Екатерина стояла у плиты, яростно помешивая борщ и мысленно проклиная свою "ненаглядную" свекровь.
Казалось, что даже овощи в кастрюле разделяли ее негодование, бурля и пузырясь от возмущения. "Ну вот, теперь даже борщ у меня неправильный", – подумала она с горечью, вспоминая очередной "полезный совет" от мамы мужа.
Дмитрий, ее благоверный, вошел на кухню с видом побитой собаки. Он знал, что сейчас начнется...
"Милая, а может, мы все-таки купим ту посуду, о которой говорила мама?" – осторожно начал он, словно пробуя воду в бассейне перед прыжком.
Екатерина медленно повернулась, сжимая в руке половник, как готовую к нападению змею. "Ах, значит, наша посуда недостаточно хороша для ее величества свекрови?" – процедила она сквозь зубы.
Дмитрий попятился, чувствуя, как температура на кухне поднимается не только из-за кипящего борща. "Ну, просто мама сказала, что эта посуда более... э-э... экологичная", – промямлил он, понимая, что роет себе яму все глубже и глубже.
"Экологичная?!" – воскликнула Екатерина, взмахнув половником так, что борщ брызнул на стену, оставив красноречивое пятно. "А может, твоей маме стоит задуматься об экологии наших отношений? Потому что сейчас здесь такое загрязнение, что никакая посуда не спасет!"
Медовый месяц с привкусом полыни
Их брак начинался как сказка.
Ольга, молодая воспитательница детского сада, и Павел, подающий надежды финансовый аналитик, столкнулись взглядами на дне рождения общего приятеля, и мир вокруг них словно замер.
Шампанское в бокалах еще пузырилось, а сердца новоиспеченных супругов уже бились в унисон, когда они впервые открыли дверь своей крошечной, но такой уютной квартирки. Свадьба, хоть и прошла в тесном кругу близких, оставила после себя шлейф волшебства и предвкушения долгой счастливой жизни.
Звон ключей в замочной скважине казался им увертюрой к симфонии их будущей семейной жизни. Ольга, раскрасневшаяся от счастья и, возможно, пары бокалов игристого, с восторгом оглядывала их новое жилище. Павел же, чувствуя себя настоящим добытчиком, гордо вносил чемоданы, словно это были трофеи, добытые в честном поединке с холостяцкой жизнью.
"Представляешь, милый, это всё теперь наше!" - воскликнула Ольга, кружась посреди гостиной. Её глаза сияли ярче, чем лампочка под потолком, которую они забыли включить в суматохе переезда.
"Да, родная", - улыбнулся Павел, обнимая жену.
Увы, розовые очки семейного счастья треснули уже спустя месяц, когда на горизонте их безоблачной жизни появилась грозовая туча в лице Веры Николаевны, матери Дмитрия.
Эта дама, вооруженная арсеналом советов и критических замечаний, ворвалась в их жизнь, как ураган, грозящий разрушить хрупкое равновесие молодой семьи. Сначала это были невинные советы по хозяйству, потом – замечания по поводу внешнего вида Екатерины ("Катенька, может, тебе волосы отрастить? Дмитрий всегда любил длинноволосых"), затем – критика ее кулинарных способностей.
"Помню, как-то раз я приготовила пельмени", – вспоминала Екатерина, глядя в окно на серый осенний день. "Так Вера Николаевна заявила, что настоящая хозяйка должна лепить их сама, а не покупать в магазине. И это после того, как я целый день провела в школе с оравой первоклашек!"
Дмитрий, вместо того чтобы встать на защиту жены, только виновато улыбался и говорил: "Мама просто хочет как лучше". Эта фраза стала для Екатерины красной тряпкой для быка.
Битва за кухонное пространство
"Дима, ты не понимаешь", – Екатерина отложила половник и устало опустилась на стул. "Дело не в посуде. Пойми, Дима, твоя мама словно дирижер, который хочет управлять каждой нотой нашей семейной симфонии. Сегодня она настраивает наши тарелки, завтра захочет дирижировать воспитанием наших детей, а там, глядишь, решит, что нам пора переселиться в ее оркестровую яму, чтобы она могла круглосуточно следить за каждым тактом нашей жизни!"
