«Газель» с заляпанными грязью номерами подъехала прямо к вагону со стороны служебного въезда.
Ольга в окошко увидела, как из нее выходят какие-то люди, и неожиданно для себя испугалась. Сердце екнуло, словно подсказывало, что эти люди несут беду. Может, флюиды от них шли такие, может, такое сильное было биополе зла… Кто знает? Пусть в этом экстрасенсы разбираются. Ольге достаточно было короткого импульса, чтобы внезапно схватить Лидку за руку и помчаться с ней в соседний вагон.
Они едва успели захлопнуть за собой дверь тамбура бабы Таниного вагона, когда первый из мужчин взялся за поручень подножки. Ольга юркнула в туалет и сквозь дырочку в замазанном краской стекле увидела, как в их вагон вошли трое. Инстинктивно она втащила Лидку в туалет и заперла дверь.
Лидка тоже испугалась, хотя и не понимала, в чем дело.
— Ты что? — шепотом спросила она. — Джеймса Бонда насмотрелась?
Ольга прижала палец к губам и затаила дыхание, прислушиваясь.
Так и есть… Лязгнула дверь, и кто-то подергал дверь туалета, протопал по коридору, хлопая дверями купе. Потом шаги проследовали обратно.
— Нас ищут? — трясущимися губами спросила Лидка. Она побледнела. — Нас что, убить хотят? За что?
— А хрен их знает, — буркнула Ольга. — Лучше поостеречься. Незачем им нас видеть. А нам их. Мало ли что…
— Не нравится мне все это, — задумчиво вздохнула Лидка.
— Мне, что ли, нравится?! — огрызнулась Ольга.
— А кто нас в это втравил? — вскинула бровки Лидка. — Ты и твой ненаглядный. А я теперь должна, как заяц, бегать?
— Заплати за икру и не бегай, — разозлилась Ольга. — Можно подумать, у нас был выбор!
Она приникла к дырочке в оконной краске. Мужчины быстро и молча выгрузили все сумки, захлопнули дверцы «Газели», и машина отъехала от состава.
— Ну, пошли, — Лидка взялась за ручку туалета.
— Погоди, — почему-то остановила ее Ольга. — Давай еще тут побудем.
— Что за радость в сортире сидеть? — фыркнула Лидка, однако осталась с Ольгой.
Им двоим было мало места, Лидка заполняла собой почти все пространство. Ольга жалась к окну, Лидка покрывалась потом от духоты и тесноты, а главное, не могла понять, зачем они себя добровольно мучают. Но Ольга неотрывно смотрела на пространство между вагонами, и Лидка послушно терпела.
Прошло минут десять, и Ольгино ожидание увенчалось успехом — из их вагона спрыгнул незнакомец. Быстрым, пружинистым шагом он направился в сторону Рижской, к пролому в ограде.
Ольга выпрямилась и перевела дыхание.
— Ушел… Как ты думаешь, зачем он нас ждал, а? Спасибо сказать?
На всякий случай они прошли полсостава насквозь, до вагона-ресторана, и только там спустились на землю. Лидка посмотрела на часы, и настроение у нее значительно улучшилось.
— Нормалек, — достаточно бодро сказала она — Мы еще и с Танькой в кабак успеем!
За здоровье именинницы выпили крепко. И Ольге, и Лидке хотелось расслабиться, а баба Таня всегда была рада погулять от души. Засиделись допоздна, пока не стемнело, и тут только опомнились, что поезд скоро на посадку будут подавать.
Спотыкаясь и поддерживая друг друга, они рванули напрямик, через проход у церквушки, на Каланчевку. Там был крутой спуск прямо к рельсам.
На огромном пространстве, сколько хватал глаз, можно было увидеть поезда со всей страны. Составы стояли нестройными рядами: запыленные зеленые и фирменные красные и синие. Стояли, словно усталые путники, решившие передохнуть минутку на привале и двинуться снова в дорогу.
Лидка поскользнулась и с грохотом съехала вниз на пятой точке. В темноте только послышался глухой шлепок и обиженное чертыхание. Баба Таня уцепилась за Ольгу и начала осторожно нащупывать ногой спуск, но не удержалась и тоже кубарем покатилась вниз, увлекая за собой Ольгу.
— Тьфу, чокнутые! — в сердцах сказала Ольга, потирая разбитую коленку.
В ответ раздался безмятежный пьяненький хохот подружек. Кое-как они поднялись, отряхнули друг дружку, накрепко сцепили сплетенные локти и двинулись вдоль путей.
