Сегодня среда, пятое сентября, золотая осень. День выдался сухой, солнечный и тёплый. С утра совещания, заседания, звонки, люди, люди, люди. Дверь в кабинет почти не закрывалась ни на минуту. А вечером предстоит приём по личным вопросам. Эту традицию завели давным-давно мои предшественники, каждая вторая среда месяца – приём по личным вопросам. Почему именно среда, и именно каждая вторая, уже никто не помнит, но заняв несколько лет назад должность руководителя ведомства, я решила ничего не менять. На личный приём приходит много людей, каждый со своей проблемой, со своей бедой, каждому нужна помощь. К концу дня, когда закрывается дверь за последним посетителем, чувствую себя, словно выжатый лимон.
Сейчас середина дня, обеденный перерыв, решила немного погулять на свежем воздухе. Рядом с нашим офисом большой сквер. На нём всегда много народу. Кто-то спешит по делам, кто-то медленно прохаживается, думая о чём-то своём, а ещё много молодых мам с колясками. Листья на деревьях во всю желтеют, через несколько дней начнётся листопад. Я люблю ходить по опавшим листьям и слушать, как они шуршат. Иногда в их шуршании слышатся мои мысли... Жаль, прогулки по опавшим листьям случаются редко.
Как и всегда, сегодня все скамейки заняты. Я с трудом нашла одну в самом конце аллеи. На ней с краю сидит молодая девушка в сиреневой куртке и разговаривает по телефону. Я присела на другой край и посмотрела по сторонам. На соседней скамейке два очень пожилых господина играют в шахматы, на следующей удобно устроились две молодые мамаши с колясками, дети спят, а они разговаривают вполголоса. По небу плывёт стайка белых пушистых облаков, а на ветке большого дуба каркает ворона. Прямо по середине аллеи стоит баянист, мужчина неопределённого возраста, одетый в старомодный измятый клетчатый пиджак. Рядом с ним лежит шляпа зелёного цвета, в которую некоторые прохожие кидают деньги. Когда я проходила мимо него, то почувствовала неприятный запах дешёвого мужского одеколона, перемешанного с табаком и перегаром. Репертуар у баяниста самый разнообразный. Когда я шла мимо, он распевал "Ромашки спрятались", а сейчас выдаёт "Два кусочека колбаски". Впрочем, ни его пение, ни разговор по телефону девушки в сиреневой куртке не мешают мне думать. Я привыкла к шуму. Дома у меня два маленьких внука, два больших непоседы.
Я снова посмотрела на небо и мысли потекли в голове одна за одной, словно белые пушистые облака. Несколько дней назад я встретилась с подругой Галочкой. Мы всю жизнь вместе. Учились в одном классе, потом на одном курсе в институте, потом даже какое-то время работали в одном кабинете, пока я не «пересела» в другой кабинет - кабинет руководителя. Впрочем, на наших отношениях это не сказалось, ну или почти не сказалось, так будет точнее. Примерно в одно время мы вышли замуж и развелись тоже в одно и тоже время, правда, в моей жизни скоро появился другой мужчина, а Галочка до сих пор в активном поиске. От подруги я узнала много интересного о жизни одного нашего однокурсника. Когда-то, давным-давно, он был влюблён в меня, но я предпочла другого. Галочка тогда мой выбор одобрила. Однокурсник тоже женился, правда, продолжал писать мне письма, посвящать стихи, иногда приглашать в рестораны, потом надолго пропадал. Говорили, что у него болела, а потом умерла жена, потом он жил один. Периодически у однокурсника случались романы, об одном из них с молодой красивой судьёй говорил весь город. Правда, судья через некоторое время вернулась к мужу.
«Представляешь, теперь он живёт с девчонкой лет шестнадцати-семнадцати. Она учится с моей племянницей. С ума сойти! Седина в бороду, бес в ребро. Девчонка, говорят, в восхищении от него. Он о ней и о жизни роман, говорят, пишет. Интересно, в романе упомянет о тебе? А, может, и обо мне?!»-это всё сообщила мне об однокурснике Галочка на нашей встрече несколько дней назад.
«А тебе он не звонит? Не пишет? Стихи не читает? Ну конечно, зачем ему бабушки? Его на внучек потянуло. Да, а девчонка эта из «трудной» семьи, мать пьяница, мужиков меняет, как перчатки», - Галочка говорила на повышенных тонах, даже несколько раз вставала со стула.
