- Танюша, надо же с чего-то начинать, вы подумайте…, решайте что-то, – под лежачий камень вода не течет…
В это время послышался шорох и громкий шепот отца, он, видно, испугался – куда я пропал.
- Может, пойти, «навтыкать» ему слегка? - предложил я, вставая.
- Зачем? Даже если бросит пить, драться - я его давно не люблю. А за совет – спасибо, я уж и сама об этом думала…
- Да вы берите, огурчики, берите, - засмеялась вдруг она, - я специально в этом году больше сделала, меня тетя Нина просила, когда уезжала…
Секунду я обескуражено молчал, а потом, рассмеявшись, полез в бочку с огурцами…
...За столом мы долго сидели, балагурили, вспоминая смешные истории из нашего с Настеной детства, я рассказывал о заморском плаванье, но разговор с соседкой не выходил из головы.
…Как часто мы мечтаем о чем-то страстно, уверенно думая, что если мечта осуществится – это значит, что мы будем счастливы и удовлетворены. Возможно, на какой-то срок, гордыню потешить, как отец сказал, а потом… жизнь всё расставляет по своим местам. Не избежал этой участи и я. Мечтал о плаванье в дальние страны – добился. Да, много повидал, да – интересно, но обратная-то сторона медали такова: жизнь в казарменных условиях, ограниченность пространства, дальние отлучки от берега – всё это давалось мне с большим трудом, и сейчас, в тридцать лет, я твердо решил с этим ремеслом покончить и осесть на суше.
…Ещё была у меня мечта – иметь самую роскошную что ни на есть женщину, с ногами от ушей, роскошным бюстом и длинными белыми волосами. Такую, чтобы все мужики завидовали! Добился. Нашел. Иду с ней – мужики слюной давятся, бабы от зависти губы в ниточку вытягивают, а я – от гордости за завоеванный трофей едва не лопаюсь от самодовольства.
И что? Оказалось, что её мечта и моя мечта – две разные вещи. Она мечтала всё это (красоту) дорого продать какому-нибудь олигарху, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Вот и выбрала меня (а не я её, как мне думалось), как перевалочный пункт. Ей нужен был постоянный праздник, где она бы была – главной героиней. Я приезжал с деньгами, и на десять – пятнадцать дней мог ей этот праздник устроить. Однако – скоро понял, что сия дорогая игрушка для меня, как, в принципе и все игрушки – надоела. Перестала восхищать её красота, а особенно – её бесконечные разговоры о собственной привлекательности. Меня уже просто тошнило от ее позерства и самолюбования. Кроме того, без меня она явно не скучала. «Сердобольные старушки» у подъезда регулярно сообщали мне о том, кто к ней приходил за моё долгое отсутствие и в каком количестве. Закончилось тем, что она ушла, так и не затронув в моей душе ни единой струнки.
Были и еще подобные попытки, и одновременно с решением осесть на берег, я понял, что мечта относительно женщин была изначально неверна. Вот так.… Получилось, что к тридцати годам я и стержень внутренний не нашёл, и любить не научился…
…Проснулся я поздно, отца дома не было, но во дворе и в доме был наведен идеальный порядок – и когда это он успел! Я усмехнулся про себя: держит марку – молодец!
Утреннее солнышко припекало, обещая чудесный летний день. Потянувшись, я уселся на крылечке, блаженно закрыв глаза: дома!
- Здравствуйте! Дядя Гена просил передать, что будет через несколько часов – он на рыбалке.
Я поднял глаза и увидел возвышающуюся над забором девушку.
- Таня? – узнал я её по голосу. Девушка кивнула и улыбнулась. При дневном свете она мне понравилась гораздо больше. Таня была хороша простой, можно сказать «банной», красотой: широко распахнутые в обрамлении пушистых ресниц голубые глаза; круглое, с румянцем на щеках лицо; чуть вздернутый небольшой носик, дуги темных бровей и пухлый румяный ротик. И, конечно же, волосы! Они были светло русые, немного вились и по всему овалу лица выбивались мягкими спиралями из убранного к затылку пучка. Кровь с молоком, а не женщина!
- Таня! А вы меня не пригласите на утренний чай? А то с непривычки хозяйничать в родных пенатах что-то лень, - вдохновенно соврал я: на столе стоял полноценный завтрак, прикрытый полотенцем – отец оставил.
- Пойдемте, - смутилась немного Таня и пошла к дому.
…Уже через полчаса мне казалось, что я знаю её всю жизнь. Всё, что она говорила, было мне интересно, её шутки были смешными и для меня тоже, а от улыбки её полных розовых губ меня уже начинало познабливать…
… Вечером приехала мама, да не одна, а с племянниками, сестренкой и зятем – они впечатлились моим приездом и взяли небольшой отпуск.
Мы обнимались, целовались, и радовались, словно дети. Когда я обнимал любимую сестренку, она заговорщицки меня ущипнула, указав глазами на родителей. Они вели себя, будто на смотринах: движения их были скованы, взгляды смущенные и как-то по-детски наивно-незащищенные.
- Всё будет хорошо! – прошептал я на ухо сестренке и принялся «тискать» племяшей.
Наскоро организованное застолье затянулось до глубокой ночи, детей еле «упихали» спать, а самим расходиться вовсе не хотелось. Отец, осмелевший после нескольких рюмок, крепко обнимал мать и постоянно чмокал её, то в плечо, то в щечку. Я смотрел на них с удовольствием, и мне вдруг страстно захотелось семью, детей. Захотелось вот так сидеть рядом с женщиной, которую люблю и целовать её, то в плечо, то в щечку…
Какая-то цепочка в голове замкнулась и я, встав, и сказав, что иду спать, почему-то полез вниз, в подполье.
… Таня была там. Она лежала на ящике, свернувшись клубочком – видимо, задремала. Голосов наверху не было слышно – видно её законный скотомуж уже спал в пьяном угаре.
Я присел и потерся о её ладошки. Она открыла глаза… и улыбнулась.
- Знала, что ты придешь, - прошептала она.
- А я – нет. До последней минуты.… И всё-то вы, женщины, знаете про нас…
…К концу отпуска я сказал Танюше: пора нам вылезать из подполья…
Вечером того же дня я привел Таню в дом и сказал:
- Мама! Папа! Искал далеко, а нашел близко. Таня – моя жена. Я её увожу с собой. Вы не против?
- Родители ошарашено молчали. Их молчание прервала сестра:
- А почему только у родителей спрашиваешь? А у сестры старшей? Она встала, подошла к Танюшке, обняла её и сказала:
- В настоящий момент я за брата спокойна! Мам, пап, вот теперь можно ждать продолжения рода!!
Автор Ирина Сычева.