У мощных корней раскидистого дуба, росшего почти на самой вершине горки Помидорки, звенел и переливался родник, стремительно вырываясь из-под земли навстречу солнечному свету. Чистая и сладкая, вода освобожденными струями устремлялась вниз по склону, по пути скликая и собирая вместе все, даже самые малозаметные и скромные ручейки, которых на Помидорке было множество. Весело перескакивая по уступам и кочкам, мало-помалу потоки сливались в одно русло, и в долину стекала уже вполне самостоятельная речка Огуречка и там разливалась пошире, тщетно пытаясь придать себе степенность, но на ее легкомысленной глади тут и там вспыхивали целые россыпи солнечных радостных бликов, которые смешно толкались и пихались, попадая в ведра хозяек, пришедших за водой, отсвечивали в лица плещущимся на мелководье ребятишкам, постреливали зайчиками в глаза рыбакам на лодках и вообще резвились как могли.
Огуречка старательно обегала всю долину, до самого ущелья, которое уводило ее к далекому, не видимому отсюда морю, и по пути заглядывала на все мостки, слушая разговоры прачек и перекрикивания стаек молодых парней и девушек из разных слободок. Напитавшись новостями и сплетнями, Огуречка уносила их с собой, и кто знает, может быть, где-то там, куда прихотливые течения в конце концов доставляют ее веселые струи, у далеких берегов такие же парни и девушки увидят в воде отражение совсем другой жизни…
А сегодня Огуречке было что послушать! В это светлое утро все обсуждали только одну новость – свадьбу Лады и Руслана, которую пророчили чуть ли не с того момента, когда у старосты Хлебной слободы Ждана родилась дочь, а у старосты Мясной, Неждана, подрастал сын. Всем казалось совершенно естественным, что дети старост поженятся, нарожают детишек, и мирная, дружная жизнь двух главных слободок потечет дальше, не нарушаемая ссорами и дрязгами. Да ведь и то сказать, между Хлебной и Мясной слободами издавна царил дух добрососедства, на время праздников превращавшийся в дружеское соперничество – кто из девчат звонче споет да задорней спляшет, кто из парней сильней да ловчей себя проявит, да и взрослые не отставали, показывали, кто на что горазд. Веселье всегда заканчивалось щедрым угощением, столы накрывались такие длинные, что за ними легко усаживались все обитатели долины: и слобожане, и огородники с садоводами, и даже если приходили из самого далекого уголка долины поселившиеся там когда-то молекулинары, им тоже хватало места. Они приносили с собой свои необычные, удивительные творения, и слобожане, пересмеиваясь и переглядываясь, все же пробовали, а потом долго причмокивали от удовольствия — вкусно! Хотя и непонятно, как сделано... Так что и сегодняшняя свадьба обещала много веселья и забав!
С раннего утра подружки обряжали Ладу в самые красивые одежды, заплетали пышные пшеничные волосы в косы, застегивали на шее ожерелья и на запястьях браслеты, и наряд ее сверкал и искрился в лучах солнца. Но разве могут сравниться драгоценные каменья с блеском влюбленных, счастливых глаз невесты, которая вот-вот соединится со своим нареченным! Разве могут эти ленты и банты украсить ту, которая светится любовью! Улыбка не сходила с ее лица, и то и дело она рассыпала по дому свой серебристый смех.
В полдень торжественная процессия двинулась на ярмарочную площадь, где уже были возведены шатры для гостей. В центре, на возвышении, украшенном цветами и лентами, стояли Ждан и Неждан. Хоть и подобало им сохранять солидный и властный вид — все-таки под их управлением находилась вся долина! - им это удавалось плохо. Усы и бороды не могли скрыть довольных улыбок.