...С чего вдруг я сейчас вспомнила этот разговор, сама не знаю. А впрочем, почему же не знаю, думаю часто об этом однокурснике, даже слишком часто. Нет, нет, у меня дома всё хорошо. Со вторым мужем мне повезло. Он любит меня. А ещё больше любит слушать музыку. Он недавно на пенсии, и времени на это у него достаточно. Музыкой он наполняет своё личное пространство в мое отсутствие. В начале наших отношений нам житья не давала его первая тёща, мать первой жены, Агриппина Николаевна. Высокая такая женщина, очень худая, с недовольным взглядом на жизнь. Очень похожа на мою нынешнюю начальницу Людмилу Валерьевну. Такая же нервная, злая, отталкивающая от себя всем видом. Она придирается к каждой мелочи, отвергает любую мою инициативу. Наверное мне пора уходить с работы самой, но очень жаль команду, сформировавшуюся рядом. Для многих из них мой уход поставит крест на карьере…
В это время ворона, сидевшая на ветке дуба, начала громко каркать. Сидящая рядом девушка в сиреневой куртке на мгновение оторвалась от телефона и удивлённо посмотрела сначала на неё, потом на меня, а затем снова продолжила разговор.
У меня налились свинцом веки. Сейчас я закрою на несколько минут глаза и просто посижу, не думая ни о чём. Просто посижу. Вечером у меня приём по личным вопросам, а до того ещё столько дел и нерешённых проблем. Глаза закрываются… девушка разговаривает по телефону, ворона каркает… каркает…
… «Ну что ты раскаркалась?» - рядом звучит знакомый голос и чувствуется неприятный запах, смесь дешёвого мужского одеколона, перегара и табака. Я открываю глаза. Бульвар почему-то совершенно пуст, кругом ни одного человека. Тусклым светом горят фонари. О, Господи! Уже вечер, у меня же приём по личным вопросам, а я всё сижу здесь, на бульваре.
«Не извольте беспокоиться, голубушка», - снова где-то рядом раздался знакомый голос. Я повернула голову, там, где раньше сидела девушка в сиреневой куртке, расположился баянист в мятом клетчатом пиджаке. Перед ним стоит старомодный письменный стол, покрытый зелёным сукном. На столе телефон, графин с водой, пластмассовый чёрный стакан с карандашами и ручками, пачка бумаги. Первая мысль, пришедшая в голову, что это галлюцинации или … или я схожу с ума. Нет, я ещё могу рассуждать логически, значит галлюцинации. Дотронулась до краешка стола – холодный, твёрдый, настоящий. Я подняла удивлённые глаза на баяниста. Он собрался что-то сказать мне, лукаво улыбаясь, но неожиданно на столе зазвонил телефон. Баянист схватил трубку, услышав кто говорит, вскочил и встал по стойке смирно: «Здравия желаю, Людмила Валерьевна. Так точно. Через пять минут начнём приём. Да, посетители подошли, ожидают-с. Слушаюсь. Непременно доложу. Непременно. Как закончим приём, сразу позвоню, не извольте беспокоиться».
Закончив разговор, баянист положил на телефон трубку, сел на скамейку, достал из кармана носовой платок, тоже мятый и в клеточку, и вытер пот со лба. Затем он посмотрел на часы и повернулся ко мне: «Голубушка, звонила Людмила Валерьевна, требовала начать приём без опозданий. Посетители уже собрались, ждут-с команду-с. Прикажете запускать?»
Я неуверенно кивнула головой, очень не люблю, когда по моей вине людям приходится ждать. Баянист обратился к вороне, сидевшей на ветке дуба: «Кларисса, запускай первых посетителей».
У меня мурашки побежали по спине. Мою секретаршу тоже зовут Клара. Ворона Клара начала громко каркать. Баянист взял в руки баян, заиграл и запел: «Осенние листья шумят и шумят в саду. Знакомой тропою я рядом с тобой иду». Под звуки баяна на аллею вышла странная парочка, маленькая толстая старушка с неестественно румяными щеками, а рядом высокий худой парень с выпирающим кадыком и глуповатой улыбкой.
Когда этой странной парочке оставалось метров десять-пятнадцать до нашей скамейки, баянист резко перестал играть, поставил инструмент рядом с собой, достал из ящика стола папочку, развязал тесёмочку, полистал несколько страничек и нагнулся ко мне. В нос опять ударил неприятный запах, смесь дешёвого мужского одеколона, перегара и табака.
