С.Н. Кубочкин / Учёный, коллекционер, фотограф

В шестидесятых и семидесятых годах прошлого века в старых кварталах Тюмени можно было видеть не совсем обычную немолодую супружескую пару. Он небольшого роста, худощавый, через плечо на ремешке висел фотоаппарат, супруга выглядела круп­ней и выше своего мужа почти на голову. Их можно было принять за туристов, решивших сэкономить на экскурсоводе, и самостоятельно осматривающих достопримечательности.

Они не спеша ходили по старому городу, фотографируя дома, церкви, мосты. Неко­торым объектам съемки уделялось больше внимания, тогда наличники, подоконные доски, отдельные фрагменты декора фик­сировались дополнительно к общему виду архитектурного памятника.

Так бы, наверное, и осталось не­известным имя этого фотографа, если бы после его смерти супруга не передала большую часть сделанных им фотографий (свыше пятисот единиц) в Государствен­ный архив Тюменской области. Оставшаяся часть фотографий попала в частные коллекции. Для будущих поколений тю­менцев стало возможным увидеть Тюмень такой, какой её видел Всеволод Сергеевич Мясоедов и его супруга Ксения Алексан­дровна.

Он не был коренным тюменцем, родился 11 декабря 1924 года в Томске в семье доктора биологических наук профессора Томского университета Сергея Владимировича Мясоедова (1889-1937), одновременно возглавлявшего две кафедры университета - гистологии и эмбриологии, а также общей биологии. Мать Всеволода Сергеевича - Ольга Петровна была выпускницей Выс­ших женских (Бестужевских) курсов в Петрограде и юридического факультета Петроград­ского университета.

Всеволоду было 12 лет, когда его отца арестовали по обвинению в активном уча­стии в «контрреволюционной фашистско-террористической организации». 3 декабря 1937 года он был приговорен к расстрелу, а через день приговор привели в исполнение. Сергей Владимирович Мясоедов был реабилитирован в 1956 году.

Когда началась война, Всеволоду не было и семнадцати. Его поколение быстро повзрослело. Многие ушли на фронт, те, кто остался, работали на фабриках и заводах, за­менив взрослых. Молодой человек, окончив школу, устроился на работу электромонтером на электромеханический завод. Только в 1944 году его мечта осуществилась: поступил в Томский государственный университет на биолого-почвенный факультет.

После окончания учебы в 1950 году работал в санитарно-биологической лаборатории при медицинском институте. В 1958 году защитил кандидатскую диссертацию. Предметом его исследований был описторхоз в Западной Сибири.

В 1962 году переехал в Тюмень, написал докторскую диссертацию. По теме диссертации им было выполнено 38 работ, в том числе монография «Эпидемиология описторхоза». В один из приездов в Тюмень Председателя Совета министров СССР А.Н. Ко­сыгина, Всеволодом Сергеевичем высокому гостю была подана научная записка, касаю­щаяся его профессиональной деятельности. Содержание и судьба этого проекта остались неизвестными, хотя разговоры об этом среди знакомых Мясоедовых велись.

Всеволод Сергеевич оставил свой след в науке, на его работы ссылаются современные ученые, но его имя известно лишь узким специалистам. До сих пор непонятно, почему он оставил университетский город и переехал в Тюмень. Причин для перемены места жительства могло быть много, о действительных можно только догадываться или даже не догадываться. Важно другое, чем занял себя человек в свободное время.

Наверное, подавляющее большинство людей начали бы свою жизнь на новом месте со знакомства с городом. Тем более, что Тюмень в 60-х гг. еще во многом сохраняла свою неповторимую городскую среду с деревянной домовой резьбой, деревянными тро­туарами, коновязями у ворот, травой-муравой во дворах. Одним словом, старинный купе­ческий город.

Возможно, Мясоедовы увидели общее, что как-то объединяло Тюмень и Томск - деревянную домовую резьбу. Были и существенные отличия: томская резьба была прорез­ной и плоской, в Тюмени - глухой и объемной. Такая красота не могла оставить их равнодушными, они стали фотографировать городские пейзажи в любое время года. Исходи­ли всю Тюмень, потом принялись за окрестные села, где в основном снимали уцелевшие и полуразрушенные церкви и мечети. Целая серия фотографий посвящена такой важной части городских усадеб Тюмени, как ворота.

Не удивительно, что Всеволод Сергеевич был действительным членом Географи­ческого общества СССР и Всероссийского общества охраны памятников истории и куль­туры. Кроме того, супруги Мясоедовы были увлеченными коллекционерами.

Принято считать, что ученые - люди со странностями, чудаки, погруженные в свои мысли, гипотезы, проекты и исследования. Коллекционеров тоже можно назвать странными людьми, некоторые считают, что коллекционирование - это своеобразная бо­лезнь. Поэтому ученый, да к тому же коллекционер у обычных людей может вызвать только сочувствие.

Наверное, такое чувство к супругам Мясоедовым испытывала моя бабушка, Калу­гина Татьяна Ивановна, когда отдавала им из семейного альбома старинные поздрави­тельные открытки. Совершенно невероятным образом эти открытки через 50 лет, пройдя через несколько рук, вернулись в нашу семью.

Мое знакомство с супругами Мясоедовыми произошло в 1967 году, когда моя ба­бушка была приглашена к ним в гости и захватила с собой меня. Беседа шла за чашкой чая.

