— О, смотрите, ведьмина внучка приехала, — донеслось до слуха Алёны, только что выгрузившей тяжелую спортивную сумку из видавшего вида жёлтого автобуса. Она бросила недоумевающий взгляд на трёх бабок, сидевших в тени клёна на лавке возле сельсовета. Столкнулась с сердитыми взорами местных пожилых аборигенок, направленными на неё, хрупкую, восемнадцатилетнюю девушку, приехавшую в богом забытое место по просьбе бабушки Алевтины. Бабушка была одинокая, дед помер ещё пять лет назад.
— Это вы про меня? — Алёна решительно сделала шаг в направлении старых сплетниц, и те замолчали, не ожидая, что получат как минимум словесный отпор. Новоприбывшей так и не ответили, и девушка, презрительно фыркнув, взвалила сумку на плечо и отправилась к дому бабушки, который был совсем недалеко от сельсовета, откуда только что отъехал рейсовый автобус.
— И наглая, как и Алевтина. Тьфу, нехристь! — донеслось ей в спину.
Небольшая деревня Торбино, окружённая с трёх сторон лиственными лесами и с четвертой стороны гиблыми болотами, по определению не могла быть большой и многолюдной. В ней и в лучшие времена проживало всего двести человек на единственной улице, растянутой на бывшей лесной вырубке. Лес рубить тут начали ещё после войны, тогда и построили деревню. Потом окрестные леса объявили заповедником и из деревни народ изрядно разбежался, а уж после девяностых и вовсе осталось полсотни жителей. Две трети домов пришли в запустение, и в Торбино остались лишь те, кто уехать не мог или принципиально не хотел. К последним относилась и старая Алевтина, которая приехала сюда медработником в лесхоз, да так и прижилась.
Слухи про старушку ходили разные. Пока она работала в медпункте и лечила местных не только таблетками, но и собственноручно изготовленными травяными настоями, её буквально боготворили. Но когда на пенсии старушка ударилась в чёрную магию, заговоры и порчи, тут её и настигла народная нелюбовь. Между этими состояниями, как известно, один шаг.
С чего случился такой разительный переход? Весь торбинский люд поговаривал, что собирая травы в лесу, Алевтина наткнулась на заброшенный, ещё дореволюционный, скит староверов. Тот, окруженный кольцом мёртвых, почерневших рябин с ядовитым плодами, был притчей во языцех у жителей всего района.
Вот по легенде в ските и поселилось нечто тёмное и злое, которое и приняло бывшую медичку в свои сети, почуяв в ней способности к колдовству. Что стало источником слухов про скит и демона, засевшего в нём, неизвестно. Своими глазами деревенские не видели ни того, ни другого. Однако ходили упорные слухи даже в деревнях, расположенных в десятках километров, а загадочные смерти и болезни ненавистниц Алевтины не давали им утихнуть и наоборот распаляли воображение местных.
Способности Алевтины вызывали страх у жителей, и они обходили ее дом стороной. Дом, вопреки расхожему мнению, стоял прямо посреди деревни, а не на окраине. Раньше это был аккуратный кирпичный домишко, за которым Алевтина тщательно следила. Таким его запомнила Алёна, видевшая его больше десяти лет назад, когда, будучи совсем юной, бывала у бабули летом.
Теперь же дом был другим: мрачным, с грязными разводами на стенах и покосившимися окнами с пыльными стёклами, с позеленевшим и почерневшим шифером на крыше. Дом неприятно удивил Алёну, всю долгую дорогу из областного центра до самого Торбино предававшуюся ласковым воспоминаниям из детства.
Родители Алёны работали в столице, и когда от бабушки пришло письмо с просьбой срочно приехать, девушка взяла выходные и помчалась по первому зову. Ведь бабуля не часто радовала её последние годы общением, а значит сейчас дело действительно срочное. Даже родителям ничего не сказала, да и она стремилась выбраться из-под их опеки и решать взрослые вопросы самой.
С детства Алёна восхищалась бабушкиными рассказами о природной магии, но не понимала, насколько опасен этот дар. А пожилая женщина ей говорила, что один неверный шаг и всё — ты на стороне зла. Родители девушки над этим посмеивались и всерьез не воспринимали, считали, что старушка от возраста головой ослабела и занимается всякой ерундой, ну а слухи местных – лишь пустопорожние сплетни.
Однако Алевтина свои занятия ерундой не считала. Она давно ещё сказала, что заметила в Алёне скрытый потенциальный талант к магии, и что она решила передать ей свои знания, как только та достигнет совершеннолетия. Вот и сейчас совпало, что Алёне пару недель назад стукнуло восемнадцать и бабушка срочно её вызывала.
