Семидесятилетняя уборщица Мария Ивановна вошла в кабинет директора театра во всеоружии - с ведром в одной руке, и со шваброй - в другой.
- Вызывали, Герман Викторович? – деловито спросила она, и при этом хозяйским взором оглядывая помещение. - Я, вроде, вчера у вас всё здесь прибрала. Или вы, всё-таки, нашли где-то непорядок.
Директор, увидев уборщицу, почему-то, заволновался.
- Пришла, Мариванна? Очень хорошо... Дверь запри-ка пока на ключ. У меня к тебе секретный разговор.
- Разговор? - Уборщица растерянно посмотрела на ведро в своей руке. - А убираться когда?
- Поставь, говорю, ведро, и запри дверь, - нервно повторил директор.
Выглядел он сегодня очень странно. Хотя, конечно, Марии Ивановне было понятно, почему у него был такой вид. Вчера вечером в этом кабинете состоялся очень шумный банкет по случаю очередной премьеры, и затянулся он до двух часов ночи. Но прежде такие попойки Герман Викторович переживал очень легко.
Уборщица заперла дверь на ключ, и с вопросом посмотрела на него.
- Ну, говорите, чего хотели?
- Значит, так... - Директор расстегнул две верхних пуговицы на своей рубахе, и тяжело вздохнул. - Я тебя, Мариванна, знаю уже почти сто лет... Мы даже живём с тобой в одном доме, и в одном подъезде... Поэтому я тебе доверяю, почти как себе... И не увольняю тебя из театра поэтому, но... Скажи мне честно, ты вчера, когда прибиралась здесь после банкета, ничего такого в этом кабинете не заметила?
- А что вас конкретно интересует? - насторожилась уборщица.
- Я спрашиваю, ты ничего не находила тут такого, что могло тебя сильно заинтересовать?
- Прeзeрвaтивы, что ли? Или женские трусики?
- Чего? - Директор начал бледнеть. - Какие ещё прeзeрвaтивы? Ты о чем говоришь, Мариванна?
- Я говорю, что этого всего тут не было. Бутылок пустых я выгребла, конечно, тьму, и посуды одноразовой - целое море. И окурков. А вот слишком подозрительного – ничего не заметила.
- Да я тебя совсем не про это спрашиваю! - нервно выдохнул директор. - Не про это!
- А про что? Вы говорите конкретнее, Герман Викторович. Чего вы стесняетесь? Не бойтесь, я вашей супруге никогда ничего про вас не докладывала, и в этот раз промолчу. Я же знаю, какие у неё к вашей работе отношения. Ваша жена не понимает, что директор театра, это такая должность, которая очень вредная и опасная. Хоть мы с ней и в приятельских отношениях, но я про вас – ни-гу-гу. Я вас только ей хвалю. Ну, чего вы тут потеряли? Может, я при уборке куда-то и засунула случайно?
- Ладно, я спрошу прямо, - сжав зубы, кивнул директор. - Ты вчера мой рабочий стол не открывала?
- А зачем?
- А затем, что у меня деньги из него пропали!
- Да вы что, Герман Викторович?.. - Уборщица испуганно замерла, потом медленно перекрестилась. - Вот вам крест, я к вам в стол не залазила, и ничего оттуда не брала. И потом, у вас же тут есть камеры наблюдения. Вы же их всегда, уходя домой, включаете. Посмотрите запись, там должно быть видно, что я делала, и чего отсюда выносила.
- Да в том то и дело, Мариванна, что я вчера забыл эти камеры включить, - простонал директор. - Я вчера так набанкетился, что, вообще, про всё забыл. Это меня глава района споил. Всё подливал и подливал. А сегодня я совсем ничего не помню. Утром проснулся, и как будто кто-то из башки стер всё, что вчера было после полуночи. Полная пустота. А сюда пришёл, вспомнил про деньги, полез в стол, а там... Денег нет...
- И много было денег?
- Много, - мрачно кивнул директор. - Очень много... Целая пачка... Толстая...
- Да... - протянула понимающе уборщица. - Кодироваться вам пора, Герман Викторович. Ой, пора…
- Ну, хватит, и ты тоже туда же, - опять недовольно простонал директор. - Сам знаю, что пора, но страшно. Слушай, а ты ведь, вчера, наверное, возле вахтерши сидела, когда артисты расходились? Ждала, когда можно будет начать убираться. Так ведь.