Запомнилось, что Всеволод Сергеевич был немногословен, много курил. На его лице постоянно была какая-то полуулыбка, а в прищуренных глазах виделась ирония. Ксения Александровна была старше мужа на 13 лет, он редко с ней спорил, оставляя по­следнее слово за женой.

У взрослых были свои разговоры, а чтобы занять меня, хозяева дали полистать несколько альбомов с почтовыми марками. Для подростка того времени это было откры­тие неведомого и огромного мира филателии. Каких марок там только не было, особенно запомнились кубинские красочные марки с флорой и фауной. Видимо, заметив нескры­ваемое восхищение, несколько марок было мне подарено.

Увлечение марками прошло довольно быстро, но я и предположить не мог, что судьба сведет меня с Мясоедовыми через не­сколько десятков лет.

Даже среди коллекционеров их счи­тали чудаками. Живя в благоустроенной гази­фицированной кварти­ре, они не пользовались газом, а готовили на электрической плитке. Они обходились самы­ми простыми приготов­лениями еды, но чаще питались в обществен­ных столовых. Их уст­раивала такая жизнь, на некоторые бытовые не­удобства они просто не обращали внимания. Создавалось впечатле­ние, что им было жалко тратить время на быт, когда вокруг столько увлекательного в коллекционных делах, в пеших прогулках по Тю­мени с фотоаппаратом.

Интересы в коллекционировании у Мясоедовых были довольно широки: от ста­ринной мебели, до фарфора и монет, от почтовых марок до открыток и книг. Прекрасно подобранная и обширная библиотека была предметом их особой гордости. Действительно впечатляющей была коллекция фарфора.

Интересно было наблюдать за ними, когда они приходили в клуб коллекционеров. Супруги были уже в преклонном возрасте, шли медленно под ручку, шаркая ногами и от­вечая на приветствия знакомых легкими поклонами головы. Не запомнилось, чтобы они останавливались у каких-либо столиков, за которыми сидели коллекционеры. Просто приходили, здоровались со знакомыми, и уходили также медленно, шаркая ногами. Тогда казалось, что это какая-то часть их прогулочного маршрута. Сейчас думаю, что у них бы­ла потребность увидеть единомышленников, показать, что они еще в строю, вдохнуть гло­ток «коллекционной атмосферы».

Всеволод Сергеевич умер в Тюмени в октябре 1990 года. Среди коллекционеров эта потеря прошла незаметно, ведь в последнее время супруги Мясоедовы приходили в клуб все реже и реже.

Оставшись одна, Ксения Александровна, тем не менее, продолжала увлеченно со­бирать фарфор. Правда, из дома уже выходила редко, и знакомые коллекционеры прихо­дили к ней на дом. Мне тоже довелось несколько раз бывать у нее. Она поддерживала раз­говоры, в основном касающиеся ее коллекционных интересов. Из этого можно было по­нять, что она не просто преемница коллекций, она настоящий коллекционер, со своими знаниями, взглядами и пристрастиями.

В один из таких приходов, я задал ей вопрос, который давно не давал мне покоя. Вопрос касался карандашного портрета, висевшего в рамочке на стене, на котором была изображена юная девушка: «Кто эта милая девушка?» Ксения Александровна подошла, повернулась так, что ее лицо оказалось почти рядом с портретом, и с обидой спросила: «Разве не видно, что это я?». Пришлось оправдываться, что-то говорить о плохом освеще­нии и тому подобное. Хотя думаю, что лицо пожилой дамы, которой за 80 все-таки отли­чается от лица 16-17-летней девушки. В конце концов, она успокоилась, но желание зада­вать вопросы как-то прошло, а их оставалось много: из какой она семьи, где училась, кто по профессии?

Ксения Александровна прожила долгую жизнь и во многом так и осталась загад­кой. Даже в документах, касающихся передачи коллекции фотографий в архив, она зна­чится под именем Клавдии Ивановны. Наверное, это просто ошибка архивистов, ведь не была же она разведчиком-нелегалом. Умерла Ксения Александровна в 1997 году.

Супруги Мясоедовы похоронены на Червишевском кладбище.

У супружеской пары не было детей, судьба коллекций и библиотеки, собирав­шихся в течение многих лет, после смерти Ксении Александровны неизвестна. Частные коллекции редко живут долго, такая судьба для них скорее правило, чем исключение. Но вот благодаря другому увлечению Всеволода Сергеевича, его имя навсегда осталось в ис­тории Тюмени.

На протяжении четверти века Мясоедовы по собственному почину создавали фо­тофонд архитектурного наследия не только Тюмени, но и окрестных сел. В этом заслуга не только Всеволода Сергеевича, как фотографа, но и Ксении Александровны - его посто­янной спутницы и подруги, в многолетних хождениях и поисках удачного фотокадра. Не все фотографии безупречны по качеству и композиции, но за это можно извинить, так как делались непрофессиональным фотографом.

В полной мере значение подвижничества Мясоедовых можно оценить только сей­час, когда, к сожалению, большая часть старинных зданий и сооружений до наших дней не дожили, но они остались на снимках, сделанных ученым, коллекционером и фотогра­фом Всеволодом Сергеевичем Мясоедовым.