Дмитрий почесал затылок, явно не зная, что ответить. С одной стороны, он понимал, что жена права. С другой – как можно идти против матери, которая всегда желала ему только добра?
"Катя, но ведь мама действительно опытнее нас в семейной жизни", – попытался он найти компромисс. "Может, стоит хотя бы выслушать ее советы?"
Екатерина закатила глаза так сильно, что, казалось, увидела собственный мозг. "Опытнее? Дима, твоя мать была замужем один раз, и то ее муж сбежал через пять лет! А теперь она пытается учить нас жизни?"
"Не говори так о моей маме!" – вспылил Дмитрий, но тут же осекся, увидев выражение лица жены.
"Ага, значит, когда дело касается твоей мамочки, ты можешь повысить голос", – горько усмехнулась Екатерина. "А когда она меня постоянно критикует, ты молчишь, как рыба".
Борщ или Вера Николаевна
Напряжение в комнате достигло критической отметки. Казалось, еще немного – и даже стены не выдержат этого эмоционального давления.
"Знаешь что", – Екатерина встала, решительно сняла фартук и бросила его на стол. "Я устала. Устала быть постоянно недостаточно хорошей для твоей матери. Устала от того, что ты не можешь сказать ей 'нет'. Устала чувствовать себя чужой в собственном доме".
Дмитрий застыл, словно громом пораженный, не в силах осознать услышанное. "Погоди, ты это... серьезно?" – пролепетал он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
"Более чем, Дима", – отчеканила Екатерина с решимостью в голосе. "Мне необходимо разобраться в себе. Понять, смогу ли я дальше существовать в этом бермудском треугольнике – ты, я и твоя вездесущая родительница".
Не теряя ни минуты, она принялась собирать дорожную сумку, пока Дмитрий, словно парализованный, наблюдал за ней с кухонного порога. Перед тем как дверь захлопнулась, до него долетели последние слова жены: "Да, чуть не забыла – борщ готов. Можешь пригласить мамочку на дегустацию. Пусть оценит его экологичность".
В опустевшей квартире Дмитрий остался наедине с тишиной, нарушаемой лишь тихим бульканьем остывающего борща. Он уставился на телефон, мучительно соображая, кому звонить первым – матери или супруге.
Озарение с привкусом борща
Семь долгих дней пролетели как в тумане. Дмитрий двигался по жизни словно робот, бездумно курсируя между работой и опустевшей квартирой.
Телефон Екатерины упорно хранил молчание, зато мобильник разрывался от звонков матери. Вера Николаевна, почуяв неладное, атаковала сына звонками трижды в день, засыпая его градом вопросов и непрошеных советов.
В один из вечеров, когда Дмитрий лениво помешивал в микроволновке остатки того самого рокового борща, его будто молнией ударило. Перед глазами пронеслись все те моменты, когда он трусливо молчал, позволяя матери поливать Катю грязью.
Перед глазами Дмитрия пронеслись воспоминания о том, как его веселая, искрящаяся позитивом Катенька день за днем становилась все более раздражительной и угрюмой, словно увядающий цветок.
"Боже мой, что же я наделал", – прошептал он, рассматривая свое искаженное отражение в дверце микроволновки, будто видя себя впервые.
Он решительно взял телефон и набрал номер матери.
"Мама, нам нужно поговорить", – сказал он твердо, когда Вера Николаевна ответила. "И на этот раз говорить буду я".
Следующие полчаса были, пожалуй, самыми трудными в жизни Дмитрия. Он впервые высказал матери все, что накопилось за эти месяцы. О том, как ее постоянные советы и критика разрушают его брак. О том, что он любит ее, но больше не может позволять ей вмешиваться в их с Катей жизнь.
"Но я же только хотела помочь!" – возмущалась Вера Николаевна.
