глава 17
Я вошла в больничную палату и остановилась, чувствуя, как колючий запах лекарств обжигает ноздри. Наташа лежала на кровати, ослабшая и бледная, как тень самой себя. Она повернула голову, увидела меня и слабо улыбнулась. Эта улыбка — как последнее усилие, которое она могла себе позволить.
— Привет. — едва слышно произнесла она.
— Привет. — ответила я, чувствуя, как ком подступает к горлу. Весь этот разговор мне казался нереальным, словно я была здесь, но не здесь, словно мы с Наташей были ещё те, прежние, до всего этого.
Я присела на стул рядом с её кроватью, и между нами повисло тягостное молчание. Казалось, что все слова иссякли, что ничего не осталось сказать после того, как жизнь бросила нас в разные стороны.
— Анька... — начала Наташа, её голос дрожал. — Мне так стыдно за всё. Я была ужасной сестрой. Я предала тебя. Прости меня, если сможешь. Я опустила взгляд, не зная, как ответить. Все эти годы злости, обиды и недосказанности внезапно потеряли всякий смысл.
— Я давно тебя простила, Наташ. Просто не могла признаться в этом даже самой себе. - Я взяла её за руку, чувствуя, как холодна её кожа. — И ты прости меня за всё. За то, что не поддержала, когда нужно было. Я тоже ошибалась.
Слёзы покатились по её щекам, и она отвела взгляд, словно не хотела, чтобы я видела её слабость.
— У меня больше нет сил бороться, Аня. — прошептала она, вытирая слёзы рукой. — Я пыталась, но это сильнее меня. Всё вышло из-под контроля, а я... я устала.
— Наташа, прошу тебя, не сдавайся. — умоляла я, чувствуя, как внутри меня всё сжимается от боли. — Мы вместе справимся, я тебе помогу. Просто держись, не отпускай!
— Не надо, Ань. — Наташа печально улыбнулась и покачала головой. — У меня нет шансов. Я больше не могу жить так, как жила. Я потеряла себя в этой борьбе. Но ты... Ты ещё можешь всё изменить. Пожалуйста, не повторяй моих ошибок. Не зацикливайся на прошлом, не живи обидами. Тебе нужно жить для себя, а не для прошлого. У тебя такая прекрасная дочка... Это меня Бог наказал за все ми грехи...
Я сжала её руку, словно пытаясь передать ей всю свою силу и веру. Но Наташа уже не верила. В её глазах я увидела пустоту, ту, которую невозможно заполнить никакими словами и обещаниями.
— Ты должна быть счастливой. — тихо продолжила она, её голос стал почти шёпотом.
— Просто отпусти всё это и иди дальше. Пожалуйста, не трать свою жизнь на обиды и сожаления, как это сделала я.
— Я не могу потерять тебя. — прошептала я, слёзы потекли по моим щекам. — Я не хочу, чтобы ты уходила...Ты еще так молода, целая жизнь впереди.
Наташа только тихо кивнула, и я почувствовала, как в груди растёт отчаяние. Она уже сделала свой выбор, и я ничего не могла с этим поделать. Мы обе сидели, окружённые нашим общим прошлым, пытаясь найти силы, чтобы отпустить друг друга и себя.
Наташа сжала мою руку крепче, её пальцы дрожали, а глаза блестели от слёз. Она выглядела такой хрупкой, словно любое слово могло её разбить. Взгляд её затуманился, и казалось, что в этот момент она была где-то далеко, где её уже не достать.
— Аня, — голос Наташи стал ещё тише, едва слышен, почти как шёпот. — пообещай мне одну вещь… Я хочу, чтобы ты нашла своё счастье. Чтобы ты наконец-то жила для себя. Перестала спасать всех вокруг. Позаботься о себе. Я с трудом сдерживала слёзы, чувствуя, как внутри всё разрывается на куски. Словно кто-то разом выбил землю у меня из-под ног.
— И ещё… позаботься о маме, хорошо? — продолжила Наташа, её голос дрогнул. — Она сильная, но ей будет очень тяжело, когда меня не станет. Ты одна осталась у неё, ты её опора.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Горькая правда её слов проникала в сердце, обжигая своим холодом.
