Автор интервью: Поля Кузьминых
[Я себя вообще никак не «героизирую» в Ойл Энерджи, поэтому я буду максимально от героя отстраняться. Я не чувствую себя каким-то героем]
– С вами новая (или вновь возрожденная) рубрика «Путь героя». И у меня в гостях Саша Варавинов. Сегодня мы узнаем, какой у него случился «Путь героя» в компании Ойл Энерджи и, наверное, даже в экосистеме Энергии Жизни. Хотя тут я ещё пока путаюсь, поэтому буду иногда спрашивать у тебя, Саша, как правильно говорить. Но расскажи вообще про себя, чем ты занимаешься, кто ты?
– Меня зовут Александр, мне 51 год. Я работаю в Ойл Энерджи уже 10 с небольшим лет. Работаю в микропредприятии Цементирование, вхожу в команду, представляющую компанию на рынке, работаю с клиентами, делюсь знаниями с коллегами по технологиям цементирования скважин. Кроме всего прочего, в микропредприятии Цементирование вхожу в круг Управление деньгами, также вхожу в Управляющий круг Домена развития всей Экосистемы Энергия Жизни.
– Ты проговорил очень большую, если честно для меня, она правда большая, цифра 10 лет. Как для тебя это звучит? Твой 10-летний опыт?
– Я ни в одной из компаний не работал 10 лет. Если сейчас вспоминать, то на старте своей трудовой деятельности я проработал в одной из компаний почти 7 лет. Это был тогда рекорд. Сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что 10 лет – это довольно внушительный срок, но при этом эти года пролетели как один миг.
Как моя трудовая деятельность начиналась вообще? Я закончил Ижевский монтажный техникум. Это был 90… это был 92 год. Тогда Советский Союз распался, понимаешь? В стране вообще непонятно что. Наш преподаватель говорит нам: “Кто идет по распределению,
тот встает в очередь молодых специалистов на квартиру и когда-то ее получает”. Я такой: “Ну, окей”. Пошел по распределению простым слесарем по ремонту крановой техники на домостроительный комбинат, а подать заявление в очередь молодых специалистов можно было через год. Соответственно через год я прихожу в профком, где мне говорят, что очередь такая есть, но квартиры уже не выделяются там давно. Советского Союза нет. Теперь рыночные отношения. На этом конец.
Я ухожу в отпуск. Это первый мой отпуск, который я заслужил, заработал. Я начинаю в этот отпуск искать себе новое место работы. У меня семья, тогда уже сын. Было несколько попыток найти себе работу. Вдруг ко мне приходит друг со двора, из параллельного класса, с которым мы вместе росли. Говорит, что увольняется из компании, которая обслуживает нефтяников, Удмуртнефть. Тогда Удмуртнефть входила в Управление технологическим транспортом. Одноклассник поговорил с мастером, который сказал, что, в принципе, может меня рассмотреть. Я пошел работать туда. И вот эта та компания, в которой я проработал почти 7 лет. Там был удобный график, 2/2. В два свободных дня, ну, ты понимаешь, это 90-е годы, когда зарплату платят мало и нерегулярно, пусть и регулярно, но мало. В эти дни я подрабатывал на рынке, торгуя мотозапчастями. Как эти запчасти доставались и попадали на рынок – это другая история. Когда условный “бизнес” попер, я подхожу к бригадиру, к мастеру, и говорю, что собираюсь увольняться. Я же был в отпуске, там заработал много денег. “Саша, а что дальше? – спрашивает бригадир, – Что будешь дальше делать?” – “Ну... вот, там денег много” – “Тебе надо учиться, у тебя есть…”. Он меня как-то оценил так, что мне нужно остаться здесь, поработать, ведь я всегда успею уйти, нужно учиться.
И тут я дозрел до того, что мне нужно идти учиться, получать высшее образование. И вот лето, я решил поступать. Позвонил однокласснику и говорю: “Дима…”.
[Причем люди с именем Дима вносят какие-то переломные моменты в моей жизни]
Дима сказал мне, что собирается поступать, но на нефтянку. Есть заочное отделение разработки нефтяных и газовых скважин. И позвал учиться вместе с ним. Хотел в другое, но если тут есть вот так, то подумал: “Давай, пойдем вместе учиться”.