"Мама, я знаю", – мягко ответил Дмитрий. "Но иногда лучшая помощь – это не мешать. Мы с Катей взрослые люди, и мы должны сами строить свою семью. Без твоего постоянного участия".
Разговор закончился на напряженной ноте, но Дмитрий чувствовал, что наконец-то сделал то, что должен был сделать давно.
Возвращение
Утро выдалось на редкость промозглым, словно сама погода решила подчеркнуть напряженность момента. Дмитрий переминался с ноги на ногу у школьных ворот, нервно поглядывая на часы. Его била легкая дрожь, и вовсе не от холода.
"Господи, я же взрослый мужик, а трясусь, как пацан перед кабинетом директора", – подумал он, вытирая вспотевшие ладони о брюки.
Когда Екатерина вышла и увидела его, на ее лице промелькнуло удивление, сменившееся настороженностью.
"Катя", – начал Дмитрий, делая шаг вперед. "Я все понял. Я поговорил с мамой. Сказал ей, что больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь".
Екатерина скептически подняла бровь. "И как она это восприняла?"
"Ну, скажем так, теперь я знаю, от кого ты научилась так виртуозно закатывать глаза", – усмехнулся Дмитрий.
Уголки губ Екатерины дрогнули в намеке на улыбку.
"Я скучал по тебе", – тихо сказал Дмитрий. "И по твоему борщу. Даже по тому, экологически неправильному".
Екатерина не выдержала и рассмеялась. "Ох, Дима, ты невозможный".
"Знаю", – кивнул он. "Но я учусь. И я хочу научиться быть лучшим мужем для тебя. Без советов из-за маминой спины".
Екатерина застыла, пристально вглядываясь в лицо мужа. Её взгляд, словно рентген, пытался просканировать Дмитрия на предмет искренности. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она, наконец, глубоко вздохнула и нарушила затянувшееся молчание:
"Хорошо, рискнем еще разок. Но у меня есть одно 'но'", - произнесла она, и в её голосе прозвучали нотки то ли вызова, то ли лукавства.
"Что но?"
"Давай купим ту самую экологичную посуду", – с хитрой улыбкой предложила Екатерина. "И пригласим твою маму на ужин. Хочу видеть ее лицо, когда она поймет, что ее совет наконец-то приняли".
Дмитрий рассмеялся и притянул жену к себе. "Ты гениальна. Вот поэтому я на тебе и женился".
"А я думала, из-за моего борща", – поддразнила Екатерина.
"И из-за него тоже", – согласился Дмитрий, целуя жену.
Борщ примирения
Месяц спустя Вера Николаевна сидела за столом в квартире сына и невестки, с удивлением разглядывая новую посуду.
"Очень... экологично", – произнесла она, явно не зная, как реагировать на то, что ее совет наконец-то приняли во внимание.
"Правда, мама?" – с невинным видом спросил Дмитрий. "Мы так рады, что ты это заметила".
Екатерина, подавая борщ в новой супнице, едва сдерживала смех.
"Знаете", – сказала Вера Николаевна, попробовав борщ. "А ведь он действительно вкуснее в этой посуде."
Екатерина и Дмитрий переглянулись, скрывая улыбки. Кто бы мог подумать, что обычная посуда станет началом новой главы в их семейной жизни?
Новые испытания
Только жизнь Дмитрия и Екатерины, казалось, вошла в спокойное русло, как судьба решила подбросить им новое испытание. Звонок в дверь раздался, когда семья как раз собиралась ужинать.
"Кого это принесло на ночь глядя?" - проворчал Дмитрий, направляясь к двери.
Открыв её, он застыл как вкопанный. На пороге стоял мужчина лет шестидесяти, с знакомыми, но давно позабытыми чертами лица.
"Здравствуй, сынок," - произнес незнакомец хриплым голосом. "Не узнаешь старика?"
Екатерина, выглянувшая из кухни, увидела, как побледнел её муж.
"Папа?" - едва слышно выдавил Дмитрий.