— Я… мне очень холодно, Ань…
Наташа едва шевелила губами, а её взгляд стал тусклым, как гаснущая свеча.
— Сил больше нет. Я не выдержу операцию… не хочу больше мучиться. Я отказалась от неё.
— Нет, Наташа. — умоляла я, слёзы текли по щекам. — Пожалуйста, не говори так. Ты справишься, ты должна бороться, слышишь?
Но Наташа уже не слушала. Она смотрела куда-то вдаль, её глаза закрывались, словно она уже готовилась уйти туда, где её больше ничто не будет тревожить. Её слабая улыбка была полна горького примирения и прощения.
— Ты сильная, Аня… сильнее, чем думаешь. Я горжусь тобой. Просто пообещай мне, что ты будешь счастлива, даже если меня не станет. Не живи прошлым…
Я обняла её, чувствуя, как она слабеет у меня на руках, и тихо прошептала:
— Я обещаю, Наташа. Обещаю. Мы сидели так, молча, держась за руки, пока все вокруг погружалось в тишину, а её дыхание становилось всё тише и реже. Я знала, что этот момент останется со мной навсегда, как прощание, которое невозможно принять до конца.
-Пожалуйста, покиньте палату. - сказал врач, который только что зашел.
Я медленно отпустила руку сестры и вышла. Мне было нечем дышать. Все было как в тумане, слёзы застилали глаза, и мир вокруг казался мутным и бесконечно далёким. Всё, что я могла сделать — это разрыдаться, как маленькая девочка, потерявшая всё самое дорогое.
Внезапно я почувствовала, как чьи-то сильные руки обхватили меня, согревая своим теплом. Это был Гена. Он обнял меня так крепко, что казалось, вот-вот раздавит, но я нуждалась в этом — в этих объятиях, в этом молчаливом понимании. Я прижалась к нему и дала волю всем тем слезам, которые копились внутри слишком долго.
— Тсс, Ань, я здесь. — тихо сказал он, гладя меня по голове. — Я здесь.
Я не сразу поняла, что это он. Так непривычно было видеть Гену таким мягким и заботливым, словно передо мной был совсем другой человек. Он ничего не говорил, просто стоял рядом и держал меня, давая мне выплеснуть всю ту боль, которую я копила в себе.
Я подняла глаза и увидела мать. Она стояла в конце коридора, бледная и осунувшаяся, как тень. Медленно, словно на последнем издыхании, она сползала по стене, пытаясь удержаться, но её силы были на исходе. Казалось, что жизнь уходит из нас всех разом, оставляя только пустоту и бесконечную боль. Я хотела подойти к ней, поддержать, обнять, но ноги не слушались. Мы все потеряли что-то важное в этот момент — больше, чем просто сестру и дочь. Мы теряли часть себя, ту, что уже никогда не вернуть.
Через некоторое время дверь палаты медленно открылась, и врач вышел в коридор. Его лицо потемнело от горя, как будто вся тяжесть этого момента легла и на его плечи. Он остановился перед нами, глядя то на меня, то на маму, и тяжело вздохнул. Я не могла выдержать этого взгляда — он был полон немой скорби и той неизбежной правды, которую я до последнего отказывалась принять.
— Мне очень жаль... — начал он, но я уже знала, что он скажет дальше. — Соболезную вам, мы сделали все, что могли. Его слова звучали, как приговор, и время будто замерло.
Я услышала, как мама тихо вскрикнула, потом рыдания захлестнули её с новой силой. Она держалась за стену, словно это было единственное, что удерживало её от падения в пропасть отчаяния. Я же стояла, будто окаменевшая, не в силах пошевелиться.
Каждое слово доктора эхом отдавалось в голове, разбивая последние остатки надежды. Гена сжал мою руку, но это прикосновение казалось далёким и чужим. В этот момент всё вокруг стало бессмысленным — слова, звуки, люди. Сердце разрывалось на части, и всё, что я могла — это стоять, застыв в немом крике боли, который не находил выхода.
Моя сестра, моя Наташа, ушла. А вместе с ней ушла часть меня, часть нашей семьи. Я не знала, как жить дальше, как двигаться вперёд, когда всё, что было важно, исчезло в одно мгновение.
Продолжение следует.
Начало тут: