Все события вымышлены, а совпадения с реальными людьми случайны! Все на свете является оценочным суждением.
В авиации мелочей нет. Так твердили нам в училище, об этом на разборах и прочих собраниях говорили отцы-командиры. Но так уж устроен человек – пока тебя самого жареный петух в одно место не клюнет, прописные истины остаются просто сотрясением воздуха.
Мы летим с Егорычем с Нижнего в Пензу, оттуда в Самару, а затем все тоже, но в обратном порядке. Очередной рабочий день и, как говорится, ничто не предвещает. Кэп с удовольствием ведет радиообмен, я, с тем же удовольствием, пилотирую - оттачиваю летное мастерство.
Долетели с Нижнего до Пензы, выгрузили паксов, я сбегал в АДП, взял погоду, расписался в мильёне журналов и вернулся как раз к посадке очередной партии желающих прокатиться по небу с Пензы до Самары.
Запускаемся, выруливаем, взлетаем, и на автопилоте потихоньку чапаем в наборе высоты до заданного эшелона. Солнышко заливает кабину теплом и светом. Обстановка спокойная, даже где-то сонная: я заполняю полетное задание и подшиваю прочие бумажки, пригревшийся Егорыч дремлет в полглаза.
- Декстер 235, подходите к сотому эшелону, работайте Самара-контроль – раздался в наушниках голос пензенской вышки.
- С Самарой, до обратного! - ответил кэп, а я, как примерный второй пилот и незаменимый помощник, перевел ему станцию на частоту нового диспетчера.
Егорыч благодарно кивнул и важно продолжил:
- Самара-контроль, доброе утро! Декстер 235, набираю эшелон 1-3-0, рассчитываю 1-9-0.
- Поближе к солнцу пойдем – подмигнул он мне.
По какой-то неведомой причине Егорыч страсть как не любил летать выше двухсотого эшелона, полеты выше он считал низкоорбитальными.
- Самара-контроль, Декстер 235, доброе. Продолжайте набор 1-9-0.
- Набираем 1-9-0, Декстер 235 – ответил Егорыч и отпустил кнопку связи.
Только кнопка не отпустилась. В наушниках воцарилась ватная тишина, разбавленная шорохом статики радиоэфира. Я уставился на Егорыча, а Егорыч на меня:
- Леха, ты меня слышишь? – его голос был едва различим из-за наушников и свиста турбины, - Лех, у тебя интерком работает? – уже громче позвал Егорыч, не услышав своего голоса в наушниках.
В самолете, чтобы общаться с землей есть радио, а для общения друг с другом есть интерком. В отечественных самолетах у каждой из этих систем была своя отдельная кнопка: нажал «РАДИО» - говоришь с землей, нажал «СПУ» – говоришь с коллегой. Причем есть нюанс, когда кто-либо ведет радиопередачу остальные вести её не могут, только слушают. Довольно часто от самолета к самолету эти кнопки устанавливались на штурвале то справа, то слева, вызывая путаницу, от чего случалась масса забавных и не очень историй. Например, кэп, решив порадовать экипаж новым анекдотом, радовал не только своих коллег, а вообще всех, кто прослушивал его частоту. Это еще ничего, бывало вся воздушная зона узнавала, что руководство Н-ской компании все сплошь заднеприводные изделия автоваза. Тогда вместе с экипажем на разборе радовался еще и весь летный отряд.
У буржуев, в отличии от нас, все сделано для удобства. Когда экипаж хочет пообщаться друг с другом никаких дополнительных действий предпринимать не нужно – просто говоришь в микрофон и коллега тебя слышит, а вот для радио есть кнопка на штурвале. Когда эта кнопка нажата и идет радиопередача интерком отключается, дабы посторонние разговоры не засоряли эфир и не вызывали приступы гомерического хохота или испанского стыда, по ситуации.
- Егорыч, я тебя не слышу! – глядя на шевелящиеся губы командира ответил я, непроизвольно повышая голос.
- Леха, не слышу! А ты?! – проорал Егорыч.
- Егорыч! У тебя радио зажато!!
- ЧТО?!!!!
- РАДИО! КНОПКА РАДИО!!!
- Леха! ЁПТИ! У МЕНЯ КНОПКА ЗАСТРЯЛА!!!! – заорал Егорыч, самостоятельно обнаружив причину бардака и пытаясь подцепить кнопку ногтем.
Тьфу ты!