Зайдя в палисадник, заросший колючками и репейником, Алёна пробралась к крыльцу и настойчиво постучала в некрашеную дверь веранды. Никто не отозвался. Она толкнула и дверь и та, нехотя, со скрипом открылась. Девушка, сняв сумку с гостинцами с плеча, открыла вторую дверь и вошла в дом. Про себя отметила, как и внутри всё поменялось. В воздухе витал запах незнакомых высушенных трав и воска, а на стенах поблескивали старинные амулеты, вместо оставшихся в девичьей памяти развешенных по стенам небольших икон.
— Ба, — тихонько позвала родственницу Алёна, уже пройдя через кухню и с тревогой заглядывая в проём спальни. Там было сумрачно, тканевые плотные шторы на обоих окошках были наглухо задёрнуты. На кровати угадывалась лежащая Алевтина, натянувшая одеяло по самые глаза, несмотря на июльскую жаркую погоду.
— Ты в порядке, ба? — спросила гостья старушку и потянулась включить свет.
— Не надо, от яркого света глаза слезятся. Ты лампу зажги на столе, — послышался слабенький голос из-под одеяла. Когда внучка выполнила указание, Алевтина более твёрдым голосом попросила. — Присядь рядом, стульчик вон возьми в углу.
Девушке вдруг стало отчего-то не по себе, и она не понимала почему. Это же её любимая бабуля, но от её пристального взгляда карих глаз мороз по коже. И этот запах, который здесь повсюду — вовсе не запах старости и запустения, а скорее что-то походившее на смрад от перебродивших ягод. Хотя в самой спальне, да и в кухоньке всё было относительно чисто, и не было ничего подобного.
— Я приболела, и мне недолго осталось, чувствую, — голос Алевтины снова сник и едва слышно шелестел. — Но мне нельзя помирать, не передав тебе свою силу. Больше никто не может принять. Оля, мать твоя, негодная к этому. А ты, кладезь и огонь во плоти.
— Да что ты такое говоришь, баба Аля. Тебе ещё жить и жить. Я гостинцы и таблетки привезла от твоих болячек. Не помогут, так завтра скорую вызовем и в больницу поедем. Тебе ещё правнучков когда-то нянчить, — поспешила утешить старушку Алёна, пропустив мимо ушей фразу про силу и прочее. Сочла за бред больной или хандрящей пожилой женщины. — Сейчас температуру померяем, давление и пульс. Всё отлично будет!
— Не будет! — вдруг резко выкрикнула бабушка, схватила внучку за руку и сжала до боли. Пока оторопевшая Алёна соображала, что к чему, Алевтина забормотала неразборчивое заклинание, которое и пробуждало в девушке тот самый тёмный дар.
Бытует мнение, что дар передается от ведьмы к ведьме, но Алевтина точно знала, что без способностей в человеке ничего не удастся передать. И против его желания тоже. По крайней мере ненадолго. А жест умирающего колдуна это только импульс, толчок, приводящий в действие саму сверхъестественную суть.
— Прими! Согласись, не то они заберут тебя вместе с даром! — вопила старуха, резко сев на кровати и не выпуская руку внучки. Глаза её наполнились чернотой, белков совсем не стало видно, а лицо приобрело синюшный оттенок. В комнате задрожала, задвигалась, посыпалась с полок мелкая утварь, сама собой вспыхнула и погасла электрическая лампочка на потолке, а настольная лампа принялась мерцать как стробоскоп пока не лопнула. Одновременно со звуком посыпавшегося на пол стекла, хватка Алевтины потеряла силу, старушка выпустила руку девушки и рухнула на кровать навзничь. Глаза её приобрели обычный вид и незряче уставились в одну точку на потолке, лицо просветлело до мертвецкой бледноты.
В ту же секунду Алёна почувствовала, как в ней закипает незнакомая сила, ей становится горячо-горячо и сознание сжимается, готовясь раскрыть в себе могучий мистический цветок. Но радость этого ощущения быстро сменилась страхом, когда она поняла, что эта сила не принадлежит только ей одной — она лишь инструмент в руках мрачной судьбы, выбранной для неё Алевтиной.
— Бабуля, я не хочу! Я не буду ведьмой! — в голос заревела Алёна и принялась ощупывать безжизненное тело, прислушиваться, дышит ли Алевтина. Но и без отсутствия пульса и дыхания она знала, что старая ведьма умерла, всучив ей весьма неоднозначный подарок, с которым непонятно что делать. Преисполнившись ужасом от этого знания, она опрометью выскочила на улицу и побежала к соседям за помощью. Позвонить со своего смартфона она не смогла, поскольку после выплеска энергии в комнате Алевтины он категорически отказывался включаться.
Она хорошо помнила седого старичка Никифора, бывшего бухгалтера лесхоза, с ним единственным дружила бабуся до того, как открыла в себе тёмные силы. Он должен обязательно помочь. Больше некому…
Автор: Дмитрий Чепиков