— Эх, какая здесь жизнь… — мечтательно протянула баба Таня. — Я все время как в Москву приезжаю, так думаю: ну почему я не могу здесь остаться? Почему они имеют право здесь жить, а я нет? Чем я хуже? Кривая, косая, зачумленная? Что я, рылом для столицы не вышла? Ведь всю жизнь пашу, дочку подняла, теперь внучку тяну… А мне ведь, девки, всего тридцать пять…
— Баба ягодка опять, — баском хохотнула Лидка.
— Да ну тебя! — обиделась баба Таня. — Я же серьезно. Здесь какая-нибудь алкоголичка у ларька побирается, а москвичка. А на что ей Москва? Не все равно, где водку жрать?
— Нет, ну я тебя не понимаю! — вскинулась Лидка. — Чего тебе далась эта Москва? Народищу, как муравьев! Все злые, все бегут, толкаются, каждый себе кусок урвать норовит… Ты хоть заметила, что нас на двадцатку обули?
— На какую двадцатку?
— Здрасьте! Считать умеешь? Я в счет глянула, а там такая арифметика: три плюс два — десять…
— А чего ж не сказала?
— А ты чего деньгами швыряться полезла? Да еще гордо так: сдачи не надо… Мне-то что, твои же деньги, ты ж угощала…
— А! Хрен с ней! — махнула рукой баба Таня. — Зато хорошо посидели. И потом, чего ты по одной стерве обо всех судишь? У нас такие тоже водятся. Полным-полно. Зашибись.
— А мне вот у нас нравится! — запальчиво сказала Лидка. — Эта столица знаешь что?
— Что?
— Каменные джунгли! А у меня садик, огородик, воздух свежий…
— У тебя свежий! — откровенно расхохоталась Ольга. — Мазутом да солидолом дышим, да выхлопами…
— Так я ж не про работу, — отмахнулась Лидка. — Я к поезду уже принюхалась. А как домой забегу — красота!
— Вот именно: забегу… — буркнула Ольга. — Пацана ращу урывками. За трое суток два часа вижу. А в учебный год, так вообще только на каникулы да отгулы брала.
— Ага, мы из-за твоих каникул с такого выгодного рейса слетели, — подхватила Лидка. — На Мурманск, помнишь, с селезневской бригадой.
— А ты чего слетала? Ехала бы без меня, а то упрекаешь теперь, — фыркнула Ольга.
— Щас! — подпихнула ее локтем Лидка. — Где я такую напарницу найду, чтоб по ночам отоспаться давала? Вон Галка Воронина с Верой Васильевной шесть через шесть дежурят. Сдохнешь!
— Ну, так и списывайся, если тебе так муторно! — разозлилась баба Таня. — Никто не держит.
— И спишусь! — взвилась Лидка. Спьяну она вообще заводилась с пол-оборота. — Вот замуж выйду и сразу уволюсь. Осточертела мне такая жизнь'
— За Игоречком следить будешь. — подколола Ольга.
— Ну и буду! Я, может, уже на всю жизнь наездилась! Дома сплю, а кажется, качает… Уволюсь, только на самолете летать буду. Вот!
Лидка победоносно поглядела на подружек. У ничто не маячила такая светлая перспектива в виде замужества.
Поезда на месте не было. Подруги в растерянности смотрели то в одну сторону, то в другую, вертели головами, да все без толку.
— Слышь, Ольк, вроде здесь был… — неуверенно протянула Лидка.
— Ну да, — пожала плечами Ольга. — Я ж посчитала: пятый путь.
— Может, обсчиталась? — предположила баба Таня.
— Да нет. Вон Ростовский стоит, а справа Воронежский. Я же специально запомнила.
— Наверное, в парк «Б» оттащили, — сказала Лидка.
— Оттащили… — буркнула баба Таня. — Все бы им таскать… — И вдруг охнула: — Все, девки, влипли мы!
— А что? — всполошились подружки.
— А то, что уже без четверти двенадцать! У нас когда отправление?
— На посадку его подали! — всплеснула руками Лидка. — Бежим! Может, успеем!
И она действительно размашисто затрусила по рельсам. Баба Таня едва успела ухватить ее за руку.
— Стой, реактивная! Куда?
— На вокзал!
— Долго бежать будешь, — фыркнула баба Таня. — Айда на метро, авось успеем.
