Дом бабы Нюры ходил ходуном. К ней приехали внучка с мужем и затеяли генеральную уборку, каковой старый дом давно не видал.
— Саня, выноси эту рухлядь на огород! — командовала Инна, сбрасывая с чердака всякую ненужную всячину, мешавшую подобраться к крыше для починки.
Муж покорно таскал какие-то мешки, коробки, поломанные стульчики и прочую чепуху к месту, оборудованному ими для костра — всё предполагалось просто-напросто сжечь. Бабушка дала "добро" на эту операцию, сказав, что ничего ценного на чердаке отродясь не было. Кое-что Инна всё-таки оставляла, например, старинный сундук, антикварные, по её разумению, инструменты, прялку. Шустрая девушка успевала всюду: и на чердаке порядок наводить, и мужем командовать, и с бабулей общаться. Вот только топала по чердаку, а уже и тут, показывает что-то бабуле:
— Ба, а это что за картина?
— Картина? Инуся, ну какие у нас картины могут быть? Вот, иконы только да фотокарточки, — баба Нюра кивнула на стену, по традиции увешанную фотографиями всей родни.
Девушка озадаченно крутила в руках небольшую картину, на которой был изображен какой-то пейзаж. По виду мазня мазнёй, да и состояние не ахти.
— Саня, как думаешь, может, она ценная?
Муж, как раз вернувшийся в дом за новой партией вещей навынос, тоже покрутил картину, поковырял её, даже понюхал зачем-то.
— Да не похоже на ценность какую-то. Но давай на всякий случай оставим, мало ли. В городе покажем специалисту. Сразу уберу её в багажник, чтобы не забыть.
Мужчина ушёл, Инна снова полезла на чердак, а бабуля пошла печь фирменный яблочный пирог, который внучка просто обожала.
Провозившись ещё с час, Инна довольно осмотрела чердачное помещение: можно было приступать к ремонту крыши — основной цели их с мужем приезда. Вообще, они ездили к бабуле часто, если не каждую неделю, то через неделю точно. До деревни было 1,5 часа езды от города по скоростной трассе и ещё минут 15 по вполне хорошей просёлочной дороге — то есть, фактически рукой подать до деревенского колорита. В старом доме всегда находилось дело для молодых крепких рук, да и просто компании любимой внучки и её мужа, с которым у бабы Нюры сразу сложились отличные отношения, старушка была рада.
— Инуся, Сашенька, ну давайте за стол, обедать будем, а то уже умаялись вы.
Молодёжь, подурачившись у рукомойника на улице, разместилась на маленькой, но очень уютной, светлой кухоньке. Обед прошёл прекрасно, как и положено среди близких людей.
— Ну что, я посуду помою, а ты слазь на чердак, оцени, что нужно для ремонта заказать, — предложила Инна мужу.
Саша не возражал, и уже через минуту наверху послышались его шаги. А Инна, собрав посуду в тазик, отправилась на улицу. Водопровода в доме не было, и им никак не удавалось убедить бабулю дополнить домик "удобствами". Тут старушка была непреклонна. "Я так привыкла", — вот и весь ответ. Хоть на современную скважину во дворе согласилась, и то хорошо. Вот там и было обустроено место для "водных процедур" для людей и посуды.
Когда Инна возвращалась назад, в сенях её глаз зацепился за что-то странное. Она, было, уже зашла в комнату, но вернулась и нахмурилась: у стеночки обнаружилась найденная на чердаке картина.
— Саня! — позвала девушка. — А ты чего картину тут бросил?
Муж выглянул с чердака:
— Не бросал я ничего, я её в багажник убрал, как и говорил.
— А это что? — Инна продемонстрировала ему картину.
Саша даже вниз спустился:
— Ничего не понимаю. Может, это просто ещё одна картина. Пошли, посмотрим?
В багажнике картины не было. Саша только плечами пожал, когда Инна подозрительно посмотрела на него. Заперев машину, они занялись делами и о картине забыли. Пока отправившаяся на огород бабуля снова не обнаружила её в сенях:
— Дети, тут ваша картина, не забудете?
Саша с Инной стояли перед картиной и не решались к ней притронуться.
— Саня, тебе не кажется, что она как-то изменилась? — прошептала девушка.
Муж внимательней присмотрелся к изображению. А ведь и правда, на картине вроде бы проявились какие-то смутно знакомые контуры.
— Ну, мы же не рассматривали её, — неуверенно ответил Саша.
Наконец, он взял простыню, осторожно завернул в неё чудивший предмет и запер в сарае на навесной замок. А потом еще припёр дверь доской, так, на всякий случай. Они с женой не верили во всякое сверхъестественное, но с картиной творилось что-то странное. Непонятное происшествие выбило всех из колеи, и работы по починке крыши было решено немного отложить, а пока отправиться на речку, расслабиться. Молодёжь ушла купаться, бабуля села смотреть какой-то сериал.
