- Ты на каком километре?
Устало беру микрофон, отвечаю.
- Разворачивайся, вооруженное ограбление на дороге, твой район. Остановил некий типпольскую фуру. На костылях, разжалобил видно водилу видухой своей, а после распахнул телогрейку и сунул сердобольному в раскрытую дверцу ствол ППШ. Пальнул для острастки, крышу в машине навылет прошил, до смерти перепугал мужика, деньги забрал. Лицо без примет, маской прикрыто. Уже вызвали опергруппу, пока доберутся, а ты совсем рядом. Не ввязываяся, заметишь, на связи держи. Удачи.
Притормаживаю УАЗ-ик, еду обратно и думаю: »ППШ – антиквар. Ограбление с автоматом Великой Отечественной. Шикарная новость. Для этого его мастерили в свое время ночами не спавши многострадальные папы и мамы? А тип этот - ищи теперь ветра в поле.»
Сворачиваю с автострады на проселочную, тут рядом деревня, может что-то удасться заметить. Как пить дать, кто-то из местных. Всю эту ночь я дежурил, глаз не сомкнул. Поздняя осень, пасмурный день, не дождливый. Опускаю боковое стекло, свежий ветер бодрит и приходят разные всякие мысли, о том, что кто-то ворует ни свет ни заря, кто-то должен присечь, кто-то спит безмятежно. Дышу глубоко и растворяюсь в аромате увядшей травы, мхов, палых листьев, хвои, грибов, зеваю устало.
По левую сторону, впереди, силуэт. В деревню? Ранним утром,откуда?
Услышав мой хрюкающий, добитый движок с прогоревшим глушителем , силуэт оглянулся. Жму на педаль газа. Человек шагает в сторону от дороги и бегом бросается к лесу. И больше ни запахов осени, ни размышлений. Чтобы скрыться в лесу – считанные минуты. Включаю вторую и делаю шумный рывок. Дальше мне не проехать. Оствляю машину. Не до рации, пистолет в руке, мчусь следом к опушке. С бегом – у меня все в порядке, лес может оказаться густым – возникнет проблема. Оружие в руках не заметно, видимо, где-то запрятал. Смелею. Да он ли вообще? - Стой! – ору во все горло. – Стреляю!
Силуэт застыл на мгновенье, развернулся, тускло сверкнул автомат с круглым диском и прогремел одиночный выстрел уже у самого леса. Падаю. Целюсь. Далековато для пистолета. Стрельба по ногам бегущего – стрельба на авось. В спину? Не промахнусь. Но я не хочу убивать. Да и не в меня он стрелял, ясно виден был задранный ствол. Хотел припугнуть, чтоб отстал. Прыгает в прорезе пистолетная мушка. Не дышу, но избавиться от волнения - невозможная прихоть. Стреляю.
Человек упал, как спотнулся. Встаю. Иду осторожно. Шаг, еще и еще.От выстрела звенело в ушах. Растерянно смотрю на потрепанную телогрейку, зимнюю шапку со опущенными ушами, светлые джинсы. Правая нога ниже колена окрашивается в бордовый цвет... Оружие предков валяется рядом. Прячу пистолет в кобуру, присаживаюсь на корточки и слышу, как бешенно стучит мое сердце, слышу сдавленный девичий голос и цепенею... - Что ты наделал, мент? Мне теперь ногу отрежут. Сволочь! Я не обиделся. Не пробило. Не впервой. Все очень серьезно, нужно спасать человека. Снимаю ремень и туго перетягиваю ногу выше колена. Легкий стон. Плачь.
- Потерпи. В машине аптечка и жгут. Мы будем в больнице через десять минут. Ничего с ногой не случится, заживет. Знаю, что говорю.
Я нес ее на руках напрочь потеряв связь с окружающим. Шаги, движения рук – все не мое. Машина, аптечка, резиновый жгут, мои руки в крови. Потом сирена, мигалка, больница. Сижу в приемной и жду. Операция длилась не долго. Пуля навылет и кость не задета.
