— Еще чего?! — нахмурилась Лидка и прижала коробку к груди. — В комиссионку?! Это ж память! На всю жизнь! Может, еще детям нашим перейдет.
— А ты померяй, а? — робко попросил Игорек.
— Ну не здесь же! — всплеснула руками Лидка.
— А пойдем в вокзал, там в ресторане зеркало большое.
— Пойдем, — решила Лидка. — Заодно в вокзале руки вымою, а то у нас вода закончилась.
Ольга тоже увязалась следом. Все же интересно было, пойдет Лидке с ее простоватым широким лицом такая роскошная вещь? Да и как всякую женщину, Ольгу занимало все связанное со свадьбами. Своей-то у нее не было и, может, никогда не будет… А тоже ведь хочется хоть раз в жизни покрасоваться в белом платье до полу с такой вот сказочной фиговиной на голове…
Лидка тщательно умылась, причесалась, надела чистую блузку и теперь стояла перед большим ресторанным зеркалом, осторожно примеряя фату. Немногочисленные посетители даже есть перестали — все уставились на Лидку, а она чувствовала всеобщее внимание и волновалась. А от волнения, как обычно, срывалась на Игорьке.
— Ну и как ее мерить? Шпильки же нужны! Как она держаться будет, ты подумал?
Ольга сбегала в расположенную в соседнем зале парикмахерскую и принесла оттуда пригоршню шпилек. Вслед за ней смотреть на Лидку сбежалось полпарикмахерской. А за ними выглянул из фотосалона скучающий мастер.
Лидка укрепила шпильками забранные в высокий пучок волосы, водрузила сверху фату и бережно расправила длинные шелковистые края. Фата струилась почти до самого пола, вышитые гладью цветы переливались на солнце, а ядреные, пунцовые от волнения щеки нежно обрамляла воздушная белоснежная ткань. Она облаком овевала Лидку, скрадывая излишнюю полноту фигуры.
Ольга нагнулась и подхватила сзади невесомый сетчатый шлейф, отступила на пару шагов — и сразу же Лидка из простушки превратилась в королеву.
Она сама глазам своим не верила, глядя на собственное отражение. Даже дыхание перехватило… Да эта фата стоила тех денег, которые за нее отвалил Игорек. Уж раз в жизни ощутить себя по-настояшему неотразимой, а потом и помереть можно… Жаль, что нельзя так ходить по улицам каждый день.
— Ну, Лидок… — только и смог выговорить Игорь. От восхищения он дар речи потерял.
А фотограф Генка нацелил на Лидку свой навороченный «Никон» и ослепил присутствующих вспышкой.
— Ой, ну зачем ты?! — смутилась Лидка. — Я не одета, не причесана и вообще…
— Мадам, вы просто обалдеете, — галантно сказал Генка. — Это такой кадр… Настоящий живой фотоэтюд. А платья твоего не видно, я крупно, портрет брал…
***
Поздно ночью скорый поезд остановился в Тоннельной. Ольга напряженно вглядывалась в темноту — вдалеке, у шоссе, мигала фарами какая-то машина.
Лидка, как обычно, спала, широко раскинувшись на узенькой полке. Рука свешивалась вниз до самого пола. Умаялась, родная… Помирилась с Игоречком и опять полдня ему жарила-парила, словно на дивизию готовила. И куда в худосочного столько лезет? Бедная Лидка сначала в поезде наворочалась, пока все вымыли, заправили, надраили, а потом еще и дома перестирала ворох Игоречковых маек и теннисок, носков и трусов, развесила это все во дворе на длинных веревках, которые подпирала высокими сучковатыми палками. От этого казалось, что на ветру полощутся флаги неведомой страны. Точно такие же поднимают на кораблях в морские праздники. И Лидкин двор как будто отправлялся в далекое плавание…
Да и налюбилась Лидка впрок, на весь рейс, чтоб туда и обратно хватило. Оттого и силы кончились — теперь до утра ее не растолкать.
— Оль! — тихонько позвали сзади. — Другую дверь открой.
Она узнала Никитин голос, метнулась через площадку тамбура и торопливо открыла противоположную дверь. Тут же ей в глаза ударил слепящий луч фонарика. Ольга загородилась ладонью и сказала:
— Убери, что за штучки?!
Но фонарик продолжал светить в лицо, опустился ниже, выхватив из темноты всю Ольгину фигурку, а потом хрипловатый мужской голос одобрительно сказал:
— Хорошо, что свет не включаешь.
— Лампочка перегорела в тамбуре, — Ольга почувствовала, что голос у нее дрожит. Почему-то было отчаянно страшно.
— Вовремя перегорела. Ну, подвинься, — велел ей кто-то, кого она не могла различить внизу, особенно после яркого, направленного в глаза света.
Несколько мужчин, у которых смутно угадывались на темных лицах бороды, втащили в вагон несколько неподъемных баулов. Никита помогал им, кряхтел, поднимая сумки на высокие ступеньки. Скоро все пространство тамбура оказалось уставлено «товаром».
— Ой, а куда же я их дену? — растерялась Ольга. — Много как!
— В купе наверху багажный отсек есть, — сказал коренастый бородач. Он говорил с каким-то гортанным акцентом. — Часть туда, а часть под полку. Должно поместиться.
Они поволокли свои баулы в служебное купе, бесцеремонно растолкали Лидку, выставили ее полуодетую в коридор и принялись запихивать товар наверх, в полые антресоли над потолком коридора.
Двое других мужчин загружали антресоли в соседнем, пустом купе. И Ольга уже предчувствовала, что оно до самой Москвы так и останется свободным…
Лидка хлопала спросонья глазищами и недоуменно таращилась на бородачей.
— Что это, Оль? Это кто? Зачем это?
— Молчи, дура, — шепнул ей Никита. — Оль, ты это вообще не трогай. На Каланчевке люди подойдут, сами все сгрузят. Денег с них не спрашивай и вообще не разговаривай. А лучше валенком прикинься, мол, положили тут мне что-то, сама не знаю что… не при делах…
— Так я и не знаю, — пробормотала Ольга.
— И не знай, — оборвал Никита.
Поезд дернулся. Мужчины заторопились. Они закинули наверх последнюю сумку и спрыгнули с подножки уже на ходу. Никита ушел с ними. Он спрыгнул последним, но перед этим обернулся, быстро обнял Ольгу, чмокнул в висок сухими губами.
Ольга опустила площадку тамбура, закрыла дверь и вошла в вагон. Лидка так и стояла посреди коридора.
— Оль, кто это? — свистящим шепотом спросила она. — С каких гор спрыгнули?
— А бог их знает! — как можно беспечнее ответила Ольга. — Никита попросил, это его знакомые.
— А что везут? — заинтересовалась Лидка.
Ольга пожала плечами.
— Нам-то какая разница?
— Не скажи, — перебила Лидка. — Мы на икру договаривались. А здесь забили весь вагон хрен знает чем… Ты сколько с них взяла?
— Нисколько, — буркнула Ольга. — Ты не забыла, подруга, что мы за икру должны? Тебе напомнить сколько?
— Ой, — махнула рукой Лидка. — Брось! Ты что, с любовником не договоришься, чтоб долг списал?
— Я и договорилась, — процедила Ольга. — Отвезем этот хлам, и квиты.
— Ну, тогда ладно, — Лидка зевнула и потянулась. — Пойду досыпать.
Но не спалось ей, заразе. Не давали покоя непонятные тюки, глодало любопытство: а что в них?! Лидка ворочалась-ворочалась и не выдержала. Накинула халат и пошла в проводницкую.
— Слышь, Ольк, у меня весь сон пропал, — пожаловалась она.
— Давай чаю попьем, — предложила Ольга.
— Да нет, давай глянем… Что-то мне неспокойно… А вдруг там бомба с часовым механизмом? Я лягу, а она как рванет у меня под задницей?
— Ничего, тебе можно половину оторвать, с тебя не убудет, — хихикнула Ольга.
— Я ж серьезно, — обиделась Лидка. — Помнишь, как три года назад бдили? Посылку взять боялись… Помнишь, как на питерском рвануло? А теперь расслабились…
— Типун тебе на язык! — разозлилась Ольга. — Волков бояться — в лес не ходить. Больно надо кому-то тебе бомбу подкладывать! Да ее легче снизу прилепить или на сцепку. Какой смысл столько барахла тащить, надрываться?
Но у нее самой кошки на душе скребли. И, честно говоря, ужасно хотелось посмотреть, что же там, в этих тюках, почему Никита велел ничего не трогать?
— Тот, что в полке лежит, так замотан — не расковыряешь, — потупившись, сообщила Лидка. — Я уже посмотрела. А вот на антресоли одна сумка замком наружу лежит… Давай я тебя наверх подсажу, ты легкая…— Ясно! — ухмыльнулась Ольга. — Если б ты центнер не весила, уже бы сама вспорхнула как бабочка?
