В больнице, куда Виктор привез Бориса с сыном, ребенка тут же забрали врачи. Медицинское учреждение было частным, а сам Борис никогда не бывал в таких приличных местах: максимум, в поликлинике или платной стоматологии. А тут их встретили с распростертыми объятиями, постоянно улыбались Виктору, спрашивали о его самочувствии и самочувствии какой-то женщины, видимо, какой-то близкой для спасителя Бориса.
— Зачем вы меня искали? — этот вопрос Борис задал, когда они вдвоем уселись на мягкие кресла, стоявшие вдоль стены больничного коридора. Никого, кроме них, в коридоре не было, и Борису на миг показалось, что это какой-то сон, нереальность, происходившая с ним.
Виктор снял пальто, аккуратно разложил его на соседнем кресле, а Борис смущенно окинул себя взглядом. Рваные спортивные штаны, перемазанные в грязи, старая потертая куртка, футболка, не стиранная, пожалуй, несколько месяцев.
— Искал, чтобы взглянуть тебе в глаза, — ответил Виктор и с сожалением посмотрел на Бориса, — чтобы лично убедиться в том, как низко опустился мой сын.
— Сын? — Борис непонимающе захлопал глазами. Снова вспомнился недавний сон, в котором он встретился с Господом, а тот представился ему Виктором. От верующих Борис не раз слышал о том, что все люди – дети божьи, может быть, поэтому Виктор назвал его сыном? В голове у Бориса перепутались все мысли, он почти потерял связь реального с нереальным, испугавшись белой горячки.
— Сын, — сухо ответил Виктор, — тот, кого родила моя любимая женщина, кого воспитала и в кого вложила всю свою душу. Того, кто плюнул ей в эту душу, сдав в дом престарелых и упав на стакан. Это ведь все ты, сынок?
Борис посмотрел на свои руки. Они тряслись, то ли от страха, то ли от абстинентного синдрома. Жутко хотелось выпить, чтобы снять напряжение, но они находились в больнице, тут максимум мог быть медицинский спирт.
— У меня нет отца, — едва шевеля губами, ответил Борис.
— Как видишь, есть, — ответил Виктор, — отец, который узнал о существовании сына спустя тридцать три года. Теперь вот я задаюсь вопросом, а надо ли мне было об этом знать? Права была Ника, когда говорила мне о том, какой ты плохой человек. Ты алкоголик, бросивший мать, не умеющий заботиться о ребенке, безработный, живущий на деньги от квартиры, которая тебе по закону не принадлежит. Ты упал ниже плинтуса, мой сын!
Губы Борис предательски задрожали. Еще больше захотелось выпить, а еще сбежать из больницы, спрятаться где-нибудь и хорошенько проораться. Перед ним был его отец, тот человек, от которого его родила мать, и про которого не сказала ни одного хорошего слова. Теперь он не мог сказать ничего хорошего о своем ребенке, и от этого было муторно.
— Где мама? — спросил Борис, — это вы ее забрали из пансионата?
Виктор кивнул:
— Ника живет у меня. Я занялся ее лечением, но вот вылечить душевную рану мне оказалось не под силу. Решил отыскать тебя, посмотреть в глаза, привести к ней, чтобы Ника убедилась в том, что ты жив. А теперь, глядя на тебя, сомневаюсь в том, что стоит это делать. Если бы не твой ребенок… Кстати, как его зовут? Сколько ему?
Борис опустил глаза. У его сына, рожденного несколько месяцев назад, не было ни имени, ни документов. Люба родила его дома с помощью местной бабки-акушерки, с тех пор малыш ни разу не бывал у врачей, да и свидетельства о рождении у него не имелось. Родителям было не до ребенка: Борис пил, а Люба скакала по мужикам.
— Господи, — пробормотал Виктор, — ты даже не удосужился дать имени своему ребенку. Какой позор!
В конце коридора появилась врач. Она подошла к Виктору с улыбкой:
— С мальчиком все в порядке. Здоровый крепкий малыш месяцев трех от роду. Я могу увидеть его документы?
Виктор покачал головой:
— Мариночка, давайте с документами повременим. Мы можем забрать ребенка?
— Лучше оставить его на пару дней здесь. Мы понаблюдаем за ним, подкормим. Мне бы узнать про его анамнез, прививки.
— Нет у него прививок, — буркнул Борис.