К старостам подвели молодых. Толпа умиленно вздохнула – какие красивые! Лада, пышная, но ладная (не зря же так назвали!), с сияющей улыбкой, ямочками на румяных щеках, вся в цветах и лентах, и Руслан, стройный, широкоплечий, белозубый, были прекрасны, но не потому, что красивы, а потому что молоды и счастливы. Они смотрели друг на друга и держались за руки так, как будто если они разомкнут руки или отведут глаза, то неведомая сила немедленно растащит их в разные стороны и разлучит навеки. Ждан и Неждан переглянулись и по давно установленному порядку начали по очереди произносить слова, которые должны были скрепить эту пару навсегда.
– Согласна ли ты, Лада, дочь Ждана, старосты Хлебной слободы, взять в мужья Руслана, сына Неждана, старосты Мясной слободы, и жить с ним, деля горе и радость, даря ему заботу и получая от него защиту, в любви и согласии, что бы ни случилось? – прогудел Неждан.
– Да, – звонко и радостно откликнулась Лада.
– Согласен ли ты, Руслан, сын Неждана, старосты Мясной слободы, взять в жены Ладу, дочь Ждана, старосты Хлебной слободы, и жить с ней, деля горе и радость, даря ей защиту и получая от нее заботу, в любви и согласии, что бы ни случилось? – пробасил Ждан.
– Да, – твердо и уверенно произнес Руслан.
– Согласны ли вы, жители Хлебной слободы и жители Мясной слободы, на этот брак? Отдаете ли Ладу, дочь Ждана, за Руслана, сына Неждана?
– Да! Да! Да! – троекратно взревела восторженная толпа, и в воздух полетели шапки. Старосты вновь переглянулись, уже не скрывая довольных улыбок, и подняли правые руки, готовясь произнести последнюю фразу, после которой Лада и Руслан станут мужем и женой. И тут...
– Стойте! Стойте, несчастные! – внезапно раздалось из-за спин собравшихся. Люди в недоумении закрутили головами и расступились, пропуская к помосту троих чужаков. Их никогда раньше здесь не видели. Все трое были высокими, худыми, даже какими-то изможденными, но в лицах их было общее, едва уловимое выражение превосходства, а в глазах странный блеск. Ждан удрученно вздохнул. Похоже, караульные покинули свои посты и примчались на площадь, чтобы глянуть на праздник, и проходы в долину оставались без пригляда со вчерашнего вечера. Неждан сурово взглянул на вновь пришедших и сказал:
– Что привело вас сюда, чужестранцы? И почему вы решили, что вправе вмешиваться в наш священный обряд?
Чужаки степенно поклонились, медленно выпрямились, и вперед вышел самый старший.
– Я вижу, что мы попали в прекрасный, благодатный край, управляемый мудро и здраво, самыми достойными мужами. Проходя через долину, мы видели плодородные поля, тучные стада, великолепные сады. Народ ваш поистине благословен, ибо живет щедрыми плодами своих трудов, в достатке и благоденствии. Дети ваши веселы, старики бодры, женщины прекрасны, а мужчины сильны.
– И все же, несмотря на это, ты назвал нас несчастными! Чего ты хочешь, чужестранец? - сдвинул брови Ждан.
– Я всего лишь хотел уберечь вас от ошибки, которую вы были готовы совершить!
В толпе послышался возмущенный ропот. Лада растерянно смотрела то на отца, то на заявившихся так не вовремя чужаков, то на Руслана, как будто надеясь, что он сделает что-то, чтобы этот морок развеялся бесследно в полуденных лучах. Жених, сначала тоже растерявшийся, поймал взгляд невесты и ободряюще сжал ее пальцы, но не успел он и рта раскрыть, чтобы возразить говорившему, как тот властно поднял руку, и толпа мгновенно затихла, как завороженная.
– Слушайте! Слушайте меня, верховного мастера великого учения Раздельного Питания, и не говорите, что вы не слышали! Я открою вам величайший секрет здоровья и долголетия, который в течение долгих веков был скрыт от человечества и пренебрежение которым принесло неисчислимые бедствия, болезни и смерть!
Кто-то в задних рядах сдавленно хихикнул, но на него шикнули, и снова над площадью воцарилась тишина.