- Можете с ней говорить. - разрешает хирург. - Случай конечно неординарный. Девочка савтоматом на трассе... Дожились. Наши милые девяностые. Десятиклассница, между прочим, отличница. Вызов шлюхам, что ошиваются на дорогах и нам с вами, строителям светлого будущего...
Мы посмотрели друг другу в глаза. Я подумал над тем, что услышал, но ничего не сказал. Молча пожал ему руку.
Больничная палата. На подушке разбросаны темные волосы, бледное, почти детское лицо, в глазах тревога и боль.
- Мент, сколько лет мне дадут? Не хочу я в тюрьму.
Мне вдруг захотелось погладить ее по головке, успокоить и защитить. Проглотил подступающий к горлу комок и деланно сухо спросил:
- Откуда у тебя автомат?
- Начинаем допрос? – тяжкий вздох безысходности.
Я не выдержал и сломался. Выпалил, что за эти часы наболело. Никудышний я мент. К черту пошло! Не моё!
- Не хочу чтоб тебя посадили. Внуши себе и поверь.
- Хорошо, попытаюсь, что еще остается. Ствол достался от брата. Он в армии. Скоровернется домой и прибьет.
- Не прибьет, пальцем не тронет. Дедушка воевал?
- В партизанах. Он умер.
- Это его автомат, поняла? С войны, как сувенир прихватил, бывают такие любители. И меняты выстрелом не пугала, хватит поляка-шофера. А я обобью все пороги... – я смутился и кажется покраснел.
- Зачем ты все это? Совесть замучила, мент, что девушку искалечил?
- Не зови меня так, имя ведь есть.
- Извини, я еще сомневаюсь.
- Хочешь, я женюсь на тебе?.. – показалось, что это кто-то сказал за меня, голос был явно чужой. Девушка растерялась.
- Крыша поехала?
Я улыбнулся устало и нехотя согласился.
Поцелуй ангела
Звонок с последнего урока и мы шумно расстаемся до самого понедельника. Сижу за столом и переношу оценки из своей тетради в классный журнал. Он у нас на двоих с англичанкой. Каждая группа в училище делится на изучавших ранее в школе английский и немецкий язык.
Воцарилась относительная тишина. Непонятное беспокойство. Моя сосредоточенность под вопросом. Чье-то присутствие. Отрываю глаза от фамилий учеников, оценок, пометок. Девочка-второкурсница за последним столом сидит сиротливо. Маленькое, хрупкое создание, умненькое, милое, словно в моей юности заблудившееся, желанное и утерянное безвозвратно во времени...
Мы едва ли общались, разве что на уроках по теме. Пресловутый индивидуальный подход - строгое правило педагогики, безнадежно маячило в памяти от педсовета, до педсовета. Я. как и многие, по уши занят. Изобилие часов - перебор.
- Вчера ночью, я разбила булыжником стекло у вашей машины... - пауза. Случайновстретила в городе вас вместе с вашей женой... Крыша поехала. Я, просто дура. Вы живете во мне с первого курса. Деньги за свои шалости скоро верну. Простите меня. побледневшее, растерянное лицо.
За эти ошеломительные секунды в памяти пронеслась целая жизнь. Сам влюблялся мальчишкой в киношных актрис, ночами не спал. Смотрю ей в глаза. Больно лизнул язык пламени мою душу. Девочка попала в беду. Когда-то, в армии, спас товарища объятого пламенем, вырвал у смерти, яростно, начисто позабыв о себе. Что мне делать теперь?! тяжелая, длинная пауза.
- Господи, милая девочка, это камушек с Неба упал, крохотный метеорит, ангел игрался сним и уронил, это его поцелуй, самый нежный-принежный. Мне уже тридцать, взрослый мужик. Работа, семья, это такая не простая родная поклажа, тебе ее, еще, лучше не знать.
То, что услышал сейчас, - ни тени обиды. Можешь поверить? Спасибо тебе. Дай свою руку. Узенькая, прохладная ладошка в руке моей, трепетная, как в детстве пойманная рыбка, так не хотелось ее отпускать, так и держал бы всю жизнь, но сжалилось сердце и отпустил ее в речку...