И я сдал экзамены 5/5, максимальный балл. Но меня не хотели принимать на обучение, потому что нужно было подтвердить, где я буду проходить потом производственную практику. Это была разработка нефтяных и газовых месторождений, а я работал в управлении технологическим транспортом. И я подумал тогда: “Блин, вот первое препятствие”. Меня готовы взять, но они не понимают, где я буду практиковаться. Я сказал им, что до того, когда наступит время производственной практики, я уже найду, где и как это сделать. Мне сказали “Ок” и приняли.
Во время сессии я начал искать себе какую-то другую работу. Судьба распорядилась так, что я попал в Удмуртнефть-Бурение. Там есть цех, который занимался цементированием скважин, туда я и попал автослесарем. Но опять же, там была история такая, что я туда устроился, пока начальник отдела кадров был в отпуске, и каким-то чудесным невероятным образом меня взяли.
– Я хочу уточнить. “Попал”, ты ведь всё равно что-то сделал для того, чтобы это сделать. Оно же не само собой всё сложилось.
– Да, не само собой. Я ходил и просто говорил людям, что я могу и хочу здесь работать. Я буду вам полезен.
– То есть всё-таки были какие-то настойчивые шаги?
– Абсолютно да. Меня взяли автослесарем. Я обслуживаю цементировочные и цементно-смесительные агрегаты, которые ездят на скважины и производят цементирование скважин. И там набирают людей на обучение на моториста цементировочного агрегата. Моторист – это тот, кто работает на том агрегате, который я чиню. Мне начальник цеха говорит: “Иди и записывайся в отдел кадров”. Когда я пришел туда, на меня посмотрели.
“А как ты вообще сюда попал? – спросили они, – У тебя нет удостоверения с тестами по ремонту автомобиля” - “У меня есть образование, я механик, техник” - “Не можешь ты работать на этой должности. Увольняйся”.
– Вот так просто увольняйся?
- Ну да, то есть они говорят о том, что я хочу дальше учиться, но вообще я тут занимаю позицию, на которой не имею права работать.
Я не знаю, что делать. Я просто ухожу от начальника отдела кадров, иду в раздевалку, переодеваюсь в чистую одежду, возвращаюсь в отдел кадров и стою. Я его просто… не знаю каким образом, но я его уговариваю послать меня на эти курсы. “Зачем ты хочешь, тут работать? У тебя 5 дней отработал – ты дома. Ты понимаешь, что это переработка? У них ночь - не ночь, они работают, потому что процесс бурения непрерывный. Они и ночью выезжают” – “ Я понимаю и готов. У меня семья, мне нужно ее кормить. Я готов на все вот эти лишения, но отправьте меня на эти курсы. У меня учеба в университете, мне нужно расти, а здесь я автослесарь”. Он меня записывает на курсы и говорит: “Иди!” – “В смысле иди? - спрашиваю я, - Писать заявление и готовиться, что меня уволят?” - “Иди, ты записан”.
Я выхожу и не понимаю, как я это совершил, но это такая моя настойчивость, которая продвинула к тому, что я попал именно в нефтянку. Я был в среде нефтянки, но был автослесарем, а тут я приехал на буровую и начал в это погружаться.
Я закончил курсы, уже работая мотористом цементировочного агрегата. И мне просто стало интересно, когда я заходил подписывать акты выполненных работ от бригады. Мне говорили: "Саша, иди подпиши там все". Я захожу, беру план работ, и мне интересно, что мы будем делать. Я начал погружаться в техническую часть, узнал что-то из университета на этих курсах. Тогда понимаю, что есть просто обслуживающий персонал, работяги, а тут уже инженеры. Читаю план работ и думаю: “Блин, это прикольно”.