Она пошла вслед за Лидкой в купе, влезла на верхнюю полку, а потом дотянулась с нее до сумки. Лидкина помощь даже не понадобилась, хотя она и суетилась внизу.
Ольга осторожно отодвинула «молнию» на сантиметр в сторону. Просунула внутрь ладонь и нащупала сплошной плотный целлофан.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Лидка.
— Сейчас…
Ольга медленно продвинула пальцы вглубь, вдоль тугого целлофанового бока. Пакет на ощупь был мягким и упругим одновременно. Какая-то однородная масса внутри, вроде крупы или сахара… Нет, скорее, мука…
Палец соскочил, и Ольга почувствовала, как под ним лопнул туго натянутый бок пакета. В ладонь хлынула тонкая струйка какого-то порошка.
— Черт! Порвала. Теперь заметят, — с досадой сказала Ольга.
Она вынула руку с зажатым в кулаке порошком. Лидка подсуетилась, тут же схватила со столика пакет с печеньем, вытряхнула его прямо на салфетку, вывернула и подставила Ольге.
— Сыпь, — велела она. — И еще достань. У них много, не заметят.
Ольга вытащила из сумки еще жменю порошка и задвинула молнию.
— Нет, хватит, — решила она и спрыгнула вниз.
Вдвоем они уставились на свою добычу. Две пригоршни мелкого, чуть сероватого вещества.
Ольга осторожно раскрыла пакет и понюхала. Ничем не пахнет. Она послюнила палец, зацепила им несколько крупинок и лизнула. Вкуса практически никакого…
— А вдруг это яд?! — всполошилась Лидка.
Ольга поспешно сплюнула.
— На хрена столько яда? Скорее, на сухой алебастр похоже. Может, дачу кто строит?
— Ближний свет в Москву алебастр гонять! — хмыкнула Лидка. — Да еще с такой таинственностью! Я знаю, что это!
Она запустила в пакет два пальца, взяла шепотку, поднесла к носу и смачно втянула внутрь.
— Ты что?! — ахнула Ольга.
Но Лидка уже расчихалась, замахала руками, замотала головой. Лицо у нее покраснело, глаза налились слезами.
— Ну и гадость… — едва переведя дух, сказала она. Ольга глянула в ее обиженное, перекошенное лицо и расхохоталась:
— Ты что ж, дурища, думала, тебе столько кокаина отвалят?! Ты знаешь, сколько грамм стоит?! Это же миллиарды!
— Тише, — испуганно сказала Лидка и оглянулась, хотя в купе, кроме них, никого не было. — Может, и на миллиарды… С чего бы они ночью грузили, а? Сама подумай. Говорят, чечены наркотой промышляют, а на бабки эти оружие закупают. Эти дядьки бородатые точно чечены. А что? Граница недалеко. В Москве толкнут, бабки получат…
Ольга задумалась. А ведь Лидка, пожалуй, права… Если это не кокаин, то не значит, что порошок не может быть каким-то другим наркотиком. Просто они не знают, как им пользоваться. Может, сосать, может, в воде растворить и в вену… По крайней мере, судя по тому, что им с Никитой за перевозку готовы списать все долги, стоить этот груз должен очень много.
— Лид, — спросила она. — А ты знаешь, сколько стоит грамм?
— Откуда? — присвистнула Лидка. — И что там грамм, когда здесь минимум полтонны!
— Ну, ты хватила, — не поверила Ольга.
— Сама посчитай. Каждая сумка килограммов по пятьдесят… Представляешь, какие мы везем деньжищи?!
— А представляешь, что будет, если мы с тобой опять нарвемся?
Обе притихли, осознавая, что обеим в таком случае мало не покажется, и все, что было до того, станет детсадовскими игрушками.
— Все равно странно, — Ольга тряхнула головой. — Доверили огромную сумму абсолютно незнакомым девкам. Да еще зная, что на дороге проверка и товар могут конфисковать… Очень странно… Кто же станет рисковать такими деньгами?
— Ой, да ты прям как первый день замужем! — махнула рукой Лидка. — У них, небось, уже все заряжено. С таких-то денег! Подмазаны все. Не боись, к нам никто даже не сунется, а если и заглянут, то спросить забудут: что это. А если мы сами скажем, то в упор не увидят и оглохнут моментально. Так что риска никакого.