Врач долго удивлялась, а Виктор успокаивал ее и обещал, что в ближайшее время с ребенком все решится. Потом он кивнул Борису, мол, пойдем, и тому ничего не оставалось, кроме как проследовать за Виктором.
Вместе они вышли на улицу, остановились на крыльце клиники.
— Я не знаю, как поступить, — сказал Виктор, — везти тебя к матери или вернуть в деревню к твоей горе-жене? Заслуживаешь ли ты снисхождения или будет логично, если ты закончишь свою жизнь под забором.
Борис молчал. Виктор отошел от него в сторону, долго с кем-то разговаривал по телефону, потом вернулся к сыну и, нахмурившись, посмотрел на него:
— Ника согласна встретиться с тобой. Но перед этим мы заедем в магазин и переоденем тебя. Еще в парикмахерскую заскочим, пусть тебе помоют голову и подстригут волосы. Ну и борода эта… Ты похож на бомжа!
Борис снова промолчал. Пусть уж лучше так, чем, как сказал Виктор, сдохнуть под забором. Покорно ходил с ним по магазинам, потом сидел в кресле у парикмахера, превращаясь из забулдыги в относительно нормального человека.
Но даже после стрижки и бритья, стоя перед зеркалом в новых джинсах, свитере и модных кроссовках, Борис видел свое отражение и понимал, что он стал другим. На него смотрел пропойца, который вел на протяжении года более чем нездоровый образ жизни, и таким должен будет предстать перед матерью.
По дороге к дому Виктора отец молчал. Борис чувствовал явное напряжение, возникшее между ним и Виктором, помалкивал и смотрел в окно, мечтая об одном – напиться и забыться.
Дом Виктора оказался шикарным коттеджем, выстроенным в три этажа за пределами города. На крыльце Бориса ждала мать, в отличие от него самого, Вероника Степановна очень сильно изменилась в лучшую сторону за прошедшее время. То ли жизнь вдали от сына-неудачника и его жены сделала Веронику такой, то ли забота Виктора, но Борис теперь понимал, как виноват он перед матерью, и что потребуется немало времени для того, чтобы свою вину искупить.
— Я не буду тебя обнимать, — сразу сказала Вероника, оглядывая сына с ног до головы, — я вообще не хотела с тобой встречаться, но Витя сказал мне, что у тебя есть сын. Ребенок, рожденный Любой, имя которому вы даже не удосужились дать и которого оставили в лесу.
— Это Люба, — попытался оправдаться Борис, но Вероника Степановна его не слушала. Вошла в дом, а следом за ней прошли Виктор с Борисом.
— Я не буду говорить тебе о том, что тосковала, что ждала тебя почти год, но ты даже не позвонил мне. Я сожалею только об одном – о том, что родила тебя тридцать три года назад.
Бориса словно ледяной водой окатили. Он стоял перед матерью, переминаясь с ноги на ногу, и молчал.
Ему выделили комнату в доме, а уже к полуночи, измученный неопределенностью и чувством вины, Борис спустился вниз в гостиную и залез в бар. Достал бутылку дорогого виски и, откупорив ее, начал хлебать содержимое прямо из горла.
Неожиданно в гостиной включился свет, и испуганный Борис уставился на Виктора, стоявшего в двух метрах от него. На лице отца отражались жалость, презрение и отвращение. Эдакий микс из не самых приятных эмоций, заставивших Бориса сделать еще несколько глотков.
— Я не смогу больше жить нормально, — сказал он Виктору словно оправдываясь, — и я не хочу. Какой смысл в моем существовании? Сдохнуть – правильно сказала и Люба, и ты.
Виктор подошел к сыну и силой отнял у него бутылку.
— Ты совершил немало ошибок, но я дал тебе шанс поправить положение и снова начать нормальную жизнь. Неужели ты так этого и не понял?
— Мать ненавидит меня! — Борис почти выкрикнул это, а сам уже чувствовал, как становится легче от начавшего действовать алкоголя, — и мать, и жена, и ты! Даже сын не вспомнит обо мне, когда меня не станет.
— Значит, сделай так, чтобы вспомнил! — грубо ответил Виктор, — чтобы брал с тебя пример, чтобы с гордостью произносил твое имя!
— Я не смогу, — Борис разрыдался, — я устал, у меня нет сил!
