– Быстро в свою комнату, и этого, убогого, прихвати, опять он свинарник разводит, – хрипло орал отец, – сейчас у нас с матерью будет воспитательный момент!
– Папочка, не надо, – кинулась к нему Василиса, – давай я тебя лучше спать уложу, телевизор включу, там сейчас твой любимый футбол идет.
– Подмазываешься, отвлекаешь? – заорал отец еще громче, – я вас всех насквозь вижу! Извести меня хотите? А не выйдет, я вас быстрее изведу!
Василиса подхватила брата и потащила его в комнату, заливаясь слезами.
Ее отец, Юрий Николаевич, не всегда был таким. Конечно, какие-то «зачатки» тирании в нем проявлялись и раньше – отец просто любил все контролировать. А мама, Ангелина Федоровна, этому потворствовала.
Они жили не богато и не бедно, как все, в квартире с тремя комнатами – детской, гостиной и спальней родителей.
Отец работал на заводе, был сварщиком высокого разряда, ценным специалистом, как он сам любил говорить. Мать трудилась воспитательницей в детском саду.
Бабушки и дедушки жили далеко. Их Василиса видела редко, примерно раз в год. В ее детстве поездка к родственникам была целым приключением. А сейчас они и вовсе перестали видеться.
Все изменилось, когда мама забеременела во второй раз. Родителям было уже по сорок лет, возраст критический, как они сами говорили. Но отец хотел сына и настоял, чтобы жена решилась на роды.
Скрининги они решили не делать, рекомендации врачей игнорировали. В положенный срок на свет появился мальчик с лишней хромосомой, «солнечный» ребенок, как их обычно называют. Безобидный, милый, но с рождения не такой, как все.
Первый год отец вообще отказывался в это верить. Еще в роддоме, когда им предложили написать отказную, он кричал, что это ошибка врачей. У него просто не может быть сына с синдромом.
И потом отец еще долго спорил со всеми врачами, пытался им что-то доказывать. Но факты были неумолимы. Пришлось оформить маленькому Роме инвалидность.
Реабилитацией сына Юрий Николаевич поначалу занялся с энтузиазмом. Нашел сообщества родителей по интересам и стал их активистом. Им все восхищались – муж, не бросил жену с малышом с особенностями, а помогает, да еще активно.
Ангелина тоже не отставала от супруга. Рома развивался хорошо, насколько это было возможно при его синдроме. На людях они выглядели как образцовая семья из рекламы. Вот только Василиса знала, что это не так.
Дома отец преображался. Когда он понял, что Рома всегда будет иметь особенности в развитии, отношение к сыну резко поменялось.
На людях это был любящий отец. А дома Юрий стал все чаще срываться на жену. В это время четырнадцатилетняя Василиса предпочитала скрываться с Ромкой в их общей комнате.
– Родила не пойми кого, – орал отец, – это все твоя д***ная ге.нет..ика виновата, у меня в роду никогда такого не было! А может ты его вообще нагуляла? Сыночек-то ни на кого из нас не похож.
– Юра, ну у него же синдром, там всегда есть особенности внешности, – всхлипывала Ангелина, – перестань меня винить. Тебе уже даже врачи миллион раз сказали, что причина может быть в любом из нас, не только во мне.
– Предохраняться надо было лучше! – гаркнул ее муж, – залетела у нас ты. И по твоей вине мы теперь пожизненно к этому ребенку прикованы!
Не он нам помогать будет в старости, а мы здорового мужика нянчить. Этого ты хотела, когда ныла, что мы ребеночка должны оставить?
– Так ведь аборты – гр.ех, Юра, – ответила Ангелина, – и потом, солнечные дети могут даже в школе обычной учиться. Они сейчас вполне хорошо вписываются в общество.
– Пока что он просто сделал так, что ты теперь сидишь на моей шее, вместе с двумя дармоедами, не работаешь, а денег на его реабилитации и прочее требуешь. – орал Юрий. – Я не так себе жизнь в сорок лет представлял.
Вот уйду, и крутитесь, как хотите. Васька взрослая, пусть она тебе помогает. А мне алименты дешевле обойдутся, чем всю зарплату вам отдавать.
– Юрочка, только не уходи, не бросай нас, пожалуйста, – завопила Ангелина, – мы без тебя пропадем.
Она упала на колени и вцепилась в штаны мужа. А тот брезгливо отшвырнул ее.
– Иди уже, обед вари, сейчас все есть запросят. Тут я пока хозяин, и ты это учти, Гелька.
Василиса из комнаты слушала затихающий скандал и смотрела на двухгодовалого Ромку.
Он почти не отличался от других детей, был улыбчивым веселым малышом. Девочка любила брата, мечтала, что он вырастет большим и сильным.
Но уже понимала, что это может так и остаться мечтой.
***
Три года спустя накал страстей в их семье достиг своего апогея. Рома рос. Развитием его родители теперь занимались между непрекращающимися скандалами, фактически бросив брата на попечение семнадцатилетней Василисы.
А та уже мечтала не о том, чтобы их семья, как прежде, была дружной. Она просто хотела спасти брата и мать от тирании отца.
Характер Юрия Николаевича к тому времени окончательно испортился. А еще он начал пить. Под воздействием спи..ртн..ого становился совершенно невыносимым.
Василиса после очередного скандала попыталась поговорить с матерью:
– Надо от него уходить, мам, это невыносимо, он же когда-нибудь или тебя искалечит, или Ромку. Мне стр.ашно.
