Перевод, комментарии и иллюстрации — Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart, Esq.)
С приходом весны, в городе начинался самый настоящий настоящий балаган.
В марте или апреле в Инстербурге устраивалась первая ежегодная ярмарка, именовавшаяся в официальных справочниках ярмарок и рынков «Толкучкой». Вторая проводилась в один из летних месяцев, а третья в октябре. На этом ярмарочный сезон и завершался. Эти толкучки являлись настоящей прелюдией к «Балагану». Дело в том, что многие лавки и «аттракционы», как сегодня именуются подобные развлечения, после окончания ярмарки никуда не девались и продолжали свою работу. Всё это приводило к великой радости молодёжи и взрослых, от 18 до 80 лет, и к большому неудовольствию местных жителей, дико устававших от шума шарманок, труб и глашатаев, а также различных инстербургских коммерсантов, повсюду оглашавших собственный негативный рекламный слоган (по воспоминаниям нашего соотечественника Эвальда Кляйна): «Если хочешь купить плохую вещь, путь тебе на ярмарку!». Местом проведения таких толкучек поначалу была Альтер Маркт, о чём могут сейчас вспомнить разве что старожилы, после чего ярмарки и связанный с ними шум начал «радовать» жителей Нойер Маркт, пока там не был построен Марктхалле, и они нашли себе пристанище на Хольцплац (в районе нынешнего дома №3 на ул. Прегельной — Е.С.).
Эвальд Кляйн так вспоминал об инстербургских ярмарках: «Для нас ярмарки, проходившие пару раз в год на Альтер Маркт, всегда приносили с собой что-то новое, на что мы с удовольствием хотели взглянуть. Там всегда кипела жизнь, и кто из нас, стариков, сейчас не вспомнит о тех горах медовых пряников Торнера и прочих сладостях, которые там можно было увидеть и, конечно же, купить. Помимо этого там можно было найти всяческие новинки различных чудо-приспособлений для домашнего обихода, которых ещё нельзя было встретить в наших местных магазинах. Я вот хорошо, к примеру, помню свою первую перьевую ручку, которую увидел там на рубеже веков, и которую тут же купил за пятьдесят пфеннигов.
На Нойер Маркт происходило то, что нас, мальчишек, привлекало более прочего: толкотня и суматоха. Там всегда что-то да происходило. В основном там было несколько каруселей, павильоны для тира и игры в кости, качели и балаганы. Особенно мне запомнился первый кинотеатр, который назывался «Театр оживших фотографий». Его владелец зарабатывал больше всех на инстербургских ярмарках. Я до сих пор помню его имя: Жан Бэз. В те годы у него был блестящий бизнес. Ещё одним популярным аттракционом был Паноптикум, в котором демонстрировались достопримечательности со всего мира. Большой посещаемостью из года в год отличались и кукольные театры, в частности «Bixenpruster». Рядом находились павильоны в которых можно было за определённую плату посмотреть на людей с ненормальным ростом. К примеру, на «самого высокого человека в мире», чей рост был 2,41 метра. Ему было разрешено носить форму гвардейца, а потому высокий шлем прилично удлинял его фигуру. Его обувь, выставленная снаружи павильона на всеобщее обозрение в качестве доказательства, имела такие размеры, что в неё могли поместиться три обычные ноги. Его жена, чей рост составлял два метра, по сравнению с мужем казалась совсем маленькой. На контрасте с ним выступали лилипуты, исполнявшие роль певцов. Они исполняли тогдашние шлягеры: «Знаешь, мама, что мне приснилось», «На могиле родителей», «Это было в Богемском лесу», «Свадьба, это красиво», и множество других, что поются и по сей день. Конечно же, никак не могло обойтись и без «самой тяжёлой женщины в мире». Я не помню уже её вес, а лишь замечание зазывалы о том, что она испытывает трудности с проездом по железной дороге, поскольку не может протиснуться через обычные двери купе, и ей приходится проходить через двустворчатые двери вагона для пассажиров с крупногабаритным багажом. Время от времени в некоторых павильонах появлялись также боксёры и борцы, предлагавшие зрителям выйти на ринг и сразиться с ними. Таковы мои воспоминания об инстербургском «балагане», который в других городах, наверное, был примерно схожим».