Опять же, судьба как-то ведет меня к тому, что меня кто-то куда-то приглашает. Первый шаг сделан: я сюда попал. А дальше люди, с которыми я учился на этих курсах, переходят в другую компанию, новую. И они звонят мне и предлагают пойти на инженерную должность. Я отвечаю: “Хочу”. Замечу, это начало 2000-х годов, когда в интернете еще нет никакой информации. Вот сейчас ты можешь обучиться всему, получить всю информацию из интернета, нужно ее просто фильтровать, да? А тогда это было все в книгах, в знаниях, которыми с тобой делятся коллеги, имеющие опыт. И буквально за 3-4 года я, как губка, впитывал всю информацию. Работая в буровой компании, начинаю понимать весь процесс бурения: как с геологами, с кровельщиками, со сварщиками. Я понимаю, как все это устроено.
Мы работаем по классической российской советской технологии, а тут появляется компании Halliburton и Schlumberger. Я как представитель своей компании приезжаю и выполняю свои операции, а приезжают и вот эти ребята, которые прям команда. Такая у них… униформа четкая, спецтехника такая. Я смотрю и для меня это просто сказка. Хожу, разговариваю с людьми и спрашиваю: “А как у них это устроено? Как это? А вот для чего это?” Для меня это космос, потому что такого я никогда не видел. Написал свое резюме и отправил в Halliburton и в Schlumberger, чтобы меня туда приняли. Ответа ниоткуда не было. Через несколько лет я понимаю, что у них была установка: “Кто работал на российской технике, и кто пропитан теми понятиями – не брать”. Переучивать сложнее, чем обучить вновь. И вдруг нашу компанию продают в холдинг «Интегра», где хотят организовать сервис по цементированию скважин. Начали говорить, что мы сейчас ваши флота (флот – это набор техники, который приезжает и цементирует скважины) будем передавать в специализированную организацию, которая будет называться «Интегра-Сервис». Руководили приняли людей из Halliburton: инженеров, менеджеров, которые работали в компании, в которую я хотел. Миша Якубов тогда сказал, что здесь мы будем делать то, что в Halliburton и даже лучше, и предложил пойти к ним. Я сказал: “Конечно, я с вами”. Я тогда стал руководителем обособленного подразделения. У меня было два проекта на Севере. Это 100 + людей в подчинении, которым нужно было организовать жилье, вахты. Уже все было, но просто это перешло в другую ООО. Необходимо было договариваться с самолетами, как туда возить сотрудников и т.д.
И тогда, помню, случился 2008 год – это кризис. Нефть стала стоить очень дешево, тогда очень много проектов закрывалось. Буквально, оба моих проекта доработали до завершения. Проект закончился и все. Нам выдали уведомление о том, что проект закрывается. Ребята, с которыми я работал, в трудовой книжке были приняты на работу на срок оказания услуг на проекте. Он закончен, им дали бумажку и всех просто уволили. А мне предложили работу – инженером в Нягань.
– Почему всех уволили, а тебе предложили что-то другое?
Если сейчас опираться на наш Живой кодекс, то ценность Человечность тогда не был проявлен. Люди были просто как ресурс, который сейчас оказался не нужен. Им сказали: «До свидания». Мне с понижением зарплаты предложили перейти на работу вахтовым методом на инженерную должность. С чего я и начинал.
Работая инженером, снова в связке со специалистами из того же Halliburton, я сильно прокачался и в лабораторных исследованиях, и в составлении программ по цементированию. Все было хорошо, это 2008 год был. Семен Пестерев переехал в Казань в компанию, которая занимается химреагентами для бурения. Его руководитель сказал, что у них нет направления химреагентов для цементирования, и спросил, есть ли кто-то из знакомых у него, кто может эту тему подхватить и развить. Семен предложил меня. Будучи на отдыхающей вахте в Ижевске, он со своим руководителем приехал ко мне. Мы договорились встретиться. Было такое неформальное собеседование.
И уже когда я работал инженером в Интегра-Сервис, мы использовали химреагенты, которые нам поставлял Митя Зацепин. С ним я не был знаком лично, но мои руководители знали его и размещали ему заказы. Митя тогда возил химию из Америки. Я уже тогда понимал, что за химия используется, откуда она берется, какой у нее функционал, какие есть преимущества и минусы.
