По пути с работы я застрял в пробке – скучал в машине, не зная, какой меня ждет сюрприз...
В какой-то момент, в очередной раз трогаясь с места и притормаживая перед впереди ползущей машиной, я ощутил характерный удар сзади. Посмотрел в зеркало – так и есть, в мое авто кто-то въехал! Расстроился: давненько не приходилось рихтовать вмятины и царапины, я не лихачу, езжу осторожно...
– Извините. Это из-за гололедицы, – виновато пробормотала женщина, когда я вышел, чтобы понять, насколько серьезны повреждения.
Посмотрел на нее, и все заготовленные слова застряли в горле. Это была Аня.
– Поверить не могу! Андрей, ты?
Она меня тоже узнала и растерялась. Сзади нетерпеливо сигналили, проезжающие мимо водители что-то сердито нам говорили, а мы все стояли и смотрели друг на друга, причем то отводили глаза, то снова смотрели. Вот так неловкая ситуация!..
Я расстроился еще сильнее, чем от перспективы ремонта. Дело в том, что Аня – моя бывшая невеста... Однако чего мне сейчас стесняться? В конце концов, это не я, а она меня бросила.
– Привет, Аня! – поздоровался запоздало. – Давай доедем до площади, а там за аптекой направо, на парковку.
– А протокол о повреждениях? Я же тебе фару разбила...
На языке вертелось: «Ты мне не фару, а жизнь разбила», но я удержался от банальностей. Пожал плечами:
– У меня нет претензий. Просто немного поговорим, ладно?
Она кивнула, и мы сели каждый в свое авто. Однако затор еще не рассосался, и я, следя за дорожной обстановкой, успевал вспоминать былые годы...
...Мы познакомились в институте и как-то сразу поняли, что созданы друг для друга. Во всяком случае, я был в этом уверен. После пар гуляли по городу и не расставались до темноты. Забредали в аллеи, стараясь скрыться от посторонних глаз. Усадив любимую на лавку, я бежал в ближайший магазин за батоном и вареной колбасой, а потом мы кормили друг друга с рук, как каких-то птиц...
С тех пор ничего вкуснее не ел. Потом уединялись в квартирах знакомых, общежитиях и мастерских моих друзей. Я пил эту любовь, как воду из родника, и не мог напиться. Вопрос о женитьбе был так же ясен, как дважды два. Но внезапно родник иссяк.
– Мама с папой не разрешают мне выйти за тебя замуж, – всхлипнув, сказала моя возлюбленная.
– Потому что детдомовский? – уточнил, похолодев. – Только честно!
Она что-то неохотно отвечала, но больше отмалчивалась. Выглядела совсем чужой... А потом я узнал, что родители Ани познакомили ее с сыном своих приятелей, больших начальников, с машиной, квартирой и полным комплектом благ. Вскоре и свадьба состоялась...
Было больно и тошно от ее предательства. «Выходит, моя любовь не такая хорошая, как у человека с достатком?! – думал с обидой. – «Мы не ровня» – старо, как мир! Ну и ладно. Не надо мне никакого счастья. Все о нем говорят, гоняются за ним, как будто это улетевшая из клетки канарейка. А я не буду. Аня и так увидит, что я лучше всех! Пусть не кошельком, не наличием квартиры, машины и дачи, а чем-то другим. Но лучше...» И я стал бросаться из одной крайности в другую. Будто с цепи сорвался. Даже женился на своей сотруднице, хоть и понимал – зря, без любви семья долго не продержится. Вскоре мы со Светланой действительно развелись и вздохнули с облегчением. От общих знакомых я знал, что семейная жизнь Анны тоже не сложилась.
Состоятельный муж почти сразу стал ей изменять. Тогда я старался не думать о бывшей, не слышать, что мне пересказывают общие друзья. А сейчас слушал Аню, затаив дыхание.
– Я терпела несколько лет, – рассказывала она, когда мы уже сидели в кафе. – А потом не выдержала, забрала девочек и ушла.
– Девочек? – вырвалось у меня.
– Да. Я мама двух близняшек.
Она говорила, я слушал, и с какой-то радостной обреченностью понимал: ничего в моем отношении к ней не изменилось. Все равно люблю. И любил даже тогда, когда бросила меня. Теперь-то я набрался опыта и, даже будучи сиротой, представляю, что такое родительский диктат... Аннушка не бросила меня, а уступила, не смогла противостоять отцу и матери.
Словно услышав мои мысли, Аня рассказала, как мать хваталась за сердце, говоря, что дочь ее убивает. Проклинала, отказывала в помощи...
«Она вовсе не предавала меня, – подумал я с колотящимся сердцем. – Просто оказалась слабой. Ну и что? Это я должен был стать сильным, должен был украсть ее, увезти, хоть что-то сделать. А я сразу сдался, отступил...»
– Ой, мне же нужно спешить! – вдруг вскочила со стула Анюта. – Пора забирать девчонок с продленки.
– А потом? Может, встретимся?
– Прости, мне не с кем их оставить, – тихо ответила она, потупившись. – Так что потом ничего не получится...
– Хочу с ними познакомиться! – не задумываясь ни на секунду, заявил я.
Мы торопливо шли к парковке.
– Я очень виновата перед тобой, – сказала Аня, кусая губы. – Прости меня...
– Перестань, ни в чем ты не виновата. Я все понимаю...
– Спасибо, но... – она вздохнула. – Все равно чувствую себя обязанной. Мы ни с кем не знакомимся, но если хочешь – пригласим тебя в гости.
– Только не тяни долго, – ответил и взял ее ладонь в свою, как когда-то. Она не отняла руку, даже когда мы подошли к парковке. Из ее ладони в мою перетекала нежность и... радостные мурашки.
После ее отъезда я еще долго стоял и смотрел вслед. Аннушка снова стала центром моего мира, как будто в калейдоскопе каждая деталь встала на свое место, и менять такое положение вещей мне больше не хотелось...
...Прошел год. Аннушка была еще на работе, а у меня выдался короткий день. Я забрал Сашу и Дашу из школы, привел домой, и мы стали наряжать елку. Девчонкам это занятие очень нравилось. Но потом они ушли в детскую и устроили потасовку. Бросались подушками и визжали. Я тоже начал дурачиться, но вдруг спохватился:
– Все! Стоп! – крикнул, взмахнув руками. – Маме такой беспорядок не понравится. Кладите все на диван.
Оранжевые подушки никак не укладывались, норовили еще полетать, словно какие-то фламинго. Пришлось мне лечь на них сверху.
– Пап, а как ты с мамочкой познакомился? – спросила вдруг Даша, тоже укладываясь поперек дивана.
– Ага, расскажи! – подхватила Саша.
– Мы с вашей мамой знакомились два раза, – ответил я и начал рассказывать. Девочки слушали внимательно, а потом Дашуня выдала: «Значит, разбитая фара была к счастью?!»
– Получается, да, – улыбнулся я. – Так что спасибо гололедице!
– Точно, пап! – хором заявили девчонки. – Вы у нас такие классные!
Эти «пап» и «вы» согрели меня таким теплом, что я понял: больше ничего в жизни не надо. И теперь приложу все усилия, чтобы с таким трудом обретенное «МЫ» больше никогда не распадалось на отдельные местоимения.