Аргентинский триллер «И если я умру во сне» является значимой и показательной по нескольким аспектам лентой. Во-первых, это творение Карлоса Уго Кристенсена обнаруживает себя в качестве образцового примера нарождавшегося «иберийского нуара», куда также входили картины из Испании и Мексики.
Во-вторых, лента создана специально с «эффектом старения», чтобы возникло ощущение, что её делали на заре кинематографа; отсюда и «виньеточный кадр», и «угасание в диафрагму», и прочие вещи, которые, например, в американском кино в 50-ые выглядели бы уже как анахронизм
Но куда более важно, что именно эта лента может считаться отправной точкой подросткового нуара, который стал активно развивать лишь несколько десятилетий назад. В классическом нуаре, конечно же, присутствовали дети и подростки, которые нередко являлись потенциальными жертвами преступников (вспоминаем «Ночь охотника» или «Тень на стене»)
Однако они были не совсем самостоятельными фигурами, а лишь «приложением» к взрослому миру. В привычном же «подростковом нуаре» школьники действуют так, будто бы взрослых вообще не существует. Они сами создают проблемы, сами их решают, сами ведут расследование и т.д.
Это полностью справедливо в отношении ленты «И если я умру во сне», которая была экранизацией одного из рассказов Корнела Вулрича, выступавшего под псевдонимом Уильям Айриш. Взрослые настолько растеряны и беспомощны, чтобы в итоге не на шутку озадачивают.
Например, полицейских и учителей надо было бы строго наказать, так как они не предпринимают никаких мер безопасности в школе, когда выясняется, что в округе рыскает маньяк-детоубийца. Более того, они оставляют без внимания предупреждение мальчика Лучо, который выражает немалую обеспокоенность судьбой пропавшей одноклассницы.
В итоге ему самом придется начать её розыски – если взрослых были бы бдительными, то, скорее всего, и сюжета бы не было. Опять же эта лента интересна некоторыми важными деталями. Например, проводится очевидная параллель между европейскими страшными сказками и современным нуаром (о чём мы говорили уже не раз).
Кроме того, в качестве пугающего символа, некой глобальной аллегории выведена карусель, которая встречается как метафора сомнительной угрозы во множестве современных фильмов (от «Увлечения» с юной Алисией Сильверстоун до хорроров где действие разворачивается в парке аттракционов).
А ещё есть наблюдение из жизни: аргентинские дети носят школьную форму – белые халаты, одетые поверх уличной одежды. Не лишено практичности, хотя они и выглядят как лаборанты