— Инна!
От неожиданности лежавшая на бережке девушка чуть не подпрыгнула.
— Инна! Скорее! Там бабе Нюре плохо! — кричал бегущий к ним соседский мальчишка, отчаянно маша руками.
Когда Инна с Сашей примчались домой, возле бабули хлопотала соседка.
— Да всё в порядке, задремала я и, видно, повернулась неудачно, — приговаривала баба Нюра.
— Ага, "повернулась неудачно", тоже скажешь. А кто тогда так кричал? — ворчала соседка, баба Клава. — К врачу тебе, Нюша, надо, — а потом обратилась к Инне: — Мы когда прибежали, бабушка твоя аж посинела и хрипела.
— Ба, у тебя болит где-нибудь? — Инна осмотрела бабулю с ног до головы, проверила пульс, давление, температуру. Внешне всё было в порядке. Бабушка отрицательно покачала головой:
— Я отлично себя чувствую. Может, приснилось чего?
— Милая, — раздался за спиной у Инны странно напряжённый голос мужа, — посмотри сюда.
Девушка повернулась. У входа в комнату, прислонённая к косяку двери, стояла картина, которую они заперли в сарае. И теперь на ней уже был отчётливо виден домик бабушки. Спутать было невозможно — вот она, скважина под навесом. Инну пробрала дрожь:
— Саша, я боюсь. Давай её сожжём.
Через пару минут костёр уже пылал, и Саша кинул туда картину. Она быстро занялась и вскоре от самого полотна ничего не осталось, только рама догорала. День уже клонился к закату, Саша затушил костёр, и они с женой отправились в дом, пить чай с остатками пирога и отправляться на боковую. В деревне было принято и ложиться, и вставать рано. Когда Инна засыпала, ей в голову вдруг пришла тревожная мысль, и девушка стала трясти мужа:
— Саша, а ты Акселя видел вечером?
Парень задумался, а потом покачал головой:
— Нет, точно помню, как он ворчал, когда я картину в сарай нёс. А уже когда костёр разжигал, его не было. Может, загулял? Пёс всё-таки не на привязи.
— Он никогда дом ночью не оставляет, ты же знаешь, — возразила ему Инна.
Малыш Аксель действительно был прекрасным охранником и был предан бабуле всем своим тельцем и душой.
— Я из дома не выйду ночью, — заявил Саша. — Утром разберёмся с Акселем. Давай попробуем всё-таки поспать.
Саше снился отличный сон: он играет с Акселем, на лавочке возле дома над чём-то весело смеются Инна с бабулей. Вдруг пёсик злобно зарычал, подскочил и цапнул его за руку. Всё было так натурально, что Саша проснулся.
"Приснится же", — пробормотал он. Однако было странно, что рука, укушенная во сне, ощутимо болела. Но тут ему стало не до сна: по комнате клубился дым и кое-где даже пробивалось пламя. Саша бросился тормошить жену, но разбудить её не удавалось, видимо, уже наглоталась дыма. Через дом пробираться было опасно, и Саша просто выбил окно. Закинув Инну на плечо, он выбрался наружу. Дом пылал.
"Бабуля!" Вылив на себя ведро воды, которое всегда стояло возле скважины, и обмотав лицо полотенцем, Саша двинулся в дом. К счастью, комнатка бабушки находилась прямо возле входа. С неё когда-то началась постройка дома, и старушка считала её счастливой. Видимо, так и было. Саша с бабулей на руках еле успел выскочить из дома, и тот за его спиной просто сложился. К тому времени подоспели соседи, Инне уже оказывали помощь. Вскоре и баба Нюра пришла в себя. Заливаясь слезами, она смотрела, как догорает родной дом, в котором прошла большая часть её жизни. Инну с бабушкой забрала к себе соседка, Саша с другими мужчинами заливали водой догорающие останки дома.
На следующий день прояснились кое-какие подробности ночных событий. Вышедший покурить сосед рассказал, что дом бабы Нюры загорелся как будто весь сразу. Только вокруг него какая-то чёрная рамка виднелась. Странный такой пожар. Но для Саши ещё не всё закончилось, его ожидала ещё одна страшная находка... Доставая из сарайчика инструменты, он обнаружил там бездыханное тельце Акселя. Завёрнутое в ту самую простыню, которой они закрыли картину. Саша ничего не сказал об этом Инне и бабуле, просто похоронил пёсика под берёзкой, под которой маленький страж так любил валяться на травке.
Автор: Бабуля