Тут меня зовут в компанию, которая будет занималась продажей этой химии. И тогда стал вопрос — а где мы будем брать эту химию? Мы же такие… купцы. Найдем, где ее купить, как ее упаковать правильно, как презентовать и будем на рынке это реализовывать. А тогда, я тебе скажу, что именно рынка химреагентов для цементирования на Российском нефтесервисном рынке не было вообще. Очень много компаний работали просто на технологиях Советского Союза, т.е. добавлялся замедлитель в лучшем случае, чтобы довести цемент до того состояния, которое необходимо.
Я тогда понимал, что я знаю что-то, что знают не все. И мне нужно будет в этом развиваться. Я на это согласился. Уже тогда я знал Митю. Знал, что он занимается поставками этих реагентов. Вот я прихожу в компанию… Можно называть? Из этой компании у нас в Казани выходцев достаточно много - компания «Миррико». Давай будем рассказывать. По призыву Семена я перешел на эту работу, переехал в Казань, работал в компании «Миррико», и там меня судьба свела с Андреем Дацковым. Это сейчас наш генеральный директор Ойл Энерджи.
– Привет, Андрей!
- Привет, Андрей, да. Фраза “Я и есть Ойл Энерджи” принадлежит Андрею Дацкову. Это его фраза.
Я пришел в офис, мне показывают моего коллегу, который занимается реагентами для цементирования, Андрея. Это был 2009 год, мы с ним знакомимся. Я спрашиваю: “А что ты знаешь о цементировании?” Он говорит, что не знает ничего. Я начал рассказывать, что такое цементирование, для чего тот или иной реагент нужен. Три года мы создавали эту линейку, у нас пошли продажи. В 2013 году сделали 100 миллионов. Для того времени это была существенная цифра. И при этом, выращивая клиентов, объясняя им зачем это нужно, мы с Андреем формируем этот рынок. Люди не понимают, для чего это нужно. А мы начинаем рассказывать, как работает мировая практика: для чего нужна фильтрация, для чего нужны параметры для цементного раствора именно те, которые прописаны в API. Мы с Андреем создали линейку и начали колесить по России: по всем буровым, сервисным компаниям, объясняли, почему это важно и нужно. За три года мы добились 100 миллионных продаж.
– Звучит, как просветительская миссия. У вас какой-то трип. Вы ездите по разным точкам, рассказываете всем о том, как можно жить по-другому.
- Да. И почему это важно. В то время мы просто попали в струю, когда рынок начал формироваться. Мы его сами формировали, помогали ему. Были и соответствующие факторы. Люди уходили из Halliburton и Schlumberger. Недропользователи, например, Роснефть, Газпром говорили: "А вот, в мире вот так. А почему мы это не используем?" Они начали требовать это со своих подрядчиков. А мы приезжаем и говорим: "У нас есть линейка, а вот почему это нужно вам". Мы были первопроходцами. Мы стояли у истоков, когда рынок реагентов для цементирования в России только зарождался. Это я и Андрей Дацков. Еще скажу, что, работая в Интегре, я уже понимал, что тот же Митя Зацепин привозит химию из Америки, ее продает. Я видел спецификации того, что мы покупаем. Туда достаточно хорошая сумма уходила. И для меня это был вызов: мы тоже это сделаем! И мы это сделали – 100 миллионов в 2013 году. Кстати, за 2023 год у нас выручка была миллиард вот здесь, в Ойл Энерджи, миллиард двести. И при этом у нас не 100% рынка. Для понимания, как за 10 лет рынок вырос.
Как я попал в Ойл Энерджи? Сейчас самая интересная история. Андрей Дацков в 2013 году говорит, что мы достигли уже таких результатов, когда у нас 100 миллионов. Он специалист и хочет “чего-то”. А ему в Миррико эту возможность для роста не дали. Андрей устроился в компанию к Мите Зацепину, т.е. из коллег и партнеров мы с ним стали конкурентами. Я понимал, что Митя Зацепин – это серьезный конкурент, потому что у него есть источник, где он может брать классную высокоэффективную химию по довольно конкурентным ценам. Чтобы быть конкурентными, я руководству Миррико сказал, что когда будет формироваться бюджет на следующий год, то нам нужна лаборатория. Это десятки миллионов рублей. 20 миллионов рублей было заложено. В итоге, когда наступает 2014 год, в феврале говорят: “Все инвестиции у нас заморожены, мы сейчас не будем никуда вкладывать. Мы хотим на IPO выставляться. Нам нужно показать хороший денежный поток, поэтому никаких инвестиций не будет.” Одновременно с этим мне приходит запрос от моих бывших работодателей из Интегра-Сервис, которые говорят: “Слушай, у нас тут очень много оборудования, которое может производить готовые цементные смеси, в принципе, они тоже могут быть реализованы на рынке. Мы берем химию, создаем готовую смесь и продаем под какие-то спецзаказы. Готов возглавить этот проект?” Так я получил оффер с переездом в Москву.