- Егорыч! – я снял наушники и наклонился к нему, - не ори так, я тебя слышу! Я понял, что кнопка застряла.
В этот момент Егорычу удалось-таки подцепить кнопку, и она выскочила из своего гнезда на место. Тут же в наушниках раздался утомленный голос диспетчера:
- Декстер 235, Декстер 235, я слышу ВСЁ что вы говорите. У вас все хорошо?
- Все в порядке! – бодро отрапортовал Егорыч, и кнопка снова застряла.
- ЛЕХА! ЕБАТЬ! ОПЯТЬ ЗАСТРЯЛА! – заорал Егорыч мне и всей самарской зоне. Одновременно он пытался повторно вставить подлую кнопку на место.
- БЛЯХА! ЛЕХА! НЕ ПОДЦЕПЛЯЕТСЯ! ПРОВАЛИЛАСЬ! ПЕРЕКЛЮЧИ РАДИО НА СВОЙ ШТУРВАЛ!
- Егорыч, тут такой опции нет! Надо сначала твою кнопку достать!
- ВЫКЛЮЧАЙ РАДИО! ДОСТАВАЙ НОЖ! – продолжал орать в микрофон Егорыч.
- У него выключателя нет!
- ВЫКЛЮЧАЙ!! ДЕРГАЙ ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ!
- Егорыч, его сначала найти надо, я нож быстрей найду!
Техники на каждом нашем борту клали для экипажа мультитул – маленький складной ножик, с отверткой, штопором и даже плоскогубцами. Я лихорадочно шарил позади кресла в маленьком отсеке, где он обычно лежал.
- СУКА! ДА КТО Ж ТЕБЯ ТАКУЮ ПРИДУМАЛ!?? – продолжал бормотать Егорыч, напрочь забыв, что его монологом наслаждается сейчас вся самарская зона, на секундочку, размером с половину Франции.
В этот момент я наконец нащупал ножик , вручил его Егорычу и в ту же минуту с ужасом осознал, что самолет продолжает набирать высоту, но никто его не пилотирует! То есть автопилот его конечно ведет, но он, как говорится, железный, на твою жизнь ему поплевать с высокой колокольни, поэтому в полете за ним положено зорко присматривать. А мы, уже пять минут как, в разных позах сношаемся с кнопкой!
Оставшись без пригляда, автопилот, поставленный в режим набора высоты с сохранением вертикальной скорости, радостно растерял всю поступательную скорость, которая в авиации нужна как раз-таки для полета. На экране лента скорости плавно и неуклонно ползла из положения «летим», в положение «приехали».
Ругнувшись, я отрубил автопилот, резко пихнув штурвал от себя, прекратил набор и, переведя самолет в горизонтальный полет, поставил взлетный режим двигателю. В результате этих маневров самолет некоторое время летел по параболе, отчего в салоне настала невесомость: всё, что было не прибито к полу и не пристегнуто к креслу, всплыло в воздух. Мы с Егорычем были пристегнуты, поэтому остались на месте. А вот пассажиры, судя по дружному «А-А-А!» грубо пренебрегали горящим табло «ПРИСТЕГНИ РЕМНИ».
Тут Егорыч с помощью ножа и чьей-то матери наконец-то победил кнопку и из наушников снова полилось:
- Декстер 235, у вас все в порядке в экипаже? - устало вопрошал диспетчер, наслаждаясь нашим радиоспектаклем.
- ЕГОРЫЧ, Я САМ ЕМУ ОТВЕЧУ! – заорал я, боясь, что кэп, забывшись, опять устроит армагеддец.
- Ах ты ж! Леха, давай сам.
- Самара-контроль, прощенья просим. Была техническая проблема с радиостанцией, но на данный момент она решена.
- Вы уверены? - с подозрением спросил диспетчер.
- Да-да, все в порядке, продолжаем набор 1-9-0.
И продолжили. Утирая холодный пот со лба и потихоньку унимая дрожь во всех членах.
Казалось бы, несчастная кнопулька, а оно вона как. Такая работа. Да.
ПыСы
Вы когда-нибудь видели людей, которые только что родились заново? А я видел. Когда в Самаре выпускал пассажиров из самолета. Для них-то, бедолаг, ситуация развивалась так: сначала две обезьяны впереди орали и матерились (двери-то в кабину в Пилатусе нет), потом самолет "падал" и все порхали по салону, потом громко гудел мотором и все свалились назад, а потом-таки снова полетел.
Врагу не пожелаешь.