ХХ век подарил человечеству массу открытий, и значительная часть этих открытий была по-настоящему жуткими. Вот, например, все мы знаем, что тело человека на +/-80% состоит из воды, а кто это установил? Бравые «ребятки» Сиро Иси из отряда 731. А какую часть тела нужно защищать активнее всего в спасательных жилетах? Правильно – затылок и основание шеи, потому что именно там находятся центры ЦНС, переохлаждение которых приводит к быстрой смерти. А кто это узнал? «Славные» парни Йозефа Менгеле… Или вот – можно ли умереть от отсутствия ласки и внимания? Оказывается, ещё как можно, и узнать это тоже помогли катастрофы, через которые человечество прошло в ХХ веке.
Начнём издалека – одним из отличительных признаков ХХ века стало возникновение государств с различными идеологиями, которые попытались построить совершенное (как им представлялось) утопическое общество всеобщего благоденствия. Не последнюю роль в этом играло воспитание будущих поколений. И, как ни странно, многие из этих идеологий собирались воспитывать своих граждан буквально с рождения. Детей планировалось забирать из семей сразу после того, как они переставали испытывать потребность в грудном кормлении, впрочем, успехи химической промышленности скоро поставили под сомнение даже саму необходимость этого процесса. Практически сразу после рождения дети должны были оказываться в гигантских яслях, где заботу о них должна была взять на себя армия профессиональных нянь, которые будут кормить, поить и переодевать детей строго по часам. А дети будут расти, и через некоторое время их можно будет передать воспитателям, которые сформируют у них единственно правильное мировосприятие. И воцарится Золотой век. Собственно, эту же тему обыгрывали и в самых лучших антиутопиях – взять, к примеру, «Мы» Замятина, «1984» Оруэлла или «О дивный новый мир» Хаксли.
К проведению такого эксперимента в некоторых странах подтолкнула сама жизнь. Так, в СССР после гражданской войны и интервенции насчитывалось до 10 млн (!!!) сирот различного возраста. Для детей школьного возраста создавались школы-коммуны. О таких школах и сейчас можно прочитать воспоминания её учеников («Республика ШКИД») и её создателя (А.С. Макаренко «Педагогическая поэма»). Справедливости ради, однако, стоит сказать, что есть ещё одна книга, посвящённая методу Макаренко, в которой описана, мягко скажем, тёмная сторона «Республики ШКИД» - «Последняя гимназия», но её в СССР издавали всего два раза, и сейчас эта книга является такой библиографической редкостью, что известна только узкому кругу людей. Тем не менее, успехи работы с детьми и подростками по системе Макаренко отрицать невозможно. Гораздо сложнее было тем, кто столкнулся с детьми младшего возраста.
Для них также были созданы ясли-коммуны и общественные детские сады. И если в детских садах всё еще обстояло более – менее неплохо, то с детьми в яслях стали происходить удивительные и ужасные явления. Сначала они останавливались в наборе веса, а потом и вовсе, начинали его терять. Замедлялось и останавливалось физическое и психическое развитие. Причём всё это происходило на фоне сбалансированного питания и удовлетворительных гигиенических условий. У малышей резко снижалась иммунная реактивность организма и многие уже на этом этапе погибали от пустяковых инфекций. Существовал даже особый диагноз – младенческая диспепсия – состояние, при котором ребёнок внезапно терял возможность усваивать пищу и погибал. Те же, кто оказывался покрепче - постепенно утрачивали приобретённые навыки и становились похожими на зомби, которые целыми днями сидели или лежали в углу своей кроватки с бессмысленным взором или раскачивались из стороны в сторону, не обращая внимания ни на обращённую речь, ни на указательные жесты. Постепенно у детей пропадал глотательный рефлекс, после чего они умирали от витаминной и белковой недостаточности или их инфекционных осложнений. Если же кто выживал – навсегда оставались пациентами психиатрических клиник, поскольку становились слабоумными.
Не стоит, однако, думать, что подобные явления были чем-то имманентным для Советского Союза. Аналогичные сообщения поступали из Германии, где после разгрома Веймарской республики также было много сирот, и даже, из Заокраинного Запада – оплота цивилизации, свободы и демократии - США, которые переживали Великую депрессию, и где с брошенными детьми всё было тоже, как говориться, ОК. Однако, на тот момент у человечества было гораздо больше более важных проблем, чем какие-то беспризорные дети – вовсю шла подготовка ко Второй Мировой бойне, и единичные голоса педиатров и педагогов (которым вскоре предстояло сгореть в печах) тонули среди речей фюреров и в маршах военных оркестров.