И в день, когда я уволился из Миррико, помню, подъехал к дому и позвонил Андрею Дацкову:
– Андрюха, я из Миррико уволился. Тебе, конечно, сейчас конкуренции будет меньше, но в компанию Интегра, в которой я сейчас буду работать, боюсь, ты поставлять химреагенты не будешь. Потому что одним из условий моего перехода обратно в Интегру было то, что я знаю, где брать химию, и она будет дешевле для компании. Мы на этом сможем еще и зарабатывать.
Буквально на следующий день мне звонит Андрей по конференц-связи вместе с Митей:
– Саша, а как ты смотришь на то, чтобы работать у нас в Ойл Энерджи?
Даже имея оффер на руках, прийти и сказать: “Митя, возьми меня к себе на работу”, для меня было сложно. А когда они с Андреем позвонили мне, я был счастлив.
– Получается, сам ты не хотел туда идти?
- Я туда хотел идти, но не мог сказать: “Ребят, возьмите меня к себе на работу”. Я создал такую атмосферу, что мне позвонили. Когда Митя вручал мне обнимашку в честь десятилетия, помнишь, он сказал, что приехал в Казань? А фактически у нас собеседование происходило, пока мы ехали из аэропорта. Когда мы зашли уже в кафе, мы просто сидели и разговаривали.
В первые рабочие дни марта я уже работаю в Ойл Энерджи. Понимаешь, что я хочу сказать? Мой путь в Ойл Энерджи — это два человека, которые меня сюда привели. Это Семен Пестерев, который меня условно привез в Казань, и Андрей Дацков, который сказал Мите Зацепину о том, что меня нужно рассматривать как кандидата для работы в Ойл Энерджи.
На собеседовании с Митей я сказал: «Клянусь, если мы чего-то хотим вообще добиться, то у нас должна быть лаборатория. Если мы ее покупаем, то я к тебе иду. Если нет — то нет». В ответ он сказал: «Мы ее точно купим». Это был фактор, почему я согласился работать в Ойл Энерджи. Если мы хотим быть конкурентными, то мы должны клиенту показывать результаты тестов, как наша химия работает. Это был следующий шаг для всех компаний, которые занимаются химреагентами для цементирования. У них должна быть своя лаборатория, которая может предоставлять результаты. И, кстати, это мое предположение о том, что у всех компаний должна быть лаборатория, подтвердилось сейчас. Практически у всех компаний, которые работают на рынке есть лаборатории.
Вот я пришел, тут же Митя сказал: “Давай, Саша, определяйся по лаборатории, что мы будем брать.” Был набор, где и что мы берем, но встает вопрос: а кто в этой лаборатории будет работать? Кто будет нам все тесты проводить? Я сразу говорю, что это Семён Пестерев, классный специалист, которого надо хантить. А как его хантить? Кто его будет хантить? Я понимаю, что просто так схантить его будет сложно. Я решил попробовать закинуть удочку и написать его жене. Я скидываю ей эту вакансию. После чего выходит на связь Семен и говорит, что готов обсуждать детали. Всё. Вот так у нас в компании появился Семен.
– Не зря говорят, что женщина – шея.
- Возможно, да. Получается, Семен меня из Ижевска перевез в Казань, а я его из Миррико перетащил в Ойл Энерджи. У меня с Семеном тоже взаимосвязь уже много лет.
