Начинать разговор о творчестве, вернее жизнетворчестве Авдотьи Яковлевной Панаевой не просто. На фоне множества статей о «тройственных союзах» русских демократов прошлых веков мои рассуждения покажутся не привлекательными. Писать о любовных перипетиях легко, даже модно, а вот кто помнит творчество этой русской писательницы.
«Среди женщин из круга Белинского Панаева — единственная писательница. Беллетристика не была для нее досуговой практикой, — Панаева относилась к писательству профессионально, в том числе как к источнику заработка. Конторские книги „Современника” свидетельствуют, что за свой труд Панаева получала гонорары наравне с другими контрибьюторами журнала. Профессионализация была важна для нее и потому, что она подтверждала социальный статус писательницы — творческую, финансовую и человеческую самостоятельность, к которой Панаева стремилась. Вполне автономным деятелем эпохи (а не просто гражданской женой выдающегося издателя и поэта) Панаева была и для других, более младших участниц женского движения. Так, Л. П. Шелгунова воспринимала Панаеву как фигуру уровня французской феминистки Ж. Д’Эрикур». «Новое литературное обозрение», 2023, № 3 (№ 181).
Это была удивительная по силе характера женщина, пережившая много испытаний, была музой и гражданской женой Н.А. Некрасова более 20 лет, поэт называл их союз «труженическим».
К.И. Чуковский писал: «Герцен, Белинский, Достоевский, Некрасов - какие имена, какие люди! И Тургенев, и Гончаров, и Грановский, и Кавелин, и Лев Толстой - все у нее за столом, у Пяти Углов или потом у Аничкина моста, и, кажется, если бы в иной понедельник вдруг обрушился в ее гостиной потолок, вся русская литература погибла бы. У нас не было бы ни "Отцов и Детей", ни "Войны и Мира", ни "Обрыва". Ее гостиная или, вернее, столовая - двадцать лет была русским Олимпом, и сколько чаю выпили у нее олимпийцы, сколько скушали великолепных обедов. ..Те, перед кем мы теперь преклоняемся, нередко преклонялись перед нею».
Даже Александр Дюма, пребывая в России, попал под ее обаяние и искал любой удобный предлог, чтобы побывать у нее в гостях. Авдотья Панаева могла бы стать известной актрисой или писательницей, но вошла в историю в первую очередь как главная любовь в жизни великого поэта Некрасова. Почему же, несмотря на всеобщее обожание и большую популярность в литературной среде, Панаева считала свою судьбу несчастной? Почему, даже став свободной, она не захотела выйти замуж за Некрасова, хотя так когда-то его горячо любила?
Она родилась в семье актеров Александринского театра, получила домашнее образование, лишь некоторое время посещала балетный класс театральной школы. Отдать ее туда предложил друга дома, знаменитый балетмейстер Шарля Дидло. Однажды в балетном училище ей рассказали о знаменитой француженке, о писательнице с мужским псевдонимом Жорж Санд. Дома Авдотья немедленно примерила брюки отца и нарисовала себе усы углем. В этом виде она вышла к родителям и сказала, что собирается стать писательницей. Даже мужскую фамилию себе придумала – Станицкий.
А.Я. Панаева написала и опубликовала под псевдонимом Н. Н. Станицкий много повестей и рассказов («Неосторожное слово», «Безобразный муж», «Жена часового мастера», «Пасека», «Капризная женщина», «Необдуманный шаг», «Мелочи жизни»), а также роман «Семейство Тальниковых» (1847). А уже в соавторстве с Некрасовым написала романы «Три страны света» и «Мёртвое озеро».
Роковая страсть постигла молодую писательницу тогда, когда она была уже замужем за журналистом Иваном Панаевым. Когда отношения между супругами Панаевыми претерпевали не самый легкий период, в их семью становится вхож молодой поэт Николай Некрасов. Он был на год младше Авдотьи Яковлевны, и она поначалу отнеслась к нему с простым сочувствием – как и ко многим другим начинающим литераторам, которые перебывали в гостях ее мужа.
Николай Алексеевич не был красив и в ту пору был откровенно беден. Его болезненное, худощавое лицо вряд ли могло поразить воображение молодой женщины. Но своим безошибочным чутьем она сумела разгадать в нем большой талант и поощряла его на литературную деятельность.
После смерти Панаева в 1862-м она могла узаконить отношения с Некрасовым. Вместо этого, измученная долгим и тяжелым романом с ним, она идет на разрыв отношений и выходит замуж за скромного сотрудника "Современника" Аполлона Головачева, рожает дочь Ирину и остаток дней после смерти второго мужа в 1877-м проводит бедной вдовой, зарабатывавшей редактурой и для души писавшей «Воспоминания».
Н. Некрасов «Прости»
Прости! Не помни дней паденья,
Тоски, унынья, озлобленья,-
Не помни бурь, не помни слез,
Не помни ревности угроз!
Но дни, когда любви светило
Над нами ласково всходило
И бодро мы свершали путь,-
Благослови и не забудь!
До сих пор исследователи теряются в догадках, почему Авдотья Яковлевна решилась на такой шаг? Одним из наиболее очевидных объяснений представляется следующее. Панаева устала от бурных и непредсказуемых отношений с Некрасовым, и ей захотелось спокойного женского счастья.
«Женская доля» – последний роман, написанный А.Я. Панаевой. Рассказывается история равно несчастных судеб нескольких женщин разных возрастов, социального статуса, происхождения, и характера. Их объединяют трагические судьбы, которые стали результатом жестокости мужчин в их жизни: коварных возлюбленных, мужей, отцов, дедов, нанимателей и даже злодеев-попутчиков. Заглавие романа сразу же говорит читателю о том, что сюжет раскрывает трагические судьбы женщин: слово «доля» редко используется для описания счастливых судеб. В этом выражении заключается и фатализм – «долю» не выбирают, она «выпадает», и ее приходится нести. Женская эмансипация – дело необходимое, но при этом бессмысленное, если изменения в статусе женщин не признаются обществом и не закреплены законом. Жизни героинь романа разрушены некритическим принятием постулатов мнимой эмансипации, принципы которой утверждают, разрабатывают и приводят в жизнь мужчины.
Творчество А. Панаевой, как и других женщин-писательниц XIX века, к сожалению, причисляют к литературе «второго ряда», но без изучения которой невозможно понять своеобразие литературного процесса. С одной стороны, в женской прозе наиболее рельефно отражаются основные тенденции развития преобладающей эстетической парадигмы, а с другой – вырабатываются новые художественные принципы, которые в произведениях «больших» художников достигают уже совершенного уровня. К таким достижениям, можно отнести выбор типа повествователя. У Панаевой не исповедальная проза, а остранённый взгляд на события. Это потом только станет важным приемом в русской классике. Этот литературный приём, имеющий целью вывести читателя «из автоматизма восприятия», введён литературоведом Виктором Шкловским в 1916 году.
Рекомендую прочитать:
Авдотья Панаева. Муза Некрасова (Роберт Тальсон) / Проза.ру
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента СКД и Сценических искусств, руководитель программы "Театральное искусство, медиакоммуникации в креативных индустриях" ИКИ МГПУ