Я думаю, что люди в мире делятся на две категории. Одни любят читать книжки, а другие – ничего не смыслят в удовольствиях. То, что чтение книг – это кайф, а библиофильство сродни наркомании, мне было понятно с детства. Прекрасно помню свою первую книжку. Как часто бывает с «наркотиками», первую «дозу» ребёнку предложили взрослые. Мне было шесть лет, и ещё до школы я под руководством мамы выучил алфавит, начал читать по слогам слова, а для закрепления новых навыков она дала мне «Сказку о Мальчише-Кибальчише» Аркадия Гайдара. Детское издание, тоненькая книжечка с картинками. Прочитав для меня первую страницу вслух, мама предложила мне продолжить самому. Помню ощущения от своего нового опыта.
Это было трудно и непривычно: складывать буквы в слова, а потом слова в предложения, произнося их вслух и пытаясь не только осознавать их смысл, но и следить за этим смыслом по ходу чтения. Тем не менее, книжечку я осилил. И, как часто бывает с первой дозой, удовольствия никакого не получил, кроме облегчения после выполнения трудной задачи. Наверное, с тех самых пор мне не нравится идеологически перегруженная, пропагандистская литература, даже талантливая. Но начало было положено. Потренировавшись самостоятельно на таких же тоненьких книжках со сказками, я перешел на более солидные детские издания. Многостраничные и в твердой обложке. Беглость чтения и механизм восприятия заработали. И тут меня торкнуло! Моими первыми книжными «драг-дилерами» стали Николай Носов и Александр Волков. А первыми книгами, над страницами которых я словил настоящий кайф, были «Приключения Незнайки и его друзей» и «Волшебник Изумрудного города». Я стал вхож в чудесные миры. Появилась возможность летать с коротышками на воздушном шаре и шагать рядом с Элли и Тотошкой по дороге из жёлтого кирпича. И всё! Я стал книгочеем и библиофилом на всю жизнь. Ещё бы, ведь это наркотик очень мощный, с него не соскочить.
Влияние книги на человека стоит особняком в мире эстетических удовольствий. Вы задумывались над тем, что литература, в отличие от других видов искусств, действует на мозг напрямую, через абстрактные знаки-буквы, минуя посредников в виде картинок и звуков, которые воспринимают наши органы чувств в музыке, живописи, кино. Картинки и звуки могут воспринимать и животные, а вторая сигнальная система доступна лишь человеку. И она при чтении работает по полной программе. При этом сразу задействованы все области мозга. Воображение, эмоции, абстрактное мышление, аналитические способности, - всё приходит в движение. Наш мозг колбасит глобально и углублённо. В сознании в результате чтения рождаются и бурлят образы и переживания, создаются новые дивные миры, в которые мы погружаемся. Чтение – самый креативный вариант восприятия искусства. При чтении мы всегда соавторы писателя, поскольку вслед за ним продолжаем творить вселенную книги в своей голове.
В пионерском возрасте я уже читал непрерывно. У вас было такое? Когда читаешь взахлёб, не отрываясь, уходя в книгу с головой на час, два, пять. Помню, я даже любил приходить из школы попозже, после 13-00, когда обеденный перерыв у родителей заканчивался (город маленький, всё рядом, и они нередко обедали дома). В этом случае я был один в квартире, никто не наливал мне на кухне скучный суп, и не расспрашивал, как дела в школе. Я сразу сооружал из продуктов, найденных в холодильнике, бутерброд (большой, чтоб не отвлекаться потом) и усаживался с книжкой и тарелкой в любимое кресло. И ещё торшер рядом. Или настенная лампа. Как на известной картине Валерия Хабарова «Портрет Милы». Я в таком кресле провёл полдетства, и ничуть об этом не жалею. Это был портал в иные миры. Он включался вместе с лампой, и сразу же шло глубокое погружение.
Для работы портала требовалось топливо. Я пребывал в поиске постоянно. Был записан в несколько библиотек: школьную, городскую, районную. По выходным совершал их обход. У меня это называлось: идти на охоту. Среди высоких стеллажей и полок с книгами я выискивал добычу. По неопытности я не знал ещё, какая книга окажется хорошей. Но если она привлекала с первых страниц, то, как хищник, вгрызался в неё.
Надо учесть, в СССР был книжный дефицит. У нас была реально самая читающая страна в мире. Книг вокруг были горы, но половина из них представляла собой откровенную макулатуру: партийный, идеологический, конформистский, по разнарядке издававшийся и никем не читаемый шлак. Цензура работала, огромное количество авторов и произведений было запрещено. А то разрешенное, что пользовалось повышенным читательским спросом (детские бестселлеры, детективы, фантастика) найти было чрезвычайно сложно. На полках книжных магазинов такие книги не появлялись, сразу уходили налево. В библиотеках встречались редко. Меня выручало то, что доставать дефицитные книги и, уж если не читать, то ставить их дома на полку на видном месте было модно и престижно. У моих родителей был книжный шкаф, и друзей родителей – тоже. Насытившись библиотечной детской литературой, я переключился на взрослые домашние книжные собрания.
