— Ооо! Любите расчленёнку? Ганнибал Лектер — это сильно.
— Пытаюсь воспроизводить в голове прочитанное. Авось, может, когда — нибудь удастся воплотить мечты в жизнь.
— Вы шутите, это уже хорошо.
— А кто сказал что я шучу? — Он поднимает голову, глядя на меня мрачным взглядом. — Иди ка сюда кое — что скажу — подзывает он и поддавшись любопытству или скорее идиотизму, я наклоняясь. Моё лицо в несколькими сантиметрах от его. Сердце стучит, в висках звон. Во рту сухо. Он молчит. Секунду, две…улыбается безумной улыбкой, а затем каааак дунет мне в лицо: — бу.
Я, естественно, не ожидавшая такой подставы, выкрикиваю от переполняющего меня ужаса и едва не валюсь с ног. Кое — как получается удержать равновесие.
— Ну вы и придурок! — Ору толкая его в спину. — Я чуть не поседела. Разве это по вашему смешно?
— По моему очень — подхихикивает Егор, а в карих глазах пляшут чертята. Вот что за человек? Пять минут назад сухарь сухарем, а сейчас уже веселиться. Юморист шизофренист, блин!
— Так и в дурку уехать можно. — Я машу перед лицом ладонями, пытаясь успокоиться.
— Значит, вместе поедем — хмыкает он, разворачиваясь. Мои щеки раздувает от возмущения. Сердце продолжает отстукивать чечетку, благо уже не такую активную. А уголки губ опущены вниз. Понятия не имею, на кого я похожа, но Егор, смотря на всю эту пантомиму, тяжело вздыхает и закатывает глаза.
— Ладно, пошли уже на кухню, попробую твой пирог.
*****
— Мама всегда говорила: «Алиска, ты ходячая катастрофа.» Надо же было на ровном месте упасть и сломать руку. Представляете? Обидно то как. Лето, жара. Самое время веселиться, играть, на ручку бегать. А я как дурочка с гипсом. Это лето я запомнила на всю жизнь.
Мы сидим за столом в компании чая, пирога, ну и моих веселых историй из детства. Потому что от Егора и двух слов не вытянешь.
— Ой, а еще я обожала игру поймай мяч. Играли в такую?
— Нет — улыбается он, отпивая чай.
— Серьезно? Вы многое упустили, Егор Павлович. Это такой азарт, такой восторг! Мы, помню, всем двором собирались, чтобы поиграть. И не на абы что, а на настоящие сокровища.
— Даже боюсь представить, что это было.
— А вы зря улыбаетесь — поднимаю указытельный палец вверх — за такие призы мы бились не на жизнь, а на смерть.
— И что же заставило вас участвовать в боях без правил?
— Первое место — это фишки из покемонов. Вся коллекция. Такая была только у меня и у Вадика Алексеева. А второе — это постеры с игры Мортал Комбат. Я, кстати, вторую порцию фишек выиграла — хихикаю, вспомнив тот день. — Так гордилась собой. А Вадик зато как девчонка рыдал, отдавая мне свои накопления. Правда я потом в тихую их обратно вернула. Зачем мне ещё одна пачка, если уже есть.
— Веселое у тебя детство.
— Это вы ещё не слышали, как я с Бабушкиной козой Нюрой дралась. Рассказать?
— Даже так? — Он выгибает брови. Губы кривятся в ухмылке — Ну попробуй.
В общем, когда мне было девять…
Я говорила и говорила без остановки, как будто боялась не успеть. Не знаю, что на меня нашло. А Егор на удивление внимательно слушал, лишь изредка задавая вопросы. Показалось, что ему и правда интересна моя жизнь. Мне его жизнь была интересна не меньше, но пока я не могла решиться спросить о важных для него вещах. Не будет ли это дурным тоном с моей стороны? Или вторжением в личное пространство? А может я задену острые моменты, и он снова превратится в старую версию себя. Мне, итак, хватает нестабильных перемен в его настроении. То он грозный и нелюдимый. Через пару минут уже веселый и общительный. Я не знаю, что ожидать от этого мужчины в ту или иную секунду и боюсь в один прекрасный день сойти с ума. Хотя это вряд ли. Не смотря ни на что, общаться с ним чертовки приятно.
— Спасибо вам, Егор Павлович — говорю ему, когда мы выходим из кухни.
— За что?
— За то, что слушали.
С этого момента мы с Егором больше не встречались. Сначала пришла медсестра. Не та сисястая блондинка, а вполне милая женщина лет сорока. К слову, для своего же спокойствия я больше на этих процедурах не присутствую. Затем я ушла готовить. Сварила суп с домашней лапшой и запекла куриные отбивные. Обедала в одиночку и большую часть времени проторчала в комнате, потому что Егора снова нигде не было. Лишь ближе к вечеру, когда я спустилась в гостиную, на журнальном столике увидела две ракетки с мячом, запакованные в прозрачный пакет, а рядом прикрепленную записку.
«Для мастера спорта по тарелочкам. В 19:00 жду тебя на заднем дворе. P.S. У меня, конечно, нет фишек с покемонами, но думаю, фисташковое мороженое не менее ценный приз, за который стоит побороться».
Если это урок жизни, который я должен извлечь, то он чертовски жесток
— Активнее Егор Павлович — кричу, в прыжке ловя ракеткой мяч. Отцепляю от липучки и запускаю в воздухе. Егор на вытянутой руке с легкостью его ловит. Вот что значит мужик. Даже в сидячем положении умудряется выигрывать. Всего лишь на два очка. Но моя задница уже начинает подгорать.
— Каши мало ела? — Язвит он, бросая в обратку.
Несмотря на вечер, солнце нещадно жарит, отчего я вся красная и мокрая. Егору повезло больше — он в тени.
— А вы, видимо, всё детство растишкой питались — фырчу, принимая удар. Сделав козырек из ладони, с прищуром смотрю на Егора. Он сияет как начищенный самовар. — Рано радуетесь. Ещё всё может измениться — пуляю ему со всей дури. И снова ловит. Создал же Бог такого длиннорукого. Прям как жираф, только вместо шеи руки.
— С такой коротышкой вряд ли. — Во всю ржет, заметив, как раздуваются мои ноздри.
— Лучше быть коротышкой, чем таким ружафом как вы!
— Ру кем?
— Ружафом. Это моя интерпретация вас, как длиннорукого задиры. Кидайте дальше.
Мы долго играли, часа полтора, не меньше, и практически без остановки. Я не чувствовала рук и, кажется, получила сотрясение после падения во время ловли мяча, но была настолько счастливая, что это всё виделось мне мелочами. Егор тоже был на позитиве. Его звонкий смех до сих пор стоит в моих ушах.
— В следующий раз я вас сделаю.
Пыхтя, я уселась на стриженную траву, упирая в неё руки. Ноги согнула в коленях.
— Это вряд ли. Если ты полторашка, с этим ничего не поделать.
В моих глазах вспыхнули две молнии и, схватив с земли рядом лежащий мячик, я метнула со всей дури в Егора. Он попал ему прямо в плечо.
— Так вам и надо — показала язык.
— Дурная — подхихикивал он, потирая плечо.
— Какая есть, Егор Павлович.
Подул ветерок и, прикрыв глаза, я подставила лицо потоку, наслаждаясь прохладой.
— Егор.
— Что? — Не открывая глаза, переспросила я.
— Зови меня просто — Егор. И давай уже на ты.
Теперь мой взгляд молниеносно уткнулся в его лицо с едва уловимой улыбкой. Сама я была серьезна и растеряна, а сердце скакануло в груди, как давление при гипертонии. Это ведь не просто виток в наших отношениях. Это намного больше, ценнее, важнее. Когда начинает появляться доверие, а это именно оно, значит, следующим этапом будет — откровение. Маленькими шажками Егор позволяет мне становиться к нему всё ближе, и я не могу не порадоваться такому исходу. Хотя, казалось бы, всего — то предложил перейти на ты, но нет. Для нас обоих это важный этап.
— Хорошо — кивнула я всё ещё находясь в легком потрясении. Посмотрела на розовый закат с оранжевыми переливами, на синее небо и вновь на Егора. Он уже не улыбался, но его глаза по особенному горели. Как будто в них поместили маленькие огоньки. В какой то момент я поняла, что мы смотрим друг на друга относительно долго. Это заставило меня немного смутиться и отвести взгляд.
— Хорошо поиграли — сказала я, проведя ладонью по мягкой траве. — Надо как — нибудь повторить.
— Я не против уделать тебя во второй раз — ухмыльнулся он, и мои губы растянулись в озорной улыбке.
— Не обольщайтесь. Новичкам всегда везет. Таков закон фортуны.— Это не везение, а ловкость рук и умение правильно сформировать силу удара.
— Не умничайте.
— Я думал, мы на ты перешли.
— Мне пока непривычно.
Поднявшись с земли, я отряхнула шорты и поправила футболку. Уперев в бока руки, выгнула спину. А затем подняла руки над головой, потянувшись.
— Ммм, как же здесь всё — таки хорошо. Воздух чистый, вокруг красота и тишина. Вы…ты давно здесь живешь?
— Чуть больше двух лет.
— После аварии, да? — Я посмотрела на него сочувственно. Егор уставился перед собой отрешенным взглядом. Кажется, зря я затронула эту тему. Ещё слишком рано. — Если не хочешь, можешь не отвечать.
Егор молчал, и я даже подумала, что мы вернулись к тому, с чего начали. Но вдруг раздался тихий, слегка хрипловатый голос, от которого плечо обдало мурашками:
— Я никогда не отличался хорошим поведением. В детстве мама ещё пыталась воспитывать, но после её смерти мои тормоза отказали напрочь. Сначала я сбегал из дома, пока отец не приставил ко мне охрану. Затем в качестве протеста сделал татуировку и проколол ухо. А когда отец махнул на меня рукой, связался со старшиками и начал двигаться с ними. Пробовал всё, что предлагали. Жизнь била ключом. Алкоголь, девчонки, тусовки до утра. Школу закончил благодаря папиным деньгам. Институт в принципе так же. Я видел себя свободным от всей этой чепухи вроде каждодневной работы, обязанностей, ответственности. Каждый мой день проходил в клубах, на мотогонках, в квартирах друзей. Меня все устраивало. Отец давал деньги, условий не ставил, не требовал ничего в взамен. Кайф. — Он сделал паузу. Я видела, как ему сложно дается откровение. Как глубоко вздымается его грудь, как крепко сжимаются пальцы в кулаки. И глаза, полные грусти, я тоже видела. Прочистив горло, Егор продолжил: — Всё закончилось в тот день. В день аварии. Жизнь разделилась на до и после. Прикованный к койке и перевязанный с ног до головы, я переосмыслил всё. И понял, что в свои года не имею ни хрена. Ни друзей, которые чудесным образом исчезли. Ни семьи, ни даже работы. У меня высшее юридическое. А какой толк, если мой диплом — просто фантик от конфеты. Это страшно — в один миг лишиться того, что раньше было твоим смыслом. Мне казалось, я был счастливым, но это как выяснилось, такая же фальшь, как и мой диплом, который годиться лишь для подставки под кружку.
В его словах столько боли, столько отчаяния, раскаяния, что стало невыносимо тяжело это слушать. Горло сдавило спазмом, сердце застучало в бешеном ритме. Я втянула носом воздух и выдохнула через рот.
— Мне не понять твою жизнь до — шепотом произнесла я, усаживаясь обратно на траву. Егор смотрел перед собой, сцепив пальцы в замок. — И то, что произошло после, я тоже не могу прочувствовать. Но я знаю одно: порой жизнь нам подкидывает испытания не просто так, а чтобы извлечь из той или иной ситуации определенный урок. Ты тратил впустую годы, прожигая их за всякой хренью. Думал, что у тебя есть те, кто всегда поддержит. Чувствовал себя уверенно в той оболочке, которую сам же и создал. Но ты сам сказал, что это фальшь. И не просто фальшь, а иллюзия, в которую мы так любим верить. Авария же вернула тебя в реальность. Показала, кто ты и кто твоё окружение.
— Если это урок жизни, который я должен извлечь, то он чертовски жесток — с грустью отозвался он, запустив пальцы в волосы.
— Все не так плохо. Могло быть и хуже. Смерть, например.
— Могло. — Кивнул, и, подняв голову, посмотрел на потемневшее небо.
Нет ничего хуже, чем хоронить близких людей
Мы больше не возвращались к разговору об аварии, а просто сидели и смотрели, как постепенно на небе появляются звезды. В какой — то момент я легла на траву, чтобы было удобнее наблюдать.
— Знаешь, какая у меня была мечта в детстве? — Я перевернулась на бок, уткнулась локтем в землю, а голову подперла ладонью.
— Захватить мир?
— Это в идеале. А вообще я всегда хотела себе телескоп.