– Ну что ты такое несешь! Он же отец ваш, понимает, какую ответственность несет. А ты бы побольше уважения к нему проявляла, может и орать не будет. Он просто устает, вот и злой такой.
– Но ты не меньше устаешь, и работаешь в саду для особенных детей, и Ромой занимаешься, – попыталась спорить Василиса. – Просто это становится невыносимым.
Мам, давай, уедем куда угодно, мы справимся. Я работать пойду, проживем. Разводись с ним.
– Не даст он нам жизни, дочка, – грустно сказала Ангелина Федоровна, – не отпустит. Ты же видишь, он наслаждается тем, что мы все в его власти.
Куда нам бежать? Нет, тут и останемся, сгинем. Значит, судьба такая. А ты уезжай, вот 11 класс закончишь, и беги. Нас спасать нечего.
– Но как же я вас брошу, – разрыдалась Василиса, – мама, давай вместе.
– Нет, Вася, – прижала ее к себе мама, – понимаешь, если ты одна уедешь, она на меня поорет, да и успокоится. Бутылку свою засосет, да и спать ляжет. А если вместе уедем, он совсем озвереет. Там и правда до беды недалеко.
Тот разговор Василиса хорошо запомнила. После него стало только хуже. Отец начал колотить мать, сначала аккуратно, потом уже не особенно скрываясь.
Си..няки покрывали все ее тело. А потом Ангелина снова забеременела. Юрий изб..ил ее так, что женщина попала в больницу. Врачи подали заявление, но отец отделался легким испугом. Требовать его наказания жена отказалась.
Полицейским она так и заявила:
– А кто нас кормить будет, если он сядет? Может вы? У меня семья, свои дела, сами разберемся, – объясняла Ангелина, – а что поб.ил, так дело-то житейское. Значит, любит он меня. Сильно стр..астный просто.
Василиса на этот раз в больнице почти не появлялась. Кому-то нужно было присматривать за Ромкой. А отца из-за этого конфликта выгнали с работы. Он пришел домой и начал орать уже на нее:
– Что, дома полы не мыты, суп не сготовлен! Чем ты вообще тут занималась целый день? Вкалываешь тут на вас, толпу дармоедов, а в доме закуски нет и грязища.
Что ты за девка такая безрукая у нас растешь?! Избаловала мать, вот подожди, я сам возьмусь за воспитание. Будет у нас тут порядок.
– Не смей про маму плохое говорить, – закричала Ангелина, – а тронешь пальцем меня или Ромку, пойду заявление писать.
Уж лучше в детдоме, чем с вами жить. Только орешь и у.грож.аешь все время. Я не мать, молчать не буду. Мне, папа, твои пьянки вот где. Может пора за ум взяться?
– Ишь ты, какая смелая стала, давно ли от горшка два вершка, – замахнулся на нее отец, но не ударил. – Бить я тебя не буду. Зачем мне сложности.
Но матери ты сейчас пару лет жизни точно укоротила. Вот выйдет из больницы, на ней и отыграюсь. А ты давай, смелая, иди, объясни ей, за что.
***
Василиса заплакала. Выхода из сложившейся ситуации она не видела. Мать через месяц выписалась из больницы совсем притихшей и сломленной.
Она почти не разговаривала, молчала, под глазами залегли черные тени. Василиса старалась не осложнять ей жизнь.
Сдавала экзамены, подала документы в институт в соседний город, туда, где проходной балл позволял попасть на бюджет. Ее приняли.
Мать так радовалась успехам дочери. А отец, потерявший работу, даже не интересовался этим. У него появились новые компании и собутыльники.
Зато семья вздохнула чуть свободнее без ежедневных скандалов. Правда, денег теперь было совсем мало. Мама приносила Василисе еду из садика, свою порцию, чтобы дочь не голодала. Ромка питался там же.
Осенью Василиса уехала учиться, денег на дорогу ей дала мать, продала в ломбард обручальное кольцо и единственные золотые сережки.
Едва девушка устроилась на новом месте, из дома снова прилетели тревожные вести. Мать снова была в больнице, но не с побоями, что-то разладилось со здоровьем. А Рому забрали в приют временно. Отец о нем позаботиться не пожелал.
Василиса, узнав об этом, горько расплакалась. Она много раз звонила матери на мобильный, хотела с ней поговорить, но не успела. Мамы не стало.
Новость сообщил ей по телефону отец, он же сказал о дате похорон. Василиса, которая успела устроиться на подработку, отпросилась с учебы и работы и поехала домой.
Задерживаться там она не планировала. Теперь уже было незачем.
На по..хор..онах отец рыдал, громче всех:
– На кого ты меня покинула, голубка моя? Как же мы без тебя?!
Порывался обнять Васю, но та вывернулась из его рук.
На поминки она не поехала. Только прокричала отцу на прощание, сквозь слезы:
– Это ты ее довел, никогда не прощу себе, что вас вдвоем оставила и уехала!
– Что ты, дочка, рак у нее просто нашли, в поздней стадии, вот быстро и сгорела.
– Это все ты виноват, – сквозь зубы ответила ему Василиса, – что с Ромкой будет?
– А что ему? Он и не понял, что матери нет. В приют поедет, в интернат, для таких, как он.
Матери нет, я один не справлюсь, – отец заспешил к автобусам, отправляющимся на поминки.
Больше Вася с родителем не виделась. Ромку навещала регулярно, но пока забрать к себе не могла.
Юрий продолжал вести привычный образ жизни, спивался потихоньку после см.ерти супруги.
Автор: Екатерина Коваленко