– И вот начинается путь в Ойл Энерджи. Вы начинаете собирать лабораторию. Твоё предположение начинает получать жизнь, оправдываться, это действительно был нужный шаг.
- Да. И я с Митей говорил о химии, которую мы везем из Америки. Он тогда мне сказал: "Мы пока ничего не будем здесь ставить, никаких экспериментов. У нас есть надежный поставщик, который поставляет качественную химию. Мы сюда везем все, этим и торгуем". Я предложил другой вариант: "Мы можем все удешевить, используя местное сырье, создавать здесь реагенты путем смешивания того и другого. А вообще это супер-фишка, уже следующий шаг, если мы сделаем синтез своего понизителя фильтрации синтетического. В России просто такого нет.”
Вот пришел Семен, у нас появилась лаборатория. Случился 2014 год, когда Крым стал наш. И конец 2014-го, когда доллар подорожал в два раза. И, соответственно, вся импортная химия стала дороже в два раза. Мы понимаем, что у нас есть возможности в лаборатории что-то протестировать, подобрать химреагенты, но нужно найти площадку, где это смешивать. И мне, как родителю идеи о том, что мы можем смешивать вообще все реагенты, предстояло найти производственную площадку, где нам бы смешивали, а мы – контролировали. И мы нашли площадку в Екатеринбурге. Мы там и искали, потому что это логистическая точка, из которой можно возить и в Урало-Поволжский регион, где бурятся скважины, и в Западную Сибирь. С точки зрения логистики это идеальная площадка.
Я опять перескочил. Это, конечно, уже был следующий шаг. Но изначально мы просто начали развивать и продвигать с Андреем Дацковым нашу химию от Ойл Энерджи. Но столкнулись с тем, что во всех компаниях мы сильно и очень хорошо потрудились за три года работы (и четвертый год я в Миррико). Везде была заведена химия Миррико. И, приходя в компании и рассказывая им о нашей химии, что она не хуже, а то и лучше и дешевле, в ответ мы слышали: “А зачем нам это надо? У нас есть поставщик – компания Миррико, и нам все радостно”. Вот тогда я ощутил: я создал то, против чего я сейчас сам борюсь.
В конце 2014 года все подорожало, а летом 2015 года мы начали предпринимать действия, чтобы производить свою химию. Но прежде было очень много собеседований, кандидатов, которые возглавили бы это направление, находясь в Екатеринбурге. Мы приняли человека. Этот человек нашел нам производственную площадку, где мы стартовали.
– Это то самое место?
Нет, это другое место. Это была первая площадка. При этом мы нашли это место в конце 2016 года, а в начале 2017 года нам человек говорит, что уходит. Делать нечего, у нас же все идет, мне Митя снова говорит: “Давай собирайся и едь в Екатеринбург, снимай там квартиру и живи, пока мы не найдем другого человека.” Я уезжаю, живу там месяц. Мы опять на Хэдхантере вкладываем вакансию, ищем директора. В итоге с Семеном Пестеревым едем собеседовать человека, который становится нашим директором по производству.
Чувствуешь связь с Семеном? Семен на этой производственной площадке искал и устанавливал первое оборудование, которое сейчас S1 называется. У меня связь с Семеном неотъемлемая.
– Почему? Что в ней такого есть уникального? Или, может, вы друг друга дополняете так, что-то случается?
Я не знаю. Это судьба, наверное.
Когда еще работали в Миррико, я у Семена спрашивал: "Семен, давай мы запустим в Миррико производство флоса. Найдем патенты, поднимем и поставим с тобой все”. “Это невозможно”, - говорил Семен. Уже когда мы запустили свое оборудование и начали производить свои простые смеси (это было просто сухое смешивание), я говорил Мите, что в России можно организовать синтез и т.д. Мите это в голову я заложил. И когда у нас появились деньги, Дима пришел к Семену: “Семен, а мы это можем сделать?”. “Мы можем”. Я не понял: “Семён, блин, ты себе противоречишь. Ты мне в Миррико говорил, что мы не можем, а тут сказал, что можем?!”. “Там были другие обстоятельства, другая компания, другой вектор развития компании. Там было невозможно, а здесь это возможно”, - ответил он.