Тем не менее, люди на местах как могли пытались разобраться в причинах этой загадочной эпидемии, охватившей практически весь цивилизованный мир. Естественно, первым, что пришло в голову врачам – была мысль об инфекционной природе данного заболевания. И единственным способом остановить её (до открытия антибиотиков оставалось ещё лет 10) стало усиление противоэпидемического режима в детских домах и яслях. Отныне даже к тем детям, у которых были матери, не разрешалось контактировать с ними чаще чем 1 раз в неделю. И после такого свидания ребёнок был обречён оказаться на несколько дней в отдельном боксе без контакта даже со своими товарищами по несчастью. Но, как и бывает чаще всего – план «Перехват» результатов не дал. Симптомы загадочного заболевания стали проявляться сильнее и текли ещё более злокачественно.
Потом началась Вторая Мировая и людям стало совсем уж не до детей. Вновь к проблеме таинственного заболевания педиатры вернулись только в 1945 году, когда американский психоаналитик Рене Шпиц (Рис. 1) предположил, что причиной для появления болезненных симптомов является не анонимный микроб, а сенсорная депривация. Он даже предложил название для данного заболевания – госпитализм. Следует отметить, что Шпиц не был пионером в этом вопросе. Первые сообщения о том, что причиной этой проблемы являются лишение внимания и заботы, стали появляться уже на исходе XIX века, однако должного внимания на себя они не обратили.
Однако, для медицинского сообщества оставалось тайной, почему же дети, которые получают должный уход, всё равно буквально чахнут? Чего им не хватает? И тут потребовались исследования на животных, и, пожалуй, это были одни из самых чудовищных экспериментов за всю историю науки.
Но прежде чем перейти непосредственно к описанию эксперимента, необходимо сделать небольшое отступление. Дело в том, что до середины ХХ (!!!) века, считалось, что привязанность ребёнка к матери – это не более, чем рефлекс, обусловленный потребностью в питании. Более того, была сформулирована гипотеза, согласно которой этот рефлекс формируется в результате тактильного воздействия материнских рук на эрогенные зоны кожи младенца. На основании чего был сделан вывод, что излишняя (а излишней считали вообще любую) ласка может служить причиной развития психических отклонений, сексуальных девиаций и даже соматических заболеваний. Короче – детей надо кормить и 3,14здить – только тогда из них вырастут нормальные взрослые.
Человека, который отважился (без иронии) проверить правоту этой гипотезы звали Гарри Харлоу (Рис. 2).
На первом этапе Харлоу решил изучить, как будут развиваться обезьяны, которых отберут у их матерей. В качестве эксперимента были выбраны 50 макак-резусов. Через 6 – 12 часов после родов детёнышей отбирали у их матерей и наблюдали за их поведением. По словам людей, которые бывали в лаборатории, во время проведения этого эксперимента крики испуганных детёнышей и их матерей не утихали ни днём, ни ночью на протяжении недель. Что, в целом, было очевидно априори. Но этот этап дал одно интересное наблюдение. Те из малышей, кто оказывался в вольерах вместе с тканевыми подушечками или марлевыми подгузниками, чрезвычайно остро реагировали на попытку их забрать во время уборки вольера. Детёныши буквально приходили в бешенство, если у них отнимали эти тряпицы.
Тогда Харлоу предположил, что именно комфорт контакта играет существенную роль в формировании привязанности, и решил провести второй этап опыта. Он сделал для детёнышей двух суррогатных «матерей» - одна представляла собой грубый деревянный манекен, обтянутый мягкой тканью, внутри которой помешался обогревательный элемент, а вторая была простым проволочным каркасом с подогревом, в который, правда, была встроена бутылочка с молоком. Таким образом, одна мать кормила, а другая обеспечивала комфорт прикосновений. И на этом этапе Харлоу ждало первое открытие – детёныши предпочитали большую часть времени проводить с «мягкой» мамой, и отлучаться от неё только на время кормления, в тоже время пытаясь всеми силами сохранить контакт с «мягкой мамой». Тактильный контакт для них значил не меньше, а, возможно, даже больше, чем питание. В свою очередь, детёныши, помещённые в вольер только с «проволочной» матерью, демонстрировали симптомы угнетения – у них снижался аппетит, падала масса тела и они страдали от диареи. Но достаточно им было оказаться в вольере с мягким макетом, как они тут же шли на поправку.