Помните подписные издания? Собрания сочинений в обычных книжных магазинах купить было практически невозможно, их выписывали и получали на почте. Как, например, знаменитую библиотеку журнала «Огонёк». С пионерского возраста я залпом начал проглатывать уже не просто тома, а многотомники. Приключенческую литературу преимущественно. Собрания сочинений Александра Грина, Фенимора Купера, Артура Конана Дойла, Роберта Льюиса Стивенсона, Джека Лондона. Объем книг уже не пугал. Чем толще, тем слаще! Лет в 14, после трилогии Александра Дюма о мушкетёрах, я мог читать даже тысячестраничные тексты.
Взрослея, каждый юный библиофил постепенно начинает понимать, что кайф от чтения может быть разным. Иногда это удовольствие следить за фабулой, за хитросплетением сюжета (как у Дюма или Агаты Кристи). Порой это восхитительное открытие в книге чего-то нового, выраженного в ней нетривиального взгляд на мир (как в фантастике Лема или Стругацких). И, наконец, появление способности наслаждаться тем, насколько вкусно, стильно, мастерски книга написана (как у замечательных детских писателей, Туве Янссон или Юрия Коваля, например). С этого момента в жизни подростка появляются любимые писатели, у которых всё вышеназванное сочетается и взаимно усиливается.
Например, Достоевский. В школе, когда его проходили по программе, я был среди немногих в классе, прочитавших «Преступление и наказание». Потому что уже был опытный «наркоман» и врубался. Мне было невероятно смешно слушать дежурную речь учительницы литературы, которая на уроке произносила скучные слова из учебника о Родионе Раскольникове и Сонечке Мармеладовой. Хотелось крикнуть: вы что? Это же триллер! Главные герои – киллер и проститутка, в книге происходят страшные, захватывающие, криминальные события; фантасмагоричные персонажи действуют и ведут диалоги в духе Тарантино (это я уже из сегодняшнего дня добавляю). Разве можно об этом рассказывать скучно? Достоевский же номер один в литературе по смелости и отвязности, однозначно. Потом в жизни появляется Чехов. Который абсолютно не смешной, а жуткий. Не благостный, а нервный, депрессивный и циничный. Легко проникающий в подростковую душу. Затем, конечно, Булгаков. Его «Мастера и Маргариту» мне весной школьного выпускного года дают по знакомству на полтора дня. И за сутки роман проглатывается. Это литературный «героин»! Под кайфом мы летели вместе с Маргаритой над весенней Москвой. Восторг длился день и ночь. Эта книга – самая «тинейджерская» в русской литературе. Поэтому и самая культовая.
Потом студенческие годы и новая волна библиофильства. Отмена цензуры и книжный бум второй половины восьмидесятых. Стало можно читать всё и высказывать своё мнение обо всём, и за это уже не сажают (невероятно, правда?). В юношестве осознаешь, что можно получать удовольствие не только от беллетристики, но и от публицистических, религиозных, философских, научных изданий. От любых книг, расширяющих сознание. На старших курсах я подрабатывал сторожем и дворником, получал две зарплаты, плюс стипендия. Денег хватало, и одну зарплату я тратил на книги. Теперь в выходные я обходил не библиотеки, а книжные магазины и стихийные рынки. Ау, самарцы, помните Поляну Фрунзе и гектар пригородного леса, усеянный в Перестройку книжными развалами? Розанов, Бердяев, Бахтин, Набоков, Бродский, Довлатов, Венедикт Ерофеев. Почти всё купленное тогда прочитано и аккуратно стоит дома на полках. И без срока давности хранится в голове. 1980-е – самое литературное время в истории нашей страны. В последующие десятилетия книжный бум стихает, сменяясь видео-кассетным, CD-дисковым, а затем компьютерным.
Будем честны, с годами библиофильство, как и меломания, немного тускнеют. Мы уже постоянно не глотаем книги томами и не слушаем музыку альбомами. Интернет-среда заела. Сериалы заменили нам собрания сочинений. Информационная доступность умерила страсть. Сейчас, когда легко можно отыскать в сети любую книгу, мы не так часто уже ведём эти поиски. Но ведь ищем же иногда! И снова, как в детстве, усаживаемся в любимое кресло и включаем лампу. И портал работает! Само осознание того, что магия книг по-прежнему на нас действует, придаёт силы и помогает жить.
«Feed your head!» – «Питай свою голову!», – пела Грейс Слик в своём знаменитом психоделическом рок-гимне 1960-х, навеянном замечательными книгами Льюиса Кэролла об Алисе. Думаю, это главный девиз любого книголюба. Остановиться невозможно. Мы должны питать свою голову. И получать от этого истинное наслаждение. Книги и мы – это уже единое целое. Портал открыт. И он спасает от дикости окружающего мира. И дарит надежду, что мир не обречён.
Верю в единомышленников, надеюсь на отклик, люблю то, о чём пишу.