– Что будет, если сойдутся вода и огонь? Огонь потухнет, а вода обратится в пар. Они оба умрут. Что будет, если сойдутся белое и черное? Останется только серое, не будет ни ослепительно белого дня, ни пугающе черной ночи, одни только серые сумерки. Что будет, если сойдутся небо и земля? Все живое погибнет, не останется ничего, кроме вечной пустоты и бесконечного времени.
Оратор перевел дух, внимательно всматриваясь в лица слушавших его людей, с удовольствием отметил, что слушают они его с явным интересом, и продолжил:
– Вы видите, что нельзя противоположностям сходиться в одном месте, потому что гибель обеих сторон неминуема, а то, что получится в результате – мрак и запустение, серость и холод. – Проповедник возвысил голос и загремел над толпой: – Так почему же вы позволяете соединяться противоположностям в ваших тарелках? Почему одновременно кладете в ложку несовместимые продукты – тесто и мясо, овощи и молоко, фрукты и крупы, мясное и молочное?
Люди вокруг покаянно вздохнули и повесили головушки. Говоривший немедленно принял это на счет своего красноречия и продолжал вещать все в том же духе, упоенно слушая звук собственного голоса, играя интонациями, жонглируя метафорами и сравнениями, а также плотно упакованными силлогизмами. В дело уже пошли не самые аппетитные подробности пищеварения, призванные показать, как именно сочетание несочетаемых продуктов убивает непросвещенных (пока еще!) жителей долины. Он говорил и говорил, прикрыв глаза в экстазе, чувствуя, что его речь заворожила этих простых, не слишком образованных, но добрых и искренних людей, и он вот-вот станет для них самым важным, самым мудрым, самым нужным – проводником в мир сияющей Истины!
– Все, что я сейчас поведал вам, это только начало, первый шаг к здоровью, долголетию, вечной жизни! И чтобы вы могли проникнуться духом нашего великого учения, мои ученики готовы вам передать вот эти священные книги. Это знаменитый трактат «Мысли о мюсли», в котором изложены основные постулаты великого учения Раздельного Питания, и изучая его каждый день и следуя указаниям, в нем изложенным, вы сможете достичь просветления!
Из-за спины говорившего выступили его спутники, вытащив из сумок и ловко раскинув веером в своих руках яркие, но довольно тоненькие книжки, которые они протягивали своим слушателям. Вот прозвенело в тишине последнее сказанное слово… Проповедник опустил уже порядком затекшие руки, незаметно их встряхнул, чтобы разогнать кровь, и тут услышал… Смех! Это было непонятно, непостижимо, неправильно, в конце концов! Никто никогда над ними не смеялся, это… это не принято! Их уважали, их побаивались, им даже поклонялись, но смеяться?! Он растерянно оглянулся вокруг и увидел, как люди хохочут, держась за животы, повисая друг на друге, чуть не падая в пыль, вытирая слезы, даже слегка взревывая… Что же это такое-то!
На помосте Лада рыдала от смеха на плече Руслана, а Ждан уже спускался вниз, подходил к незадачливому проповеднику с широченной улыбкой. Он по-приятельски похлопал того по плечу и примирительно сказал:
– Не огорчайся, дружище! Просто ты уже третий за этот год, кто пришел к нам с этими речами. И надо сказать, ты лучше всех предыдущих! Уж так повеселил, так позабавил. Да и момент удачный, прямо к свадьбе! Что, не понимаешь? – И он выпрямился во весь свой немаленький рост и зычно гаркнул на толпу: – А ну-ка, притихли все!
Не вдруг, но все же люди успокоились и приготовились слушать старосту. А тот поклонился чужестранцу, уже слегка оправившемуся от шока и снова принявшему вид усталого снисхождения, и заговорил:
– Спасибо тебе, добрый человек, что зашел к нам в долину и рассказал то, что считаешь истинным. Света никогда не бывает слишком много, и мы благодарны тебе за новую сторону жизни, которую ты нам открыл. Пусть и не был ты первым, кто принес нам идею Раздельного Питания, но ты сумел подобрать такие слова, что кое-кто из нас даже задумался, а нет ли в этом твоем учении разумного зерна. Мало кто умеет так убеждать, и в этом ты настоящий мастер!
