Я верю в жизнь, ничто не сможет
Убить во мне всё то, что родилось,
Набралось сил, оформилось, стряслось.
Хоть лопни, вылезь вон из кожи.
Я знаю – я сейчас в загоне,
Я знаю – мне воткнули нож.
Сурова жизнь, я знаю, ну и что ж?
Мне до смертельной далеко агонии.
Я верю в то, чему нельзя не верить,
Иначе просто невозможно жить
В бессилье тупо голову сложить
И до конца дорогу не измерить.
И пусть сейчас в отчаянных попытках
Хочу всё дорогое сохранить,
Достоинство и честь не уронить
В жестоких и несправедливых пытках.
Я убеждён, - палач и тот сникает
При взгляде на содеянное им,
А мы, бывает, столько натворим –
Смертельный холод в душу проникает.
Ох, если бы я лгал себе и людям,
Ну, спрятал бы куда-нибудь глаза,
Ну, был бы кто-то «против», кто-то «за»,
Поверив, может быть словесным блудням.
Солгал разок – другой, - ну что же?
В народе говорят, что простота
Подчас бывает хуже воровства,
Но ложь обходится дороже.
Да, сбалансировала всё природа,
Ведь ложь запущенная – бумеранг,
Каков бы не был её ранг –
Красавцем не назвать урода.
И абсолютно твёрдо знаю я,
Что толку лгать себе и свету,
И здесь мудрее притчи нету:
«Всё возвратится на круги своя»
Богословский Николай Дмитриевич, 21 сентября 1987 г.