Как переписывается Белгородская черта (08)
Предыдущую главу «Белгородской черты» А.И.Папков заканчивает «разрушительным» набегом в 1618 году союзника Речи Посполитой гетмана Сагайдачного и заключением в этом же году унизительного для России Деулинского перемирия с Речью Посполитой, по которому Россия потеряла Смоленск, смоленские, черниговские и северские земли — вот чем расплатилась Россия за Смуту. Но каким-то образом удержала белгородские земли, каким — наши историки не знают или не говорят.
Из этого очевидно, что главную угрозу для России в этом веке представляет Речь Посполитая, с которой нет мирного договора, а перемирие заключено на конечный срок — до 1632 года, после которого стороны оказываются в состоянии войны, и к этому нужно готовиться. Однако историческая мысль наша, следуя М.Н. Покровскому: «История — это политика, опрокинутая в прошлое», приписывает XVII веку политику «мирного сосуществования», и новая глава Папкова называется «Время лечения ран» и новые угрозы.
Лечим, видимо, раны, нанесённые Польшей и Сагайдачным, а новые угрозы — от крымского хана.
«Летом 1623 года в Ливнах Ибрагим-паша дал шертную запись (договор, скреплённый клятвой на Коране) от имени крымского хана Магмед-Гирея. Крымцы обязались не нападать на украйные российские города и не громить станичников. Вероятность крупных вторжений снижалась. Период с 1618 до 1630 года стал для южных рубежей России временем относительного затишья.
Крымские нападения носили характер пограничных стычек между русскими ратными людьми и мелкими группами татар в 1618, 1619, 1628, 1629 годах... Более крупными силами татары нападали в 1622, 1623, 1625 и 1627 годах. Самый серьёзный из перечисленных набег 1623 года уступал по силе предыдущим нападениям второй половины XVI века. Набеги 1618-1630 годов не достигали расположения береговых полков (на Оке. - В.К.), крымцы лишь несколько раз переходили линию рек Сейма и Быстрой Сосны».
Кто же вёл пограничную войну в степи с крымцами?
«Противостояние набегам в пограничной полосе целиком легло на служилых людей гарнизонов окраинных городов и население порубежных уездов. Обычный татарский всадник был вооружён луком и стрелами, а также саблей. Татары были умелыми наездниками, с каждым всадником обычно шли две свободные лошади, меняя их, степняки обеспечивали себе высокую скорость передвижения.
Летом татары могли совершать набеги как крупными, так и мелкими силами. Зимние набеги были достаточно редки, зато зимой их численность могла достигать нескольких десятков тысяч. Придя... татарское войско разделялось на отряды по нескольку сот человек, они уходили в сторону от главных сил для поимки пленных — их продавали в рабство в Турцию.
Главной целью набегов был захват пленных и скота, поэтому татары старались избегать боевых столкновений с русскими воинами, не пытались захватить крепости, не оставались долго в одном месте и стремились как можно быстрее уйти назад со своей добычей».
Мы так и не узнаем, кто же были эти «русские воины», которых старались избегать «умелые наездники» татары. После панегирика воинскому искусству крымских татар, где наши «служилые люди» упоминаются как статисты, в следующем абзаце следует резкий переход к «залечиванию» польских ран.
«Отношения между Россией и Речью Посполитой были сложными, неурегулированными, между двумя странами не был заключен мир. С 1618 года действовало перемирие на 14 с половиной лет. Речь Посполитая продолжала игнорировать Михаила Фёдоровича Романова как законного российского царя, требуя, согласно договору Владислава с боярами, признания прав польского королевича на московский престол».
Да, история идёт по кругу, и сегодня западные недружественные страны не признают законность власти в России, и пытаются поставить нам своих ставленников. Что же предпринимает Москва в ответ на это в XVII веке? А.И.Папков этого, видимо, не знает, и продолжает политику «мирного сосуществования»:
«В пограничных районах сохранялась напряжённость. Тем не менее крупных военных столкновений на межгосударственном уровне не происходило, за исключением периода Смоленской войны 1632-1634 годов».
Вот так... Смоленская война названа как бы исключением на фоне всё-таки мирного существования с Польшей, досадная неприятность, далее Папков, фактически, возложит на Россию ответственность за Смоленскую войну, повторяя западные нарративы:
«Правительство царя Михаила Фёдоровича стремилось вернуть смоленские, черниговские и северские земли, которые в результате Деулинского перемирия были переданы Польше. В Москве рассудили, что международная обстановка этому благоприятствует... Речь Посполитая должна была принять выгодные для России условия мира».
Получается, Смоленскую войну начинает Россия... Нет, в Москве рассудили, что Деулинское перемирие с Польшей заканчивается в 1932 году, и возобновляется состояние войны, о чём наш историк почему-то забывает. Забывает, что Польша ставит своей целью поглощение России, как до этого Литвы, претендуя на московский престол. И рассуждает о том, что Россия воспользовалась «международной обстановкой», не вошла вот в сложное международное положение Польши.
Далее автор даёт очень кратко Смоленскую войну. ПЕречисляет: неудачную осаду нашим войском, во главе с боярином Шеиным, Смоленска, капитуляцию войска Шеина, его казнь в Москве, набеги крымских и ногайских татар в 1632 и 1633 годах, «на польскую украйну России», которые доходили до центральных районов страны, «существенно изменив ход войны», и заключение Поляновского мира с Польшей 3 июня 1634 года, «закрепившего предвоенное распределение территорий».
