Начало.
" Нет, это же надо до такого додуматься, навязывать ей ребёнка от любовницы Юры? Подумай. А чего тут думать? Ей это зачем? Чтобы что? Чтобы всё время помнить как её предали? Похоже, ребёнок лишает разума Григория Ильича. Мужик, он конечно умный, этого у него не отнять и любовник, о котором можно только мечтать, но любовь к Маше лишает его разумных решений. И с чего это он решил, что она сможет полюбить этого "скандального" ребёнка? Такого позора и унижения она натерпелась с этим ребёнком. Не было бы этой Маши и никто бы, и она в том числе не узнали бы, что у Юры была любовница с которой он погиб".
Леся думала, что с Григорием Ильичом обойдётся разовым сексом, а оно вон как затянуло, прямо сказать крышу сорвало.
До мужа у неё были интимные отношения с двумя парнями, но ни те парни, ни муж Юра и в подмётки Григорию Ильичу не годились.
Общаясь с Григорием, она видит насколько он немолод, мягко сказать немолод, но когда она с ним в постели, он заставляет об этом забыть, он ласками компенсирует свой возраст. Такой восторг, такой восторг, вряд ли кто-то другой может вызвать в ней такой восторг, в котором за один акт их соития Леся испытывает не один оргазм.
Соседка любопытная дрянь:
-А что это ты Леся, постельное стираешь через день?
Оно ей надо? Здесь всем и всё надо и всё то они видят, твари, сплетники, кохозаны.
-А Вам какое дело?-ответила Леся.
-А нам никакое. Думаю это дело Любы,-нагло улыбнулась Нюська,- Говоришь, Юра такой-сякой?-ухмылялась Нюська,-Безутешная вдова утешилась? И кем утешилась? Да ещё и отца Юры утешила, ну прямо мать Тереза.
Леся ничего не ответила на наглость соседки, вошла в дом и плотно закрыла дверь, как будто боялась, что усмешка соседки просочится к ней в дом. Не думала она, что так быстро обо всём узнают. Знает Нюська- знают все.
От неприятного разговора с соседкой, у Леси ноги подкашивались, как будто та ей подножку подставила. Леся присела на диван и задумалась: "Надо же, по постельному белью их с Григорием Ильичом вычислили, а она и правда, после их соития, она так это называла, ни о какой любви и речи не может быть, после каждого их восторга, стирала постельное белье. Не могла она спать на этом белье, ей казалось оно пахнет далеко немолодым телом Григория Ильича, хотелось свежести, но что есть, то есть . За свой возраст он одаривает её подарками. Да только что ей с ними делать? Куда надевать? По селу красоваться в брюликах и мехах?
Это Юра пах молодостью, иногда она даже нюхала подушку Юры, настолько она любила запах тела мужа, а тут любить нечего, тут удовлетворение плоти.
Словам любви Григория Ильича она верит. Ещё бы, стареющий дядька и она, молодая, красивая, с прекрасно сохранившемся телом. Слышала Леся, что свёкор ещё тот ходок, да это и по его виртуозному сексу понятно, но одно дело трахать сельских тёток, а другое-её, молодую, городскую, ухоженную.
После свиданий с Олесей, ему казалось, он помолодел лет на двадцать, такого частого желания обладать женщиной Григорий давно не испытывал. И Леся, "девочка моя", как называл он её, она такая жаркая в его объятиях, такая изобретательная в постели. " Есть чему учиться у молодых",-усмехался про себя Григорий. Если бы ему кто сказал, что он настолько полюбит, никогда бы не поверил. Были у него женщины и соблазнительные и молодые, всякие были, но то не было любовью, то было то многое, чего не могла ему дать Люба. А к Олесе у него любовь и он готов... К чему он готов? Уйти от Любы к Лесе? А как же Маша? Леся пока не готова принять Машу и возможно никогда не будет готова. Если бы только она согласилась, он бы без промедления ушёл от Любы к Лесе. Он даже готов к тому, чтобы всё село гудело о его предательстве и тому подобное, он готов ко всему, лишь бы всегда рядом с собой видеть Лесю, Лесю, а не Любу.
-Ты что? Спи давай,-сухо сказал Григорий и увернулся от руки жены,-устал я.
-Гриш,-Люба плотнее придвинулась к мужу и погладила его по голове, по жёстким, как он сам волосам,-Гриш, разреши мне Машу на руки брать, укачивать её, кормить.
-Отстань,-рявкнул Григорий и откинул от себя руку жены.
-Я не пристаю, просто разреши мне быть с Машей, мне это нужно.
-А Маше это нужно? Когда я тебя просил увидеть и пожалеть ребёнка, ты орала, что не сможешь её полюбить...
-Подожди, Гриша, подожди, то было тогда. Неужели ты не видел, мне жить не хотелось. Гришенька, мне хотелось сдохнуть, чтобы не испытывать боль потери Юры.
-Теперь сдохнуть не хочешь?-не поворачиваясь к жене, спросил Григорий.
-А надо?
Григорий молчал. После любви с Лесей ему не то что видеть не хотелось, ему слышать её не хотелось, а она ещё и в их спальню вернулась. Почувствовала? Или оправилась от горя?