Вокруг одобрительно загудели, но тут же замолчали, слушая дальше.
– Но скажи мне, добрый человек, что случается, когда сходятся мертвая земля и живое зерно? Вместе они порождают колос, в котором множество зерен обещают нам хлеб наш насущный на долгие зимние месяцы, а значит – жизнь. Что случается, когда сходятся желтый и синий, как солнце и небо? Вместе они дают зеленый, цвет самой жизни, листвы и травы. Что случается, когда сходятся горькое и сладкое? Вместе они дадут нам самый неожиданный вкус у знакомой еды, и приевшаяся уже было жизнь снова заиграет новыми красками. Ну, об этом тебе лучше наши молекулинары расскажут чуть попозже, на свадебном обеде, и угостят так, что и сам не поймешь, что ты такое съел – то ли горькое, то ли сладкое. И самое главное – что случается, когда сходятся мужчина и женщина? Правильно. Рождается ребенок, новый человек. И разве это не самое огромное чудо в этом прекрасном мире? Разве не для этого мы все сюда приходим?
Ждан обвел взглядом слушавших его людей и увидел на их лицах ободряющие улыбки. Конечно, они ждали этих слов от него, не в первый раз уже он отвечает таким вот чужестранцам, приходящим в их долину со своими мыслями. Но каждый раз их одобрение придавало ему уверенности в собственной правоте. Он продолжил:
– Ну а продукты… Что ж, если ты пройдешь отсюда, из Мясной слободы в сторону Хлебной, ты увидишь, как их связывают улицы, сами названия которых напоминают, как сильно переплетаются наши жизни, как много чудесного и разного может родиться из простого сочетания теста и мяса. Пельменная улица, Чебуречная, Пирожковая… Правда, Пирожковая у нас через всю долину идет почти, захватывает и обе слободы, и сады с огородами. А еще есть Блинная и Пышечная, а еще Вареничная и Бургерная, Хинкальная и Позная в закраинах у переселенцев. И есть Шашлычная и Котлетная, есть даже Мороженная и Пирожная на Сладких выселках. И как это все можно разделить, если уже столько людей выросло на этом. Это наши традиции, наша память. Это наше будущее. Потому что мы не будем отказываться от нашей мирной и дружной жизни, от счастья, которое приносит нам наш труд, от того многообразия сочетаний, которое придает этой жизни настоящий вкус!
Пришелец пожал плечами, очевидно не убежденный доводами Ждана, но тот еще не закончил:
– Поэтому я и говорю, что ты пришел вовремя. Ты дал нам возможность снова прочувствовать, насколько больше красок, вкусов, звуков в жизни, если не разделять их, а сочетать. Простая математика! Но это и есть наша жизнь. Мы благодарны тебе и приглашаем тебя и твоих спутников за наш свадебный стол, как самых почетных гостей!
Чужестранец дернулся было что-то возразить, но его уже подхватила радостная толпа и увлекла за собой к накрытым столам. Сопровождавшие его ученики куда-то делись (уже потом, ближе к вечеру он их видел совершенно счастливыми, жующими какие-то бесподобные пирожки, они заигрывали с местными девушками и не выказывали ни малейшего желания покидать гостеприимную долину). Сам он неожиданно для себя разговорился со своими соседями по столу, обсуждая виды на урожай и другие идеи современной науки, и сам не заметил, как перепробовал почти все блюда, до которых мог дотянуться. Очнувшись через пару часов, он понял, что давно так вкусно не ел, и даже допустил (на секундочку всего лишь! Ничего серьезного!), что возможно (только лишь возможно!) его идеи не такие уж и абсолютно истинные…