- Ну, да, как обычно. Вы же меня как только попросили задержаться, так я с той поры у вахтёров чай и пила.
- А когда люди расходились, ты ничего такого подозрительного не заметила?
- Чего подозрительного?
- Может, кто-то из наших артистов или гостей сильно торопился, нервничал, вёл себя как-то неестественно?
- Да куда там. Мы кое-как этих артистов из театра спровадили. Они всё норовили обратно к вам в кабинет вернуться, за посошком. Только когда вы им объявили, что выпито всё до капли, они успокоились. А пачка денег-то толстая была?
- Я же говорю, очень толстая.
- Ну, значит, женщин можно исключить. Они все в мини-юбках, и потому засунуть им деньги было некуда. Да и артисты ваши тоже были все в узких одеждах. Вот если только глава района... Он был один в широком пиджаке.
- Ну, хватит... - недовольно сморщился директор. - Больно ему надо... У него своих денег куры не клюют.
- А эти деньги, которые пропали, они, что, на зарплату были людям, или ваша заначка? - опять поинтересовалась уборщица.
- В том-то и дело, что заначка... Если бы на зарплату - я бы тут такой кипеш устроил. Здесь бы давно полиция была. Неужели, пропали мои денежки?..
- Погодите, Герман Викторович, а ведь и вы тоже в пиджаке были, - вспомнила вдруг уборщица. - И карман у вас один был, вот этот вот, - уборщица постучала себя по левой груди, - очень оттопыренный. Может, вы сами эти деньги домой и увезли?
- Ты чего, Мариванна, с ума сошла? - удивлённо уставился на неё директор. - Зачем я их домой повезу? Я их собирался в сейф положить, а тут гости в кабинет попёрли. Ну, я, до лучших времён и сунул их быстро в стол. И всё...
- А, всё-таки, вдруг вы домой их увезли? Автоматически?
- Да нет же, говорю! У меня дома заначки хранить невозможно. У меня супруга, сама знаешь, какая.
- А может вы эти деньги ей захотели подарить?
- Зачем?
- В честь удачной премьеры.
- Мариванна, хватит глупости выдумывать. Я жене и так всю зарплату до копеечки отдаю. А заначка - это совсем другое. Это святое. Потому что она - из других доходов. Я её никогда жене не покажу.
- А вдруг вы вчера чего-то перепутали? Может, в голове вашей странная мысль стрельнула, и всё. Вы же сами говорите, что ничего не помните. И забыли камеры включить. Может, вы стареть начали? И о супруге стати думать по-другому. Потому что, остепенились. Взяли, и подарили ей свою заначку...
- Кто? Я? - Директор вдруг задумался. - А действительно, Мариванна, жена сегодня была какая-то не такая... Я хоть вчера и надрался, а она с утра - ласковая... Улыбается... Слушай, и как мне её про это спросить? Это же смешно, если я спрошу: "Послушай, Люся, я вчера тебе деньги, случайно, не дарил?"
- Ну, за это не переживайте. - Уборщица скорей достала из кармана мобильный телефон, набрала номер жены директора, и ласковым голосом заговорила.
- Людмила Петровна? Доброе утро, Людмила Петровна. Это, я, Мариванна. Узнали? Я вам чего звоню-то. Вы мне случайно двадцать тысяч рублей до зарплаты в долг не дадите?.. Нет, мне надо наличными… Да мне тут подруга платьишко одно хочет продать, дорогое, а денег у меня, вроде бы, не хватает. Сейчас приду домой, посчитаю... Если что, вы мне поможете? Ах, поможете... Вы, что ли, разбогатели?.. Да вы что?! Муж вчера подарил в честь премьеры? Ого! Вот это деньжищи! Остепенился, говорите? Я же вам говорила, что он вас любит! Ну, ладно, я тогда к вам, если что, забегу... Ага... Ага... До свидания...
Когда Мария Ивановна клала свой телефон обратно в карман, директор в отчаянии обнимал руками свою голову. Потом он с тоской в глазах посмотрел на уборщицу, и пробормотал:
- Спасибо вам, конечно, Мариванна... Опять вы меня выручили… Но, неужели я, и правда, старею?.. Головой слабею... Как вы говорите? Остепенился?.. Ну, нет... А может, мне, и правда, закодироваться?.. А?..