И Семен, короче, это сделал. Семен красавчик. Компания Ойл Энерджи — это компания возможностей, вот так скажем. Я тебе в начале встречи говорил, что я не герой, а все вокруг – герои.
– Я тут буду спорить с тобой об этом. Не буду подтверждать мысль о том, что вокруг все герои, но и ты тоже в этом герой. Судя по тому, как твой путь выстраивался, без тебя этого не случилось бы. Вряд ли бы Семен это совершил без тебя…
Я себе присвоил то, что я посадил зерно в голову Мити. Что мы можем производить свою химию, и сказал, что мы можем еще и понизитель фильтрации производить, а это сейчас наш флагманский продукт. Семен просто сказал, что не можем. Но есть другие люди, которые говорят, что можем. Митя пришел к Семену и спрашивает: “Мы можем?” А Семен говорит, что можем. И Семен тут тоже, понимаешь, подпрыгнул выше головы. Где-то мы можем при определенных условиях, а при определенных условиях – не можем. Вот здесь такие были условия, когда Семен сказал: “Мы сможем и мы это сделаем”. И он это сделал. Он начал этот проект реализовывать уже на новой площадке, где мы сейчас находимся, на Западной промзоне 16. Он это реализовал. Но я хочу себе присвоить, что идея изначально производить продукты собственного производства в России, здесь, у нас, была моя. Не заниматься трейдерством и привозить химию откуда-то, а делать это здесь, продавать под нашим брендом. Я себе это присваиваю. И я этим горжусь, что эта моя идея нашла воплощение именно в Ойл Энерджи.
– Это звучит так гордо и еще смело в плане того, что, на сколько я поняла, рынка тогда не было такого. И, как минимум, вы уже начали заниматься просвещением?
- Все верно. Рынка вообще не было. Мы с Андреем Дацковым этот рынок формировали, предлагая химию. Она в чистом виде пришла, а мы ее дальше предлагаем. А здесь, в Ойл Энерджи, мы ее начали сами производить. Начали создавать, адаптировать под те или иные условия. Этим я горжусь. Может быть, тут я герой.
– Ура! Я достигла своей цели! Правда, герой. И, знаешь, у меня появилось ощущение, не знаю, связано это или нет. Когда мне показали издалека тебя и сказали, что это “Отец”, я спросила: “А что это за отец?”. Миша Рябов сказал, что тебя так зовут здесь. И вот мне хочется спросить тебя: “Почему тебя все зовут отцом”?
- Тут такая, интересная история. Можно эту историю повернуть так, что это просто кликуха. Давай, про эту историю расскажу.
Рустам Кольцов начал меня называть “Отец”. Но никто это не воспринимал. На новогоднем корпоративе в Москве Наталья Зеничева спрашивает:
– О, Рустам, привет. А ты с кем приехал?
– С Отцом, – говорит Рустам.
Я в это время захожу в офис.
– Ты с папой работаешь?
- Да, – и на меня показывает.
– Саша… Рустам, вы что… сын и отец?
– Да нет, просто я его так зову.
Рустам называл меня “Отцом” в шутку, а это прижилось.
Давай тебе другую историю расскажу. Ко мне тогда подходит Диляра Бадретдинова. Она уже сейчас у нас не работает, но многие ее знают. Она мне тогда сказала: “Для меня странно - “Отец”… Я не понимаю, почему “Отец”. Спустя время она снова ко мне подошла: “ Саша, я вижу в тебе отцовские проявления, чувства, когда ты спрашиваешь “Как у тебя дела?” или что-то подобное”.
Давай еще одну легенду расскажу. Я был у истоков зарождения рынка цементирования, поэтому меня и назвали “Отцом”. Это распространили, вот и “Отец”.
– То есть такой родитель этой идеи? Отец, собственно говоря.
- Условно, да. Я тебе несколько версий рассказал, а какая из них верная? Нужно спрашивать у коллег, наверное, не у меня.
– А для тебя «Отец», просто как слово, а не как кликуха, это про что?
- Как для меня мой отец, который проанализирует, даст какой-то совет. Как отец, который тебя вдохновляет, к чему-то побуждает, поддерживает. Это для меня.