«Это Ботан и Мамулик. Ботан – муж молодой красавицы судьи Аллы Николаевны Курносовой. Тюфяк полный. С утра до вечера дома сидит за компьютером. Нигде не работает. А Мамулик – мамаша его, то есть свекровь Аллочки. Живут в огромной квартире Алкиного покойного дедушки. Своя-то у них однушка в хрущёвке на пятом этаже. В браке десять лет, а детишек Господь так и не дал. Все проблемы в Ботане, говорят, вот какое дело. А полгода назад Аллочка познакомилась с однокурсником вашим, влюбилась, и всё такое. Месяц у него жила, а потом домой вернулась. Совесть верх взяла, чувство долга-с над любовью перевесило».
Я прервала его: «И это правильно. Семейные ценности сейчас государственный приоритет».
Баянист скривил лицо: «Конечно, конечно, голубушка. Что там любовь?!! Нежности телячьи... Я вообще в любовь не верю. Любовь – это, знаете ли, выдумки буржуазных философов».
У меня снова побежали мурашки по спине. Дело в том, что эту фразу любил повторять мой первый муж.
Подойдя к нашей скамейке, маленькая старушка, Мамулик, начала кланяться мне и обращаться почему-то «Ваше превосходительство». Высокий худой парень с выпирающим кадыком снял шапку и стоял молча.
«Обращаться надо исключительно «Голубушка». Нет тут у нас никаких превосходительств. Голубушка знает вашу проблему. Излагайте кратко вашу просьбу», - баянист говорил, словно делал доклад с трибуны.
Мамулик всплеснула руками и заголосила: «Матушка, Голубушка, помоги! Аллочка исхудала, молчит целыми днями. Скучает всё по вашему однокурснику. Да мы уже и не против. Пусть встречаются иногда, только бы на развод не подавала».
Я хотела вступить в разговор, но баянист прервал меня, обращаясь к Мамулику: «Вы, вроде бы, умная женщина, секретарём в суде полжизни отработали, а порядков не выучили. Заявление нужно подавать в письменной форме, в трёх экземплярах, подпись хорошо бы у нотариуса заверить. А то, слова-то к делу не пришьёшь. В заявлении укажите, сколько раз в неделю Вы допускаете встречи Вашей, с позволения сказать, невестки с любовником. Мы заявление рассмотри, и, как по закону положено, в тридцатидневный срок дадим ответ. Всё чин-чинарём».
Мне такой подход показался слишком бюрократическим, но спорить не хотелось. Через мгновение странная парочка куда-то исчезла, словно в воздухе растворилась.
«Следующий», - скомандовал баянист, а ворона Кларисса несколько раз прокаркала.
Следующим был мужчина восточной наружности в тюбетейке. Он быстрой походкой просеменил по аллее к нашей скамейке под мелодию «Восток – дело тонкое, Петруха» в исполнении баяниста. Остановившись, он начал быстро что-то лепетать, перемешивая русские слова с родными. Понять его было сложно. В конце концов баянист остановил его властным жестом руки и начал объяснять мне суть дела. Восточный человек живёт с русской женщиной, дочь которой ушла жить к моему однокурснику, к тому самому. Посетитель требует либо вернуть девчонку, либо заплатить калым. Тысяч двести успокоит безутешную мать, которая с горя начала прикладываться к бутылке. Я тут же вспомнила недавний рассказ подруги Галочки. И надо же, опять однокурсник!
Между тем баянист достал из стола другую папку и вступил в диалог с посетителем: «А как ты, любезный, объяснишь тот факт, что склонял дочь своей женщины к сожительству, а когда она отказала, начал бить её плёткой?»
У меня снова побежали мурашки по спине. А посетитель, нисколько не смутившись, произнёс так, что я смогла понять и расслышать: «Ну и что тут такого? Я хотел, чтобы у меня были две послушные жены, младшая и старшая».
У меня пропал дар речи от возмущения, а баянист достал из папки листок, повертел его в руках и заявил: «У тебя, любезный, проблемы с законом. Разрешение на работу просроченное, и ещё кое-чего сейчас зачитаю». Зачитать он не успел, посетитель в тюбетейке исчез, словно в воздухе испарился, точно так же, как ранее Мамулик с Ботаном.
Поднялся ветер. Он зашевелил ветви деревьев, кое-где на землю начали падать жёлтые листья. На небе появились свинцовые тучи.
«Надо торопиться, а то скоро дождь начнётся», - произнёс баянист, кивнув Клариссе. А в моей голове мысли скакали одна за другой, словно лошади на арене цирка.
Следующей была молодая женщина в модном кожаном плаще и в сапогах на высоких каблуках. Она то и дело смотрела на часы и сразу заявила, что очень торопится в спортзал на фитнес. Собственно, она зашла узнать, когда я, наконец, освобожу занимаемое место? Моя начальница, Людмила Валерьевна, давно предлагает его ей. Она согласна, а я всё никак не приму решение, что пора уходить.