Шарлотта Кройцбергер, упоминая тему ярмарок и толкучек, вспоминала, что в боковом крыле дома её родителей жил кузнец Шпанг, чья жена держала на ярмарке прилавок и предлагала на продажу всевозможные сладости. «Сложенный прилавок и ящики с товаром хранились у нас во дворе. Для нас, детей, это был самый настоящий праздник. Когда фрау Шпанг распаковывала или запаковывала после ярмарки свои товары, всегда обнаруживалась парочка помятых пирожных или сломанных мятных палочек, которые неизменно доставались нам. Они были намного вкуснее, чем те, что можно было купить на рынке.
Когда же ярмарка перебралась на Хольцплац, то там немаловажную роль стал играть торговец машинным кружевом. Он был способен заговорить кого угодно, продав между делом клиенту гору всевозможной вышивки. В те времена хозяйки были не слишком требовательны и ради украшения собственного дома вполне удовлетворялись этим фальшивым коклюшечным кружевом. Между прочим, в 1943 году я слышала, что этот торговец сколотил неплохое состояние, на которое купил уютный домик в Шварцвальде, дабы обеспечить себе убежище на Западе в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств, которые могла принести война. Я обсудила это со своим мужем и предложила ему, чтобы мы тоже обзавелись подобным убежищем. Однако он с негодованием отверг эту мысль: «Моё имущество останется там, где я его приобрёл!» Может, если бы мы последовали примеру того торговца, то и нас минули бы долгие годы прозябания по чердакам. Но верность своей родине была превыше всего!».
Те же, кто помоложе, также любят вспоминать об инстербургских балаганах. В те времена так называемые аттракционы ещё не были столь технически сложны как те, что мы ныне можем наблюдать и восхищаться на больших ярмарочных празднествах мюнхенского Октоберфеста, венского Пратера и прочих. Небольшая цепная карусель, к примеру, приводилась в движение исключительно вручную — в её верхней части, так сказать под карусельным небом, находился дощатый настил, в который упирались босые мальчишеские ноги, а их руки толкали находившиеся выше балки. И всё это за пару диттхенов (мелкая монета в 10 пфеннигов — Е.С.) или несколько бесплатных билетов. Другие мальчишки крутили рукоять маховика шарманки. Владелец карусели Реттих приводил её в движение при помощи Лотты, добродушной лошади, о которой он очень заботился. На полу карусели, стояли пёстрые кареты и знаменитые деревянные лошадки под блестящими вальтрапами, являющиеся сегодня предметом особой гордости в садах и домах наших западногерманских снобов. Возле тиров толпились солдаты, желая подстрелить цветок для своих невест. Однако, многие из обладателей стрелковых шнуров (немецкий знак отличия за меткую стрельбу — Е.С.) никак не могли попасть в проклятые глиняные трубки, к которым крепились бумажные розы на задней стене тира. С другой стороны, их товарищи, считавшиеся на гарнизонном стрельбище «мазилами», выбивали одну трубку за другой. Ответ был прост — баллистика пневматических винтовок обладала собственным характером. У входа в следующий павильон стоял силач, поигрывая смазанными маслом мускулами. Находившийся рядом зазывала размахивал спиральной пружиной и громко приговаривал: «Голиаф (так называл себя этот атлет) может раздвинуть эту возвратную пружину от динамо-машины и снова сжать её на своей голой спине. 50 рейхсмарок тому, кто сможет повторить!». Ах, да, были ещё «Дама без живота» и Электро-Джон, который дёргался подобно кукле, и казался наэлектризованным. Как утверждал зазывала, если поднести к его телу лампочку, то та загорится. Никак нельзя забыть и о колесе обозрения, являвшемся маленькой копией того, что был установлен в венском Пратере. Особой популярность пользовались именно вечерние скоростные покатушки, хотя не все выдерживали столь быстрые подъёмы и спуски. Девичьи визги зачастую заглушали сопровождавшую поездку музыку.
Так или иначе, на ярмарочной площади Инстербурга всегда что-то да происходило. Днём основной контингент посетителей составляли дети, которые посасывали мятные палочки в форме загнутой трости, бродили от павильона к павильону и радовались, когда мама покупала им пирожное или разрешала покататься на карусели. Вечером туда приходили подростки и взрослые, наполнявшие кассы приезжих балаганщиков. Здесь было точно так же, как и на всех прочих балаганах по всему миру, как бы они там ни назывались.
IB — 3/4 1970
Перевод, комментарии и иллюстрации — Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart, Esq.)
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт