центр. Занимаем линию в районе города Соледар, это от передовой в 2-х километрах, если по прямой. Подвергаемся артиллерийским и миномётным обстрелам, и беспилотники к нам заходят часто. Настоящая война, и смерть — она рядом. Там, как на скалах: если ты товарищу не помог, значит, или сам погибнешь, или он погибнет.
Нужно понимать — это тяжёлая работа. Чтобы не стать обузой, не подвести товарищей, важно тренироваться, быть в хорошей форме. Поэтому бег, гимнастика, здоровый образ жизни. Я поначалу кичился, мол, с рюкзаком 20 килограммов могу спокойно 10 километров отмахать (на Столбы же до сих пор хожу!). А мне говорят: не 20 килограммов, а 40–50. И надо будет не просто пройти, а где-то ползти, где-то перебежками.
На войне всё приходится делать: чистить автомат, готовить боекомплект, даже поесть сварить, поваров-то в бригаде нет. Выдалось у меня свободное время — приготовил кастрюлю супа; ребята вернулись — накормил.
А ещё мы, возрастные, постоянно учимся у молодых. Война-то сейчас другая, война дронов. Как только я пришёл в бригаду, мне дали наставника, позывной «Птица». Ему 40 лет, а мне далеко за 60. И он учил: влево-вправо не ходи, там «лепестки» (противопехотные мины) валяются. Объяснял, как улавливать дроны на слух и зрением. Показывал, как пользоваться рацией, какие есть меры безопасности, когда начиналась бомбёжка и т.д. Важный навык там — личное медицинское мини-образование. То есть умение перебинтовать самого себя, затянуть жгут, поставить себе укол.
Был у меня сослуживец с позывным «Зуб». Любящий семьянин, двое сыновей, увлекался рыбалкой, пахал на даче. Ворчал он на нас порой, что выходим ночью курить, ведь огонёк сигареты может привлечь зоркий глаз снайпера. От жилья до бани ходили по темноте чуть ли не километр. Он меня встретил как-то и не пустил срезать путь между домами: «Ходи по тропе, никогда не знаешь, на что можешь наступить!». Внимательный и осторожный, опытный воин.
В середине октября прошлого года при выполнении боевого задания «Зуб» погиб, а «Ричи» и ещё один его товарищ были ранены.
— В течение дня мы отражали атаки беспилотников. Один сбили. А на следующий день, 16 октября, на той же позиции нам пришлось туго. Поутру прилетел ещё один, удалось сбить его на расстоянии трёхсот метров. Другой вынырнул из лощинки прямо на нас и взорвался неподалёку, взрывной волной сбило с ног. Третий хорошо гружёный дрон отразить уже не успели, врезался в меня, сломал мне руку. Спасло ружьё — самортизировало, и дрон взорвался рядом. Меня контузило, упал на левый бок. Помню, как вокруг загорелась трава. Позицию мы не покинули. Боец «Жасмин» вызвал подмогу. Ребята подошли, а с ними и «Зуб». И тут четвёртый дрон над нами, и вроде смогли его остановить с помощью РЭБ (средство радиоэлектронной борьбы), но он завис и всё… «Жасмин» ранен в голову, а «Зуб»… Нас учил осторожности, воспитывал, берёг, а сам погиб.
После двух контузий, перелома Сергей Клименков прошёл семь госпиталей.
— Я крестился после того, как выжил. Когда лежал в госпитале Луганска, ко мне подошёл слепой священник с поводырём. Столько лет я был атеистом, а тут сам попросил батюшку меня покрестить. Считаю, всё равно что-то помогает, потому как я и мой товарищ по всем законам физики должны были погибнуть. Был только один шанс выжить из тысячи, и он выпал нам.
После выписки командование поручило «Ричи» в тылу обеспечивать поставки всего необходимого для передовой. На этот раз и СФУ помог лёгким транспортом, рациями, смартфонами, за что Клименков и поблагодарил руководство и коллектив вуза от имени бригады «Волки».
— С родным университетом мы и дальше будем работать. Особенно интересна тема по беспилотникам. Думаю, тут потребуется и помощь студентов, их консультации, — считает Сергей Иванович.
Каждый раз, когда заканчивается полугодовой контракт, ни у офицера Клименкова, ни у других бойцов бригады не возникает вопрос — продлевать службу или нет.
— Отпуск положен, да. Но две недели проходит, и ребята говорят: скорее назад. Я вот сейчас, хоть и в тылу, но практически каждый день занимаюсь отправками транспорта на передок. И 50 на 50, что человек вернётся оттуда невредимым. Ты его знаешь, в одной комнате с ним живёшь, провожаешь, ждёшь. Самое тяжёлое, когда не возвращается…
Семья Сергея Клименкова к его решению участвовать в спецоперации отнеслась с пониманием.
— Моя жена Ольга — ещё и дочь офицера, юрист. Сказала мне: «Когда СВО объявили, я сразу знала, что ты уйдёшь туда». Поэтому чемодан у меня стоял собранный с самого начала. Однажды уже из зоны СВО я позвонил домой. После этого разговора моя Оля написала стихотворение «Нам папа позвонил с войны». Тронуло до слёз. Ребята положили слова на музыку. Теперь поём в бригаде. На войне я отчётливо понял: смерть отбрасывает все мелочи, которые есть в нашей жизни, и на первый план выходят простые христианские человеческие ценности.
Нам папа позвонил с войны
Нам папа позвонил с войны,
А мы кричали, что скучаем.
И наши будничные дни
Покинутым казались раем.
И горький кофе по утрам,
И суета, и звон посуды;
Он, это всё забывший там.
А я умру, но не забуду.
Как было здорово будить,
Ворчать, кормить и расставаться…
И мы его просили — жить,
И выдержать, и не сломаться.
И мальчик говорил ему,
Что он растёт, что он — мужчина,
И понимает, в чём причина:
Уйти из дома на войну.
(Стихи Ольги Бушиной)
Источник: газета СФУ «Новая университетская жизнь».