Баянист, как и в двух предыдущих случаях, полез в ящик стола за папочкой с тесёмками: «А вот здесь, дорогая барышня, весь ваш послужной список. Вы везде бухгалтером работали, то в свиноводческой фирме, то в банно-прачечном тресте. К отрасли, которой руководит голубушка, вы и отношения-то никакого не имеете. Народ, знаете ли, не поймёт-с».
«Да кто этот народ спрашивать будет? Сейчас как раз в тренде менеджеры широкого профиля, такие, как я. А этой, вашей голубушке, давно пора на покой. Сядет рядом с муженьком своим на диван, будут ноги в тазике греть и музыку 70-х слушать. Как-то так. Доработались, уже и приём на улице проводят. Народ не поймёт? Зато я Людмилу Валерьевну хорошо понимаю». Посетительница снова посмотрела на часы и помчалась бегом, цокая высокими каблуками по аллее, вероятно торопясь на свой фитнес.
Ворона Кларисса молчала. Баянист, посмотрев на записи в бумагах, несколько смущённо сказал: «Голубушка! «Последним посетителем» на сегодня, как и на прошлый личный приём, снова записался Ваш однокурсник, и снова-с отменил свой визит. Простите уж, его, голубушка. Дела-с государственно-личные у него. Роман, говорят-с, пишет, про всех живущих не Земле людях! Не шутка-с! Не успевает-с он выгрузиться из литературных образов». И баянист запел романс «Последнее прости»...
Тучи на небе становились всё темнее. Уже начал накрапывать дождик. «Странный какой-то сегодня приём получился. По личным вопросам называется, а всё обо мне, да обо мне, да ещё об однокурснике», - я повернулась к баянисту, собиравшему бумаги на столе.
Он усмехнулся: «Так это приём по Вашим личным вопросам, голубушка, по Вашим. Ну, да пора заканчивать, дождь расходится, да и поздно уже. Вы, голубушка, домой, как всегда, на такси? Не заработали трудами праведными на авто? Э-хе-хе. А эта в кожаном плаще, бухгалтер-свиновод, на нулевой иномарке уехала».
Снова закаркала ворона Кларисса на ветке дуба. Каркала долго и настойчиво.
«Ё-моё, я же Людмиле Валерьевне забыл позвонить, доложить, как приём прошёл».
Я посмотрела на телефонный аппарат и только теперь обратила внимание, что на нём нет циферблата. Как же он собирается звонить? Баянист убрал со стола последнюю бумажку и поднял телефонную трубку. Я слышала, как в ней очень долго звучали длинные гудки, потом раздался, наконец, так хорошо знакомый мне, грубый голос начальницы.
«Людмила Валерьевна, это я – баянист с бульвара-с. Докладываю: приём по личным вопросам закончили. Погодите, не вешайте трубку. Хочу сказать, что Вы, Людмила Валерьевна – свинья! Почему? Сейчас объясню».
Я закричала и начала вырывать у него из рук трубку. В ответ услышала голос: «Женщина, что с Вами?»
Я открыла глаза. Рядом на скамейке сидела девушка в фиолетовой куртке, у которой я во сне пыталась отобрать телефон. Пришлось извиняться. На соседней скамейке два старичка продолжали играть в шахматы, на следующей - две мамаши с колясками вели неторопливый разговор вполголоса. На ветке дуба молча сидела ворона, по небу плыла стайка белых пушистых облаков. Я посмотрела на часы. Прошло двадцать минут, как я закрыла глаза. Обеденный перерыв подошёл к концу, пора возвращаться на работу. Много дел, а вечером приём по личным вопросам. Я встала со скамейки и медленно пошла в сторону офиса. Мысли в голове словно сгустились в кучевые облака.
В середине аллеи стоял баянист в мятом клетчатом пиджаке и тихо пел песню на стихи Семена Кирсанова:
Жил-был я,
(Стоит ли об этом?)
Шторм бил в мол,
(Молод был и мил)
В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом)
Жил-был я
(Помнится, что жил).
Я подошла поближе. В лицо ударил запах дешёвого мужского одеколона, перемешанный с перегаром и табаком. Я нагнулась и положила в зелёную шляпу пятьсот рублей. Баянист улыбнулся и произнёс чуть слышно: «Спасибо, голубушка».
Сегодня среда, пятое сентября, золотая осень.
Автор: Владимир Ветров
Подписываясь на канал и ставя отметку «Нравится», Вы помогаете авторам.