Исторические параллели всегда невольно напрашиваются. После моих заметок о Первом съезде Союза писателей поэт и критик Григорий Блехман с горечью написал: «Мы каждый день видим, насколько Сталин был мудр, чувствовал, что надо стране и делал это качественно. В частности, он понимал, ЧТО такое культура, являющаяся фундаментом для всех остальных разделов функционирования государства и понимал, какие люди должны возглавлять ведомства, отвечающие за развитие культурного уровня в стране. Причём, не только понимал, но и безошибочно подбирал кадры, расставляя их на те должностные позиции, где они приносили максимальную пользу государству. Поэтому невольно сравниваешь его личность с личностью нынешнего руководителя. И тут же становится очевидным, что он, как ни печально, Сталину и "в подмётки не годится" ни в каком отношении».
Но вернёмся к урокам Съезда
КАК ОНО БЫЛО И ЧТО ДЕЛАТЬ?
Перед началом того Всесоюзного съезда прошли писательские съезды в союзных республиках и был проведен целый ряд основополагающих акций. Например, в июле 1934 года был создан Институт мировой литературы имени Горького, который доныне остается главным, а теперь, наверное, и единственным высокопрофессиональным учреждением по изучению литературы. Не брать же в расчет многочисленные гуманитарные академии и непонятные центры исследований!
Какова была атмосфера, в которой две недели протекал форум главных литературных сил многонациональной державы? Об этом ярче всего скажет пространная цитата из дневника Корнея Чуковского, который писал для себя, даже не рассчитывая на публикацию. «Вчера на съезде сидел в 6-м или 7-м ряду. Оглянулся: Борис Пастернак. Я пошел к нему, взял его в передние ряды (рядом со мной было свободное место). Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные (О-ох! — А.Б.), одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его — просто видеть — для всех нас было счастьем. К нему все время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали — счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы (серебряные) и показал аудитории с прелестной улыбкой — все мы так и зашептали: «Часы, часы, он показал часы» — и потом, расходясь, уже возле вешалок вновь вспоминали об этих часах. Пастернак шептал мне все время о нем восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали: «Ах, эта Демченко заслоняет его (на минуту)». Домой мы шли вместе с Пастернаком, и оба упивались этой радостью».
Да, радость была неподдельной: вождь назвал писателей инженерами человеческих душ и приравнял литературу к важнейшему государственному делу. Во все времена это по-пушкински высокое отношение к служению Отечеству словом было свойственно русскому писателю от «Слова о законе и благодати митрополита Иллариона» до сегодняшних стихов, которые продолжают писаться и на передовой, но книги-то даже воюющие поэты издают без господдержки. Нонсенс! Горький бы просто не поверил.
Кстати, тогда на съезде чаще всего в докладах и выступлениях упоминалось имя не Сталина, а Горького — 217 раз на 714 страницах стенографического отчета, а имя вождя упоминалось 167 раз. Причем до Исаака Бабеля все говорили о Сталине, как о выдающемся политическом деятеле, но Бабель своим льстивым выступлением заложил основу дурной традиции — считать главного руководителя лучшим мастером слова: «…Посмотрите, как Сталин кует свою речь, как кованы его немногочисленные слова, какой полны мускулатуры. Я не говорю, что всем нужно писать, как Сталин, но работать, как Сталин, над словом нам надо». (Аплодисменты). Собственно, эта речь стала одной из стартовых для кампании безудержного восхваления вождя. По иронии судьбы, одессит, забывший про юмор, первый пал жертвой раздуваемого им же культа личности в 1938 году...
Ну а каковы были плоды съезда? Долго их перечислять — назову лишь создание Литературного института, который я заканчивал, и издательства «Советский писатель», где довелось работать. Писатели всех республик, направлений, методов издавали в нем свои лучшие книги. Так что я, как и большинство русских писателей, не представляю своей жизни без созданного Горьким этого творческого союза. Никаких материальных благ в виде квартиры, как многие разрушители СП СССР, дачи в Переделкино, как создатели «альтернативных союзов» , очереди на машину, я от аппарата не получал, хотя с молодых лет работал в писательском органе — «Литературной России», но Союз подарил мне Союз — нашу необъятную, неповторимую, непостижимую в пространствах и проявлениях страну и творческое содружество .собратьев по перу.