И не говорится ничего о событиях на Белгородской черте, через которую проходили татары, даже не упоминаются две осады Белгорода польско-черкасским войском в 1633 и 1634 годах, успешно отбитые. Как белгородские земли смогли, самостоятельно, выстоять в Смоленскую войну? - наши историки этого тоже не знают, или не говорят. Далее Папков скажет об этих осадах Белгорода, но они будут вырваны из контекста событий Смоленской войны, а значит, можно ограничиться их простым описанием.
Между тем, Поляновский мир не только «закрепил» ничейный результат Смоленской войны, но Польша признала законность российской власти и отказалась от претензий на московский престол. Так что, в политическом плане, Москва имела успех.
Наши добавления
Когда читаешь об «умелых наездниках татарах», и не находишь ничего о наших «русских воинах», возникает впечатление, что читаешь татарского историка, который ничего не знает о наших «русских воинах», кроме того, что они были. Здесь Папков повторяет Загоровского, правда, у того ещё хуже, с идеологическими штампами и обвинениями.
Это происходит не случайно, а потому что В.П.Загоровский сознательно вымарал сторожевое стрелецко-казачье войско на Черте, о котором пишет историк Дмитрий Беляев в XIX веке, следуя «гиперклассовой» научной теории М.Н.Покровского, а сегодня его повторяет А.И.Папков, когда говорит, что «противостояние набегам в пограничной полосе целиком легло на служилых людей гарнизонов окраинных городов и население порубежных уездов». Что это за «порубежное население»? Мирные крестьяне, из «беглых»?
В втором выпуске альманаха «Белгородская черта» (2017) находим статью Е.В.Кривцовой «Село Сажное в XVII веке», из которой следует, что в 1599 году из Ливен, тогда рязанского городка, сегодня он под Липецком, в Белгород прибывает на поселение пятьдесят семей детей боярских, они получают земли на реке Сажный Донец и основывают село Сажное, центр Саженского стана из нескольких сёл. Учитывая размеры семей в том веке, под Белгород прибывает тогда, минимум, боевая сотня «полковых казаков», на Сажном Донце формируется, по сути, казачий полк, который составляет в том веке около 500 сабель.
Всего под Белгородом в начале XVII века было четыре таких стана: Саженский, Корочанский, Разуменский и Кореневский, они прикрывают Белгород со степи со всех четырёх сторон, высылают станицы для дальней разведки в степь и вступают в схватки с «умелыми татарскими наездниками», ни в чём им не уступая, с разъездами и мелкими отрядами татар и черкас. Без этого степного казачьго войска немыслимо существование Белгорода с его стрелецким гарнизоном, но наша историческая наука этим не озабочена.
Наша наука записала «полковых казаков», по «гиперклассовой теории» Покровского в крестьянское «население», на простом научном основании, что наши казаки тоже землю пахали. Значит, они «крестьяне». Поэтому о «русских воинах» она ничего вразумительного сказать не может.
Организованная военная единица - «полк» заменяется везде на «отряд», под которым можно понимать что угодно, наспех собранное, несмотря на то что в документах часто встречаются «полковые казаки». После этого Загоровский обвиняет московское правительство в пренебрежении защитой южной границы, и превозносит «мужественную борьбу мирного населения», сегодня Папков говорит просто о «населении порубежных уездов», вот и все отличия. Каким образом это «население» противостоит «умелым татарским наездникам», - продолжает оставаться научной тайной.
В 1620-1630-е годы Россия не только «лечит раны», но и деятельно готовится к войне с Польшей, производится перевооружение армии за счёт закупок больших партий новейшего оружия, крупнокалиберных мушкетов и другого, в основном, в протестантской Голландии, в пику католической Польше.
На службу в армию принимается большое количество иностранных наёмников, в том числе на командные должности. Новое оружие требует создания полков «нового строя», для применения этого оружия, поэтому формируются «солдатские», «драгунские», «кирасирские» полки из стрельцов и казаков, детей боярских.
В ходе войны наёмные полки и иностранные командиры не оправдывают надежд под Смоленском, они предают, вступают в сговор с поляками, чем во многом объясняется странное ведение этой войны нашей армией, командующий боярин Шеин попадает под влияние иностранных советников, дело доходит до того, что на ставке, в его присутствии, в пылу дискуссии, был застрелен один из полковников. Шеин теряет управление войсками, после чего последовала капитуляция. За потерю командования войском Шеин был казнён, но после проведенного расследования Земским собором, то есть по суду, что представляется важным сказать, а не по произволу московских властей, как это можно понять у Папкова.
По итогам Смоленской войны, Россия больше не формирует наёмные полки из иностранцев, как ненадёжные, ограничивается практика привлечения иностранных военных командиров на значительные должности в армии, за исключением зарекомендовавших себя на службе длительное время, связавших свою судьбу с Россией. Этими уроками Смоленской войны Россия вполне воспользуется в следующей войне с Польшей 1654-1667 годов, когда вернёт Смоленск и присоединит Левобережную Украину с Киевом.
Ё моё
Виктор Каменев
02.09.2024