Виктор подошел к сыну и обнял его за плечи:
— Ты можешь хотя бы попытаться? С чужой помощью? Ты хочешь этого?
Борис всхлипнул и кивнул:
— Хочу.
Виктор больше ничего не ответил сыну. На следующий день Бориса отправили в клинику на лечение от алкоголизма, а он не сопротивлялся, только с мольбой смотрел на мать, протягивавшую ему сумку с вещами.
— А как же мой ребенок? — спросил Борис, а Вероника Степановна коротко кивнула.
— С моим внуком все будет хорошо.
Через два дня после отъезда Бориса на лечение на пороге дома Виктора Жданова появилась Люба. Злая, раскрасневшаяся от досады, решившая учинить скандал. К этому времени ее сын уже находился в доме Виктора и Вероники, для него наняли няню, через своих юристов Виктор организовал подготовку документов для трехмесячного мальчика, названного им Юрием.
— Где мой ребенок? — сверкая глазами, спросила Люба, — я потратила кучу времени, чтобы отыскать вас!
Вероника Степановна, которая еще полтора года назад боялась свою невестку, не решаясь сказать ей слова поперек, теперь уверенно смотрела на жену сына и молчала.
— Что вылупилась? Где мой сын?
— Твоего сына тут нет. Ты вообще не рожала никого. Откуда у тебя мог взяться сын?
— Я не рожала? — Люба почти задохнулась от возмущения, — я рожала! Я докажу!
— Как? — спокойным голосом спросила Вероника Степановна, — что ты сделаешь, чтобы доказать свою причастность к появлению на свет ребенка моего сына? Мы сделаем тест ДНК, а ты?
Люба хватала ртом воздух, ее глаза бегали в разные стороны, а сама она никак не могла сообразить, что ей ответить свекрови, чтобы доказать свою правоту. Никаких документов, подтверждающих рождение ею маленького Юры, у Любы не имелось.
— У моего внука есть отец, — холодно продолжала Вероника Степановна, — есть бабушка и дед. А матери у него нет и не было никогда.
— Я тебе глаза выцарапаю!
Люба накинулась на Веронику, но ее успели оттащить охранники Виктора. Размахивая руками и ногами, Люба покинула дом Виктора Жданова несолоно хлебавши.
После ее ухода Вероника Степановна долго плакала, склонившись над колыбелью внука, а потом почувствовала на своих плечах мужскую руку.
— Все будет хорошо, Ника, — успокаивающе сказал Виктор, — наш внук в безопасности. Мои люди сделают все для того, чтобы эта мерзавка не имела к нему никакого отношения. А еще не имела к нему доступа, об этом мы тоже позаботимся.
Вероника с благодарностью смотрела на Виктора. Если бы не та случайная встреча в пансионате, кто знает, как сложилась бы ее жизнь, жизнь ее сына и внука. Все, что произошло, было тяжелым испытанием, но оно только проверило на прочность силы и характер Вероники. Она была такой же сильной и уверенной в себе, какой была в молодости, только вот с годами совсем позабыла об этом.
Теперь рядом с ней был Виктор, ее любимый и любящий мужчина, у них был сын, который, даст бог, выкарабкается из ямы, в которую свалился по неосмотрительности, а еще был внук, которого они воспитают вместе и не допустят тех ошибок, что были допущены с Борисом.
— Слушай, а давай поженимся, — неожиданно предложил Виктор Веронике, — ты ведь никогда замужем не была. Не век же в девках куковать.
Она улыбнулась и кивнула в знак согласия. Через три месяца Борис вернулся из клиники, а Виктор помог ему устроиться на новую работу. В суде было доказано, что Юрий Смирнов является биологическим сыном Бориса Смирнова, у мальчика появилось свидетельство о рождении, а в графе «мать» стоял прочерк. Люба больше в жизни Бориса не появлялась, она занималась своей жизнью и все надеялась на то, что муж к ней вернется.
Борис не собирался этого делать, он упорно работал, занимался воспитанием сына и ухаживал за симпатичной девушкой – коллегой по работе. Вероника была рада за сына, наконец, она выдохнула с облегчением. А спустя месяц у нее была новая фамилия – Жданова, а еще новый дом и уверенность в том, что теперь все точно будет хорошо. Иначе и быть не могло, ведь она заслужила свое счастье.
Ещё больше историй здесь.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.