Печальна оказалась судьба творческого союза, который, понятно, не мог пережить крушение державы. Но разрушать-то СП СССР начали раньше. Группа писателей, либерально-диссидентского духа создали объединение «Апрель» якобы в поддержку Горбачёва и его непонятной перестройки, но кукловодам всё было понятно – разрушить духовные основы державы, захватить власть и блага, хотя они и советской властью не были обделены. В организацию входило около 600 литературных деятелей, почему-то среди них оказались почти все писатели-евреи. Наиболее известные участники «Апреля» — А. Гербер, Б. Окуджава, В. Дудинцев, Р. Рождественский, Т. Толстая, А. Стреляный, Л. Жуховицкий, А. Нуйкин, Н. Панченко и другие.
Ну а после буржуазной контрреволюции союзы стали плодиться и размножаться. Энергичные дамы Марина Кудимова и Надежда Кондакова создали, например, альтернативный Российский союз писателей, успели кое-что урвать от достояния Литфона. Алексей Шорохов сгустил малость краски и перепутал мазки, но суть передал: «Иноагенты (Шендерович, Латынина, Веллер, Зильбертруд, Улицкая и т.д., имя им легион) создали параллельные структуры.
Они живут до сих пор.
Под вывеской АСПИР.
Тем временем враг глумится над нами уже на священной русской земле.
И все эти обмылки бывшего СП СССР только спят и видят, когда единая РФ, также, как в своё время и единая Советская Россия, развалится на десятки таких же самодеятельных этно-конфессиональных ничтожеств».
Кондакова в ответ на заметку Шорохова поспешно написала на сайте СП больше о материальном: «Алексей, к сожалению, так вышло, что ни Литфонд РСФСР, ни Союз писателей РСФСР де юре (и де факто тем более!) не стали правопреемниками СП СССР и Литфонда СССР. И еще хуже - что никто не стал юридическим правопреемником этой богатейшей и авторитетнейшей в свое время организации - подлинного Министерства Литературы… Именно поэтому и удалось всем подряд 25 лет расхищать и разграблять авуары СП СССР и его Литфонда… Но именно в юбилейные дни, может быть, стоит писателям задуматься над этим?! Ни у одного из существующих СП нет даже толики того авторитета, который был у СП СССР».
А у кого он сегодня есть, авторитет-то? У Союза кинематографистов, которому через Фонд кино и другие госструктуры валят немыслимые деньги и блага? Но на фоне всех других творческих союзов Союз писателей России, который первый поддержал нашу армию, проводит огромную общественно-творческую работу, которая по достоинству оценена теми, кому дорога трудная судьба и единство воюющей России, о чём так красиво сказал Путин. Ещё бы помощи дождаться! Но оставим историко-меркантильные соображения с характерным аргументом Кондаковой: «Так вышло, что…». Само прямо вышло, без участия и вины разрушителей?
Сегодня надо думать о том, что, если не провести нового объединительного съезда писателей, не подать мастерам Слова пример для всего мыслящего сообщества, то раскол на всех уровнях - политическом, творческом, идеологическом – будет только усугубляться. Конечно, это выгодно паразитическим чиновничьим структурам, коммерческим издательствам-монополистам, сложившимся тусовкам по национально-рваческому принципу - с их удушающим девизом: раскол-распил-распыл. Но страшно вредит России, которая ведёт решающую битву.
Просто пугающе странно, что перед лицом нацизма, который снова поднял голову в каске с эсэсовскими молниями и атакует уже саму коренную Россию, этого не понимают ни в правительстве, ни в администрации президента.
Значит, ещё жареный петух не клюнул, хотя курский соловей – умолк, захлебнувшись гарью и кровью.