– На самом деле, я так слушаю тебя, и вижу, что каждый раз на пути героя ты сталкиваешься с какими-то новыми вызовами, новыми идеями или предложениями извне. Как тебе кажется, что тебе лично помогало справляться и идти? Потому что не все готовы идти в новое, а твой путь про новое и неизвестное.
- До 2018 года было развитие-развитие, да, прям про развитие. А в 2018 году, когда Митя сказал, что теперь мы будем перестраивать наши внутренние процессы и будем самоуправляемыми… Для меня это было изначально сложно. «Теперь компания принадлежит вам. Теперь вы определяете, как ей развиваться. Вы должны сами принимать управленческие решения, которые влияют на ее результаты». В моей голове пробежала мысль: «А мне это надо? Я наемный сотрудник, выполняю свой функционал, за это мне платят зарплату». Ставить свое финансовое состояние на кон от того, что я приму правильное или неправильное решение? Это было для меня сложно. С руководителем мы договорились о зарплате, и если не получилось - мне все равно заплатят, получилось хорошо - доплатят премию. А теперь ты собственник, все твои решения влияют на финансовый результат, от чего зависит благосостояние компании и тебя лично. Для меня это был вызов, новый этап. Первая мысль такая: «А закину я удочку, может, я еще где-нибудь нужен как специалист именно в области цементирования?» Резюме составил, но его так никуда и не отправил. Так подумал: это же эксперимент. Давай попробуем и просто расслабимся, поработаем в новых условиях. Просто доверяй человеку, который это задумал, который никогда тебя не обманывал и которому ты доверяешь. Если он что-то придумал, просто давайте доверимся и поработаем так, как он предлагает. Было вот такое. Компанию в то время покинули много высококлассных специалистов, которые просто сказали: “Ну это не мое, я пошел отсюда”. Я просто доверился Мите и сказал себе: “Я хочу попробовать, я хочу это пережить, и если получатся какие-то результаты, я скажу, что в очередной раз, что я это смог вместе со всеми».
– А сейчас ты уже можешь это сказать?
- Да. Когда ты не исполняешь то, что тебе донесли сверху, ты сам принимаешь эти решения. Ты понимаешь, что от твоих решений зависит будущее твоего направления. Это прикольно. Это классно! При этом неважно, это успех или неудача, ты переживаешь, это твое. И вот тогда и возникает желание сказать, что «Я есть Ойл Энерджи».
Этот путь, концепция развития Экосистемы – это взращивание тысячелетнего дуба. Ты понимаешь, что ты своей жизнью, своей деятельностью оставляешь какой-то след в этом тысячелетнем дубе. Вот эта сопричастность, она какая-то такая, греющая душу.
– У меня ещё напросился вопрос. А ты ответил себе, какое у тебя предназначение?
- Нет, я до сих пор в поиске. Это мне ещё предстоит.
У меня небольшой блиц! Первый вопрос: каким ты видишь себя героем из фильма, мультфильма, книги или сказки, который похож на тебя?
Возможно, это заяц из “Ну, погоди”. Это персонаж, которому всегда волк строит какие-то препятствия, козни, что-то там в жизни ему пытается сломать. И он каждый раз находит выход из какой-то непростой ситуации. Это персонаж, который динамично адаптируется к тем или иным условиям, вызовам, опасности.
Кем ты мечтал стать, когда вырастешь?
Олимпийским чемпионом. Я тогда не мог определиться в каком виде спорта, но я могу быть выше, быстрее, сильнее…
И какой бы ты дал себе свет 10 лет назад?
Будь больше открыт к изменениям. Не бойся этих изменений. То есть, если тебе судьба какие-то изменения несёт, не нужно пытаться от них уйти, а нужно наоборот смотреть, искать в этих изменениях какие-то возможности.
– Спасибо тебе большое. Мне было увлекательно узнать, как возрождается, становится новое. И было очень любопытно, как ты это видишь со своей стороны. И всё-таки я надеюсь, что ты увидишь в себе героя, потому что он есть. И, по-моему, заяц из “Ну, погоди” отлично отображает то, как ты ловко справляешься с препятствиями на своем пути.