Но Харлоу решил не останавливаться на достигнутом, и проверить, как его суррогатные матери влияют на желание познавать окружающий мир. Детёнышей разделили на две группы – одна находилась в вольере с обогащенной средой в одиночестве, а вторая с «мягкой» мамой. «Обогащённая» среда представляла различные предметы, помещённые в вольер. Те из детёнышей, кто оказался в одиночестве, зажимались в угол, и совершенно не выказывали желания изучать что бы то ни было. Через некоторое время, они начинали демонстрировать симптомы детей с госпитализом – сидели в углу и раскачивалась из стороны в сторону. В свою очередь те из обезьян, которые находились с «мягкой» мамой, сначала прижимались к ней, но через некоторое время смело отправлялись изучать мир. Даже если что-то их пугало (как, например, в одном из опытов заводной мишка, который внезапно включился и пошёл), они на некоторое время возвращались к «матери», успокаивались, и возвращались к познанию мира.
Далее было довольно много модификаций этого опыта. Так, детёныши с проволочной матерью также не проявляли признаков интереса к познанию, и постепенно разворачивали картину госпитализма, правда, позднее, чем совсем одинокие обезьянки. А активность познавательного процесса детёнышей «мягкой» мамы напрямую зависела от того, насколько он похожа на настоящую обезьяну. Были и эксперименты, когда «мягкая» мама становилась «злой», например, внезапно била малыша током, однако после того, как испуг проходил, детёныш всё равно возвращался к ней раз за разом.
Всё же оставался ещё один момент, который необходимо было установить: насколько «полноценными» являются обезьяны, «воспитанные» мягким манекеном. И когда их выпустили в вольер с их соплеменниками, выращенными в питомнике в стае, исследователей ждало следующее открытие. «Суррогатные» детёныши не смогли влиться в коллектив – они игнорировали других обезьян, а на внимание к своей персоне реагировали с неприкрытой агрессией, а чаще всего просто сидели в углу и раскачивались из стороны в сторону, как это было при госпитализме. Эти обезьяны были не способны к социальному взаимодействию. И тогда Харлоу решил установить, как эти обезьяны будут вести себя со своими детёнышами, но поскольку естественных пар они организовывать не могли, а ВРТ (вспомогательные революционные технологии) в те годы были на зачаточном уровне, был сконструирован специальный «станок для изнасилования», в котором обезьяна фиксировалась, и обычный самец мог её оплодотворить.
Методика оправдала себя, 20 обезьян забеременели. Но после родов – часть убила своих детёнышей, а часть была совершенно равнодушна к своему потомству…
Исследования Гарри Харлоу перевернули представления науки о необходимых условиях для развития ребёнка. Стало очевидно, что детям, кроме питания и гигиенического ухода жизненно необходим тактильный контакт и взаимодействие с соплеменниками, без двух этих условий не имеет смысла говорить ни о каком развитии. Более того, неожиданным следствием стало то, что совершенно всё равно, кто будет обеспечивать это - мать или отец, таким образом можно равно распределить ответственность за гармоничное развитие ребёнка между мужчиной и женщиной.
Стали происходить перемены и в работе с детьми-сиротами, изменилась сама концепция ухода за малышами в домах малютки и больницах, человечеству стало если не понятно, то во всяком случае интуитивно ясно, что любовь – это труд, и каждый должен взять его на себя. И сейчас, когда на службе у человека находятся уникальные технологии, которые облегчают его жизнь, возникает вопрос – не связана ли та «эпидемия» аутизма, которую мы наблюдаем, с тем, что матери отчуждены от своих детей, и, по сути, бросают их на воспитание различных «суррогатов»?
Список использованной литературы:
1. Бадалян Л.О. Детская неврология : учеб. пособие / Л.О. Бадалян. – М.: МЕДпресс-информ, 2010
2. Берман Р.Э. Педиатрия по Нельсону: в 5 т.: пер. с англ. / Ричард Э. Берман, Роберт М. Клигман, Хол Б. Дженсон / Под ред А.А. Баранова. – Т. 4. – М.: ООО «Рид Элсивер», 2009
3. Вилли К., Детье В. Биология (Биологические процессы и законы). Пер. с англ. Н.М. Баевского, Ю.И. Дашкевича и Н.В. Обручевой – М.: Мир, 1975
4. Детская и подростковая психиатрия и медицинская психология (под общей редакцией проф. Ю.С. Шевченко, проф. А.Л. Венгера) – М.: ИД МЕДПРАКТИКА-М, 2006
5. Петрухин А.С. Детская неврология : учебник : в двух томах / А.С. Петрухин. – М.: ГЭОТАР-Медиа, 2009. – Т.2.
6. Хертл М. Дифференциальная диагностика в педиатрии. В 2 т. Т. 1: Пер. с нем. – М.: Медицина, 1990
7. Шабалов Н.П. Детские болезни: Учебник для ВУЗов, 6-е изд. В двух томах. Т. 1. – СПб.: Питер. 2010
8. Harry F. Harlow | The Nature of Love (1958)
9. Harry F. Harlow | Love in Infant Monkeys (1959)
Автор: Артемий Липилин