— Телескоп? — Он выгнул бровь.
— Да. А что тебя удивляет? Это же так интересно. Мне кажется, в детстве чуть ли не каждый ребенок мечтает побывать в космосе. Разве у тебя не так было?
— В детстве я хотел стать киллером. Поэтому, увы, наши с тобой мечты в разных категориях.
— Ты хотел мочить людей? — Пищу на выдохе, раскрыв рот. — Боевиков, что ли насмотрелся?
— Нет — хохотнул Егор. — Просто увидел одну передачу про маньяков и решил, что этот город нуждается в таком герое, как я.
— Надеюсь, мечты так и не стали реальностью? Или можно начинать строить план побега?
— Вполне возможно я на стадии разработки.
— Ох, тогда мне придется называть тебя Егор Кровавая ручка. Или Егор Пулемет. О! Лучше Егор Скорострел.
— Ну хватит. — Он посмотрел на меня смеющимся взглядом. — О последнем так лучше вообще забыть. Это пятно на моей репутации.
— А по мне, так вполне многообещающее название. Жаль, что короткое. Раз и всё.
— Дурная — покачал головой, а я заулыбалась от уха до уха. Моя дурость оправдана внутренним состоянием. Легкостью в общении, беззаботностью, интересом. Давно этого не было в моей жизни. Я привыкла закрываться от чужаков и вываливать все накопившееся дерьмо на самых близких. Сейчас же, разговаривая с Егором, я не могла уловить ту самую атмосферу, ради которой хотелось бы проводить с ним всё больше времени. Потому что не знала, а чувствовала сердцем эту потребность. И стало вдруг плевать, как было до и не безразлично, что станет после. Например после того, как я уеду. Мы продолжим общение или каждый будет жить как и раньше, лишь изредка вспоминая друг о друге? Отчего — то вопрос остро отозвался в сердце. Или это я просто стала слишком сентиментальной? Ничего не могу поделать, но рядом с Егором мне не хочется быть той версией себя, которая плюёт на мнение всего мира и пьет бутылку вина прямо на кассе магазина. Сразу поправочка. Это произошло один раз в день кончины моих отношений с парнем и подругой. В остальном я не настолько отбитая. Лишь на четверть.
— А ты? — Спросил Егор после короткой паузы. — До сих пор мечтаешь о космических игрушках?
— Немного — пожала я плечом.
— А почему не купишь?
— Ну, во — первых, я не родилась с золотой ложкой в зубах — говорю с подколом, на что получаю тихий фырк и закатывание глаз. — А во — вторых, проблема та же. Это стоит баснословных денег, которых у меня нет.
— Вероятно, отец за возню со мной обещал щедро тебе отплатить. Будет возможность исполнить детскую мечту.
— Это вряд ли — хмыкаю я, убирая со лба торчащие пряди. Даже не хочу думать, на что похожи мои волосы. Они испытали сегодня все прелести земляной жизни. И шорты. Кажется, их придется постирать не один раз. А то и выкинуть. Трава та ещё зараза.
— Почему?
— Потому что есть кое — что поважнее, чем телескоп мечты.
— Например?
Например, горе родственники, от которых ни слуху ни духу уже три дня. И желание спокойной жизни. Чтобы душ всегда свободный и в холодильнике только моя еда. Всегда тишина и спокойствие. Возможность ходить в трусах или даже без них, потому что в своей квартире позволено всё. Вот к этому я стремлюсь. А не к общаге в домашних условиях с крысенышем и буйволом в юбке.
— Думаю на сегодня достаточно откровений. — Я поднялась на ноги. — Может лучше поедим чего нибудь? Я приготовила обалденный суп с домашней лапшой. И отбивные. Пальчики оближешь.
— Звучит заманчиво.
— Это да?
— Да.
— Тогда держись! Кто последний, тот надувная задница — выкрикнула я и с разбегу побежала в сторону центральных дверей.
— Эй! Так не честно!
Обернувшись, я продемонстрировала Егору средний палец. Дьявольски рассмеялась и вернула взгляд на дорогу.
— Когда я тебя догоню, палец окажется в одном укромном месте — Угрожающе зарычал Егор, но в его голове не было ни тени злобы.
Прибежав на крыльцо первой, я, продолжая довольно щериться, начала танцевать победный танец. Закрепив руки на бедрах, вертела ими из стороны в сторону, подергивая плечами.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Грозд Евгения