— И то верно, — поразмыслив, решила Ольга. — По крайней мере, это логично. Если бы я занималась такой перевозкой, я бы первым делом дала взятки кому надо… Только какой смысл везти все это в поезде? Гораздо проще на машине…
— Нет, — тут же возразила Лидка. — А гаишники? Вдруг захотят прошмонать машину? Это же непредсказуемо: кто будет на трассе стоять? Выйдет какой-нибудь орел с похмелья на бутылку сшибить, придерется к чему-нибудь — и прощай миллионы? Так что в поезде надежнее. Здесь, кроме контролеров, никто не сунется. А их всего-то две бригады на всю дорогу работают.
Ольга бережно собрала с коленок просыпанный порошок, аккуратно стряхнула его в пакет и завязала свободный край тугим узлом.
— В Москве Виталику-барыге покажем. Он в таких вещах должен сечь.
— Точно! — подхватила Лидка. — Может, купит у нас это, — она с благоговением кивнула на пакетик в Ольгиных руках. — Здесь грамм двести есть?
— Примерно, — прикинула вес Ольга.
— Заживем! — восторженно пискнула Лидка. — Мне тогда на свадьбу за глаза хватит… А ты сразу хату купишь…
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — строго сказала Ольга и спрятала пакет в задний карман джинсов. — Губы закатай.
Ее гораздо больше, чем возможная прибыль, волновало сейчас то, что Никита держался как-то сухо, отстраненно… Может, боялся этих бородачей? Какие у него с ними дела? Как он попал от них в зависимость? А что он зависит — это точно. Весь напряженный, словно чего-то боится…
Ой, Никитушка… Как же страшно… Ольга подумала, что не переживет, если с ним что-нибудь случится. Мир вокруг нее тогда потеряет краски, поблекнет, солнце померкнет, а жизнь утратит смысл…
«Фу… загнула… — тут же одернула она себя. — Прям-таки без его штанов и жить не сможешь?! Выбрось глупости из головы, тебе еще Корешка поднимать, в нем смысл жизни, а не в этом смазливом самце. Все они одинаковы и не стоят наших жертв и страданий…» Но мысли поневоле возвращались к утренней встрече, и тело от этих воспоминаний сладко напрягалось, а губы наливались тяжестью, словно ждали поцелуя…
***
До столицы добрались без приключений. Наверное, Лидка права, и все было «заряжено» и «подмазано» бородачами, но к ним ни одна сволочь с проверкой не сунулась. А новая бригадирша Варвара Ивановна лишь мельком заглянула к ним в вагон, спросила, сколько мест освободилось после Ростова, и забыла о них до самого конца рейса. Ну да отсутствие внимания начальства уже само по себе счастье…
Стоит ли говорить, что Ольга с Лидкой семь раз облились холодным потом, пока доехали до Москвы? В каждом мужчине чудился замаскированный контролер, от каждого входящего в вагон они инстинктивно бросались заслонять ведущую в служебное купе дверь. И лишь когда поезд плавно тронулся от Курского вокзала в сторону Каланчевки, обе разом перевели дух.
— Девчонки, прошвырнемся по магазинам? — забежала к ним баба Таня. — Мне внучке надо памперсы купить.
— Не-е… — синхронно протянули Лидка с Ольгой. — Неохота…
— А потом в кабак зайдем? — продолжала соблазнять баба Таня. — У меня повод, девки. Тридцать пять стукнуло. Вроде как дата круглая. Угощаю.
Лидка тут же толкнула Ольгу в бок локтем.
— А может, успеем, Оль? У человека день варенья, надо уважить.
Лидка ужасно любила поесть в ресторане, особенно на халяву. Хотя сама готовила отменно и всегда в ресторанных блюдах находила недочеты: то недосолено. то не на том масле пожарено. Скорее, она ходила туда не ради еды, а ради того, чтоб сесть развалившись и придирчиво выбирать блюда, подзывать официанта, требовать то одно, то другое. Чтобы наконец-то не она обслуживала, а ее обслуживали.
— Хорошо, — решила Ольга. — Только за памперсами ты сама иди, у нас тут еще дела есть. А мы через пару часов подгребем к Рижскому.
— Только вы, девчонки, не тратьтесь, — предупредила баба Таня. — Не надо ничего, и цветы не вздумайте покупать, все равно завянут.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Ласкарева Елена