Виктор Петрович, отец Дмитрия, исчез из жизни сына двадцать лет назад. Ушёл за сигаретами и не вернулся - классика жанра. И вот теперь он стоял здесь, с потрёпанным чемоданом и виноватой улыбкой.
"Можно войти? Я тут вроде как вернулся," - неловко пошутил Виктор Петрович.
Дмитрий молча отступил, пропуская отца в квартиру. Екатерина, быстро сориентировавшись, подала ещё один прибор.
За ужином Виктор Петрович рассказал свою историю - о том, как уехал на заработки, как затянула его эта кочевая жизнь, и как, наконец, понял, что пора возвращаться к семье.
"Я всё осознал, сынок. Хочу наверстать упущенное. Может, и внуков понянчить," - подмигнул он Екатерине.
Дмитрий и Екатерина переглянулись. Они ещё не объявляли о беременности Кати, но, похоже, скрывать дальше не имело смысла.
"Вообще-то, пап... У нас будет ребёнок," - выдавил Дмитрий.
Виктор Петрович просиял. "Вот это новость! Значит, я вовремя! Не волнуйтесь, молодые, папка всему научит. И пеленать, и купать, и воспитывать!"
Екатерина почувствовала, как внутри у неё всё сжалось. Только они разобрались с одним чрезмерно заботливым родителем, как появился второй.
На следующий день Виктор Петрович уже вовсю хозяйничал в квартире. Он переставил мебель в гостиной ("Так энергетика лучше!"), закупил кучу детских вещей ("Пригодится, вот увидите!") и даже пытался давать Екатерине советы по питанию.
"Доченька, ты ж теперь за двоих ешь! Вот, я тебе тут диету составил. И никакого там твоего борща - только правильное питание!"
Екатерина в ужасе смотрела на список, где борщ был заменён на смузи из водорослей.
Дмитрий метался между радостью от воссоединения с отцом и раздражением от его чрезмерной активности. Он понимал, что история повторяется, только теперь в роли гиперопекающего родителя выступал отец.
Когда Виктор Петрович начал переделывать детскую, даже не спросив мнения будущих родителей, Екатерина не выдержала.
"Дима, нам нужно поговорить," - сказала она вечером. "Я понимаю, это твой отец, но..."
Дмитрий кивнул. "Я знаю, Кать. История повторяется, да? Но не волнуйся, я понял урок. Сейчас же поговорю с ним."
Разговор с отцом вышел непростым. Виктор Петрович обиделся, заявив, что хотел как лучше. Но Дмитрий был тверд.
"Пап, мы рады, что ты вернулся. Правда. Но мы с Катей - взрослые люди. У нас своя жизнь, свои планы. Мы ценим твою помощь, но решения будем принимать сами."
Виктор Петрович помолчал, а потом вдруг рассмеялся. "А ты стал настоящим мужиком, сынок. Горжусь тобой. Ты прав, я перегнул палку. Просто хотел наверстать упущенное..."
"И наверстаешь, пап. Но давай потихоньку, ладно? Ты можешь помогать, но не командовать. Идёт?"
Отец и сын пожали руки, скрепляя новый договор.
Вечером того же дня раздался звонок в дверь. На пороге стояла Вера Николаевна с огромным пакетом.
"Я тут купила новые занавески для детской," - начала она с порога.
Дмитрий и Екатерина переглянулись и рассмеялись. Похоже, их ждёт ещё много интересных моментов в этой семейной комедии. Но теперь они были уверены - вместе они справятся с любыми сюрпризами судьбы.
***
Дорогие мои кулинары семейного счастья! Если вам понравилось это острое блюдо под названием "семейные перипетии", не держите этот рецепт в секрете!
Поделитесь им с друзьями, подпишитесь на мой канал, и давайте вместе варить это удивительное варево под названием "жизнь"!
А в комментариях расскажите, приходилось ли вам добавлять "специи" от родственников в свой семейный борщ?
Как вы справлялись с чрезмерно активными поварами со стороны? Ваши истории могут стать отличной приправой для будущих рассказов!