-Гриш?
-Ну что тебе? Что? Дашь ты наконец поспать?
Ему был тошнотворен запах духов жены. Похоже она собралась его соблазнять, потому надушилась перед сном.
-Духи смени!-рявкнул он и стянув одеяло с подушкой с постели ушёл в другую комнату.
-Какие духи? Причём тут духи? Я тебе про Машу говорю,-сказала в спину уходящему из спальни Григорию.
Последнее время она чаще говорит с его спиной, которой он поворачивается к ней , её слова вызывают в нём раздражение, он просто не слышит её. Люба понимала, когда мужик загулял и не просто загулял, а влюбился, то и жена, и дом начинают дерь...ом вонять.
Значит всё правда, правду ей мать сказала, с Леськой вошкается. Оно и понятно, Леська перешибёт Любу своей молодостью и красотой, где уж ей, Любе , выпотрошенной, выхолощенной жизнью и горем, где ей тягаться с молодыми любовницами мужа, да и не собирается она тягаться, разрешил бы ей только к Маше подходить, а бороться с его любовницами дело прошлое, не станет она себя на это тратить.
И сердце перестало подводить Григория, вот что значит любить. Не зря говорят, что любовь она и лечит и калечит.
Восстанавливая дыхание после любви с Лесей, он лежал на спине и громко дышал.
Зачем-то после секса со свёкром, Леся сравнивала его с Юрой. Юрка обнимал её, лицом утыкался в её шею и улыбался, она чувствовала как он улыбался. Оба вспотевшие и разгорячённые от секса они ещё долго обнимались, передавая друг другу себя, казалось, что не секс их сближал, а вот то послевкусие секса, когда уставшие засыпали в объятиях друг друга.
"Старичок" Григорий Ильич пыхтит, усмехалась Леся, не по годам такой темп, оттого как та пиявка откинулся от её тела и восстанавливая себя, дышит. Отдышится и надо его выпроваживать, стягивать постель с кровати. Чё-то она подустала от него, а он чуть ли ни через день является, любит говорит, не может без неё.
-Григорий Ильич, нам надо пореже видеться, сплетники не дремлют, Нюська меня подкалывала, мол сама утешилась и тебя утешила.
-А мне плевать,-глубоко вздохнул и громко выдохнул Григорий,- Я здесь хозяин и мне в лицо не посмеют вякнуть. Лесенька, девочка моя, не зови меня Григорием Ильичом.
-Об этом не проси, на ты с тобой говорю, но Григорий Ильич возбуждает меня больше, чем Гришка.
Он засмеялся и обнял Лесю.
-Фу, -какой мокрый,-легонько оттолкнула Григория Леся.
-И ты мокренькая,-поцеловал живот Леси Григорий и его рука скользнула между ног Леси.
-Ещё?-спросил он,- Я бы хотел ещё.
-Нет, хватит, на сегодня хватит.
-Не люблю я когда моя девочка так строга со мной, а люблю я любить мою девочку.
Он хотел её снова и снова и уже собрался ещё раз доказать ей о своей любви, но она опять его оттолкнула.
-Ну я же просила, Григорий Ильич. Поздно уже, спать пора.
-Давай спать.
-А ты что домой идти не собираешься?
-Если бы ты согласилась любить Машу, я от тебя никогда бы не ушёл.
" Ну опять,-взбесилась Леся,-снова и снова эта Маша. Сколько можно?"
-Слушай, Лесь, давай жить вместе, я, ты, Федя и Машенька. Хочешь я на тебя с Машей и Федей напишу завещание, всё вам отдам. Я ещё небольшой заводик строю по переработке молока. А Лесь? Будешь миллионершей. По любому, тебе жить дольше, чем мне.
-Ты сейчас что, Григорий Ильич, покупаешь меня?
Одно дело трахаться со стариком, другое жить с ним, да ещё и с нагуленной её мужем Машей.
-И люблю тебя и покупаю. Это я к тому, что я для тебя готов на всё, Лесь, но с условием.
-Значит твоя любовь ко мне условна?
-Ну не смогу я бросить Машку и жить счастливо, не смогу. А так хочется счастья, Леська, так хочется хоть сейчас пожить в любви, без нервов, спокойно. Интересно, есть такие семьи, где всё так, как я мечтаю?
-Не знаю,-ответила Леся,- а только после предательства Юры, ни в какую любовь я не верю.
-Но я то тебя люблю и ты знаешь это. А ты? Лесь, ты хотела сказать, что ты меня не...?
Олеся молчала. Она не собиралась давать ему надежду на любовь, достаточно того, что он пользуется её молодостью, а она пользуется им как мужчиной, к тому же он балует её дорогими подарками, деньги на карту кидает помимо зарплаты и пенсии на Федю. А вот это игра в семью со стариком ей и на фиг не нужна, с Юрой в семью наигралась.
-Никого кроме Феди я не люблю,-резко ответила Леся,-не надо иллюзий, Григорий Ильич. Нам хорошо вместе. Чего же ты ещё хочешь?
-А я думал...
-Я когда-то тоже думала, да как говорится: "Индюк думал, да в суп попал",-горько засмеялась Леся,- Если тебя устраивает такой расклад, то меня он тоже устраивает, а за Машу ты мне больше не напоминай. Я забыть пытаюсь, а ты мне постоянно напоминаешь.
-Вот как ты меня на место поставила, девка,-Григорий сел на кровати и стал шарить по постели в поисках своего белья.
Леся потянулась, чтобы включить бра.
-Не надо, не включай свет,-сказал Григорий Ильич,-боюсь увидеть тебя другой, не той Лесей, которую я видел до твоих слов. Спасибо за откровенность. Вот же дурак, вот же старый дурак, надеялся на любовь.
-Ну что вы,-перешла на "вы" Леся,-Что вы так расстроились? Это жизнь Григорий Ильич и мы с Вами живём её как можем. А мечты? Пока мы живы, мы мечтаем, потому как человек не может не мечтать, глуп человек своими мечтами, глуп что верит в них и мы с Вами не исключение. Нет идеала, не было его и нет. Я быстро это поняла, а вот до Вас может это только сейчас дойдёт.
-Дошло,-натягивая джинсы, ответил Григорий,-можешь дальше не распинаться.
Он так же тихо вышел из дома Леси, как когда-то вошёл, когда увидел её на фоне окна.
Дом его встретил тёмными окнами. У него так черно было на душе, что он обрадовался, если можно так сказать. Похоже все спят и Люба не будет доставать его своими разговорами.
От чего он старался уйти, к тому он и вернулся. Его дом, Люба, Маша и няня, его фермы, его заводы, вот его стезя, а не то что он себе намечтал, мечтатель хренов.
Он вошёл в дом и не включая свет сел на кухне, у стола, уронил голову на руки, лежащие на столе и заплакал. Старался плакать беззвучно, чтобы никто не услышал как плачет Григорий Ильич Коломийцев.
На похоронах Юры держался, чтобы не уличили его в слабости, а тут рассупонился, разнюнился. Сердце защемило, плечо и грудь распирало от боли, не знал он что любовь-это так больно. Он закашлял, громко, не мог стерпеть, чтобы не кашлять и сердце как будто поддалось ему, боль уходила, образуя внутреннюю пустоту, как будто вырвали у него сердце, вырвали и бросили там, где сейчас безмятежно и сладко спит и видит сны она, ещё недавно его девочка.
Он ненавидел самого себя за слёзы слабости. Вот это Олеся!
Григорий Ильич, как будто пришёл в себя, поднял голову, оттолкнулся руками от стола, смахнул с лица слёзы, встал со стула и хотел идти спать, хотя бы попытаться уснуть.
-Ты что тут в темноте?-услышал он голос жены и от неожиданности вздрогнул,- Ты кашлял... С сердцем плохо?
Свет Люба не включила, она чувствовала, с Гришей что-то не то и не так, и если он сидит в темноте, значит и ей не надо включать свет.
-Немного борохлит сердечко, но сейчас легче.
-Я сейчас,-Люба хотела включить свет.
-Не включай.
-Хотела таблетку тебе дать.
-Не надо, мне лучше.
-Ты кушать будешь?-спросила Люба, подошла сзади и обхватила мужа за талию, положив голову ему на плечо.
От Гриши пахло духами Леси, этот запах ей знаком.
-Нет, не хочу,-вздохнул Григорий.
-Пойдём спать, Гриша, поздно уже.
"Поздно, всё поздно, для него всё поздно. Люба права."
-Пойдём,-согласился Григорий, взял подушку, одеяло и вернулся к Любе, в спальню,-сейчас только душ приму, смою усталость вместе с сегодняшним днём.
-Мам, что люди говорят? Не знаешь, ходит Гришка к Леське?
-Пока молчок, никто ничего не знает. Можа законспирировалися, а можа разбежалися, кто ж их разберёт, а только народ покуда помалкивает. А как Машенька? Скажи Гришке пусть машину до меня пришлёт, на дитя полюбуюся, а то помру и не увижу Машу, ноги то проклятые, никак не ходют, а то бы я давно пришла бы, понянькаться.
-Маша растёт, улыбается, ручки ко мне тянет, а Гришка не разрешает мне её брать.
-Мне то он не запретит. Я такая тёща, к нему уважительная, никогда его на людях не ругаю. Чтобы у вас с ним не случилось, никогда. Это я тебе могу его обругать, а для людей он для меня лучший зять.
-Лучший,-горько улыбнулась Люба,-Сколько я натерпелась от этого лучшего.
-Ох, Любушка, другие похуже мужиков терпят, акашей безработных терпят, да ещё и кормят этих алкашей. А наш хоть и кобелюка, но работяга, за семью никогда не забывал, вся наша родня готова ему в ножки кланяться и тебя жалеют и благодарны тебе за терпение. "Бог терпел и нам велел", Любушка, так и живём.
Продолжение следует. Жду Ваши комментарии, дорогие мои читатели. Если рассказ нравится, не забывайте отметить его лайком. С уважением к вам, ваш автор.