Они припустили обратно к Рижской. Неожиданно разобрал смех, даже бежать стало трудно.— Представляешь, — задыхаясь, хохотала Ольга. — К нам пассажиры на посадку придут… А в вагоне никого…
— У меня Люська осталась, — фыркнула баба Таня.
— А у нас? — Ольга с Лидкой переглянулись и громко прыснули со смеху. — Картина Репина: «Приплыли!»
Они принялись карабкаться наверх по сыпучей куче гравия. Мелкие камешки насыпались в туфли, кололи ладони, но Ольга с Лидкой все никак не могли остановиться, хохотали, как сумасшедшие, и баба Таня не выдержала, подхватила.
***
Ксения гремела кастрюлями, у нее на плите одновременно были заняты все четыре конфорки. На одной жарились котлеты, на другой закипал борщ, на третьей пар выбивался из казанка с картошкой, а на четвертой алел густой шелковичный кисель. Корешок сидел рядом и за обе щеки уписывал котлету. Ксения с умильной улыбкой налила ему полную чашку киселя и поставила на стол.
— Погоди, пусть остынет.
Ольга остановилась в дверях и с удивлением смотрела на идиллическую картинку. Антошка первым заметил ее, вскочил с табуретки, подбежал, прижался.
— Мама приехала…
— Приехала твоя мама, — не оборачиваясь, буркнула Ксения. — О ней уже по всей дороге слава идет.
— А тебе-то что?
— Да ничего! Мне до фени, что о моей дочери говорят, как нашу фамилию треплют! — Ксения в сердцах отложила поварешку и повернулась к Ольге. — У меня уже три человека спросили, как по меня «контрики» прищучили?!
— Ну и сказала бы, что это я такая знаменитая, — пожала плечами Ольга.
— Ни черта ты не понимаешь! — разозлилась Ксения. — Не за той известностью гонишься! Думаешь, приятно, когда девки через одну судачат Коренева да Коренева?
— Ты ж у нас Першина! — подколола Ольга — Эмма! Фрау биттен, футтен-нуттен, ножки гнутен…
Ксения вдруг размахнулась и тяжело впечатала ладонь в Ольгину щеку. Та отшатнулась назад, едва устояв на ногах. Щека сразу словно онемела, стала наливаться тяжестью, распухать. На скуле четко отпечаталась ярко-алая пятерня. Что-что, а рука у Ксении была тяжелая, не дай бог попасть не в настроение.
— Ты что?! — выдохнула Ольга. — Ошалела?!
Ей было невыносимо стыдно глянуть на Корешка, совестно, что сын стал свидетелем того, как ее лупят, словно нашкодившую кошку.
— А ты не хами, — Ксения тяжело перевела дыхание. — Хоть бы спросила, как мать съездила, нашла ли что о наших корнях, а ты…
— А ты мне хоть слово сказать дала? — вскинулась Ольга. — Ты же сразу обвинять! А за что? Ты, что ли. передачки не возила? Вся дорога так зарабатывает. Вместо того чтоб посочувствовать, что я попала, еще и упрекаешь!
— Это тебя любовник твой подставил, — злорадно усмехнулась Ксения. — Все так говорят.
— Боже мой! — воскликнула Ольга. — Что значит, все?! Кто эти все?! Они что, свечку держали?!
Теперь она почувствовала, что уже обе щеки залились пунцовой краской, внутри стало горячо, словно ее кипятком ошпарили. От одной мысли о Никите ее кинуло в жар. Значит, уже вся дорога в курсе, что у нее роман… Уже все судачат об их отношениях… А она-то, дурочка, думала, что никто ничего не видит Мало ли кто в поезд сел да где вышел…
— А что покраснела? — тут же заметила Ксения. — Срам наружу вылез?
— О господи! Ты о чем, мам? Какой стыд? Я разве преступница? Мне двадцать шесть, я имею право на личную жизнь.
— Ага, одного в подоле принесла и еще одного мне на шею посадить хочешь?
— Тебе?! — задохнулась от возмущения Ольга. — Да как у тебя язык поворачивается?
— А кому же еще? — удивилась Ксения. — Ты с любовником в поезде шарашишься, а ребенок тут голодный, холодный. Я сама только с поезда, так сразу к плите. Вот, смотри: и первое, и второе, и третье. А ты когда ему нормальный обед в последний раз варила? Привезешь газировку да пиццу и рада.
— А я люблю пиццу, — подал голос Корешок.
— А котлетки бабушкины любишь?
— И котлетки люблю, — кивнул он и отодвинул пустую тарелку. — Все, спасибо, я поел.
— А кисель?
— Пусть остынет! — Антон уже сорвался с места и умчался во двор.
Ксения тут же почему-то перешла на нормальный тон.
— Ты поешь? — спросила она у Ольги. — Давай налью, пока горячее.
— Налей.
Ксения быстро накрыла на стол и села напротив Ольги, подперев ладонью щеку.
— А у вас это серьезно?
— Что «это»? — не поднимая глаз, процедила Ольга.
— Ну, с парнем этим, с Никитой. Он с виду ничего вроде.
— Что значит серьезно? — попыталась увильнуть Ольга.
— Ой, ну сама знаешь. Жениться хочет?
— Мать, окстись! Мы знакомы без году неделя.
— Ну, так и что? Раз уж спите вместе, так, может, женитесь? У него квартира есть?
Ольга отложила ложку и горько расхохоталась:
— Ах вот оно что! Тебе интересно, скоро ли я к мужику жить уйду? Скоро ль глаза тебе мозолить перестану? Потерпи еще немного, пока ничем не могу порадовать!
— Значит, жениться он не хочет. — почему-то радостно решила Ксения.
— Мы об этом не говорили, — смутилась Ольга.
— И не заговорите, — махнула рукой Ксения. — Я таких субчиков насквозь вижу. А ты чего на меня взъелась, Олька? Я тебя разве гоню? Думаешь, хорошо одной остаться на старости лет? Воды и то подать будет некому…
Ксения всхлипнула. Ольга стиснула зубы и отложила ложку.
— Черт! Ты что, мне нарочно нервы мотаешь? Тебя не поймешь: то так, то эдак! Все наизнанку выворачиваешь. Сама своей квартирой постоянно попрекает, а потом рыдает, будто я ее бросаю!
Ксения вздохнула и миролюбиво сказала:
— Ну, не женится он, и слава богу Не больно-то нужен! Тоже мне, супермен… Не переживай, дочь.
— А кто переживает?! — у Ольги даже аппетит пропал от огорчения. — Я разве переживаю? Да мне вообще это по фигу!
— Ну и не расстраивайся, еще лучше найдешь.
— Лучше найду? Да я и искать не буду. Мне что, уж замуж невтерпеж?
Ольга даже сама не заметила, как на глазах выступили слезы.
— Не плачь, — посоветовала Ксения. — Не стоит этот кобель твоих слез…
— А кто плачет?! Я плачу?! — тонким звенящим голосом сказала Ольга, уронила голову на стол и действительно разрыдалась в голос.
Она ревела оттого, что Никита не пришел к поезду Ни в Минводах, ни дома. Словно его не интересовало, как они довезли ответственный груз. Словно не надо было переправлять в столицу новую партию икры. Да и вообще как будто ему не хотелось повидать ее, Ольгу…
В Москве они с Лидкой и бабой Таней стремглав догоняли свой поезд. Неслись по эскалаторам бегом, расталкивали толпу в узком тоннеле перехода на Курском и едва успели запрыгнуть на подножку последнего вагона, когда поезд уже тронулся от платформы.
— Ну вы даете… — только и смогла протянуть проводница последнего плацкартного Лизавета.
— Даем! — довольно хохотали запыхавшиеся подруги.
— А я смотрю, мчится кто-то, аж все в стороны отлетают… Присмотрелась, мамочки! Наши! Я вам побыстрей подножку опустила, а то уже было закрыла…
— Спасибо, Лизка, ты настоящий товарищ! — торжественным басом поблагодарила Лидка, словно очередное звание присвоила. Это тоже вызвало новую волну безудержного смеха.
Потом они добрались до своих вагонов и приготовились получить от бригадирши Варвары нагоняй. Но, как ни странно, все было тихо. Похоже, никто вообще не заметил их отсутствия. Ну ладно, бабу Таню напарница прикрыла, а у Лидки с Ольгой пассажиры сами садились и размещались, благо, отправляясь в ресторан, они оставили и тамбур открытым, и подножку опущенной.
Ну что за чудо-пассажиры! Все по своим купе, ни безбилетников, ни «двойников»! Такое только в сказке бывает.
Едва Ольга с Лидкой влетели в вагон, как к ним подошла растерянная женщина и спросила;
— Девочки, вы не знаете, где проводница? Нам надо белье получить. Детям спать пора.
— Я проводница, — сказала Ольга. — Погодите, только переоденусь. Бригадир на летучку вызывал.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Ласкарева Елена