Предыдущая глава
Тоня в слезах хваталась за спортивную кофту Воропаева.
-Ты не можешь так вот меня бросить!
-Почему? Я получил от тебя в тот вечер то, что хотел. Ты всё равно на один раз. Больше не захочешь. А ты на что-то ещё рассчитывала?
Тон голоса Никиты был издевательским. Они встретились с Тоней за полуразвалившимися бараками, в которые раньше заселяли рабочих с их семьями, в семидесятых годах. Посёлок рос, отстраивался. Колхоз, столовая, кондитерский цех и даже соё большое кафе-ресторан, в котором обедали представители из местного райисполкома, роно и другие высокопоставленные лица.
К концу восьмидесятых строительная ПМК возвела для рабочих, которые решили обосноваться в посёлке насовсем, новенькие трёхэтажки. Бараки постепенно опустели и пришли в негодность, поросли бурьяном и лишь местная молодёжь иногда собиралась здесь, чтобы распить добытый кем-то из ребят постарше портвейн или местный самогон. Разводили небольшой костерок, картоху жарили и пели блатные песни под гитару.
Здесь-то и произошло превращение Тони в женщину, здесь же и убивал её сейчас Никита своими жестокими словами, презрением. Неужели для него произошедшее позапрошлой ночью ничего не значит?
-Но как же ... Ты же у меня первый ... - лепетала девушка, чувствуя, как глаза страшно щиплет от жгучих слёз.
-И последний - оскорбительно заржал Никита - потому что такое бревно, как ты будет мало кому интересно. Нет в тебе огня, Тонька, нет. Вон на Наташку посмотри, подружку свою. У неё мать не успела помереть и батя при смерти в городской центральной лежит, а она уже вовсю с Женькой, да такая страсть между ними, что тётка Полина рукой махнула на них. И плевать им, что про них весь посёлок гудеть будет. Что ни говори, а для людей они брат и сестра.
Тоня пошатнулась, увидев с какой злобой, ревностью и ненавистью в глазах, Никита говорит о Женьке и Наташке. Так он Наташку, что ли, любит, гад???
-Ты сегодня своё счастье упустил Воропаев - процедила Тоня, внезапно успокоившись - вчерашнее бревно может стать в умелых руках мастера настоящей женщиной, любящей и верной. У меня нет опыта, но даже будучи бревном по-твоему мнению, я не смогла почувствовать тот огонь внутри, который разжигает страсть. Значит и тебе похвастаться нечем, Никитушка. Прощай.
Тоня сделала шаг к выходу. Она много чего хотела ещё сказать. Что и Наташка ему не светит, и что бегать он за ней будет, как подлая трусливая собачонка, но она только ноги об него вытирать будет. Гнев и обида настолько захватили Тоню.
-Стоять - оскорблённый и униженный Никита преградил девушке путь. Глаза его недобро блеснули в полумраке - ты отвечаешь за свои слова? Или ты совсем страх потеряла.
-Воропаев, прочь с дороги - Тоня попыталась его оттолкнуть, но перед ней словно скала выросла.
-Нет уж, прежде чем свой рот открывать в мою сторону, курица, ты должна была сто раз подумать, но тебе нечем думать. У куриц мозгов нет.
Тоня широко распахнула глаза.
-Воропаев, отвали. Я пошутила. Дай мне пройти - Тоня пятилась назад уже сожалея о сказанном. У Никиты папаша отмороженный стал. Из пьяницы как-то быстро в коммерцию втянулся, с бандитами дружбу водит. Зря она связалась с этим Воропаевым, ох зря ...
-Раньше думать нужно было, а теперь, извини. Ты меня разозлила.
Тоня упёрлась спиной в спинку полуразвалившегося кресла и зажмурила глаза.
***
Наташа держалась из последних сил, чтобы не разреветься. Женька уезжал и её сердце было не на месте. Ведь он уезжал до конца года, а это значит, что целых пять месяцев она не увидит его! Только редкие письма, да звонки по межгороду.
-Ну что ты, маленькая. Время быстро пролетит, зато на Новый год я точно приеду. Вместе его отметим и после праздников задержусь, подадим заявление в городской Загс. У нас не хочу расписываться, сбежим ото всех. Дату росписи на твоё восемнадцатилетие выберем, хочешь?
Наташка обняла Женьку за шею.
-Нет, Жень. По маме в конце июня будет год, в июле и распишемся. А потом буду пробовать поступить в институт. Этот год за папой поухаживаю, а на следующий год пусть твоя мама сама что-то думает, я не могу полжизни в посёлке просидеть.
Женька крепче сжал Наташку в объятиях. Как не хотелось оставлять её здесь, но и с собой пока взять не мог. Вот на следующий год, пожалуйста.
Рано утром Полина набила отельную сумку для Женьки с домашней едой. Пирожки с капустой, с повидлом. Яйца в дорогу сварила, картошку. Кваску налила свойского в пластиковую бутылку.
-Мам, да куда мне столько - Женька посмотрел на спортивную сумку с одеждой и с клетчатую с едой.
-Довезёшь, не развалишься. Я там отцу пару банок своих закруток положила, а то уж и забыл теперь какого это, домашненького поесть, а не магазинного. Кто ему так консервировать-то что будет - приговаривала Полина, завернув ещё одну баночку в газетку.
Женька лишь надеялся, что Воропаев налегке будет и поможет ему всё это донести. Половину по дороге, конечно, съедят. Ехать долго и далеко.
-Ты тут главное, Наташку мою не обижай - Женька обнял мать так крепко, что Полина даже прослезилась. Сама к сыну прижалась, внутри беспокойство какое-то появилось, тоска.
-Ты, Женька, за нас не переживай. Сладимся. Ты там себя береги и на рожон не лезь. Море всё-таки, мало ли какие случаи бывают.
Отстранившись от сына, Полина его перекрестила три раза. Верующей никогда не была и в Церковь сроду не ходила, а тут как подтолкнуло её что-то. Вместе с Маруськой и Наташкой проводила она Женьку до остановки. Сначала он на "Пазике" до города доберётся, а там до железнодорожного вокзала и в путь.
-Это кто? Воропаев, что ли, собственной персоной? - прищурилась Полина - тоже провожать пришёл?
-Со мной поедет - отрывисто произнёс Женька. Об этом он ещё никому не рассказывал. Знал, что Наташка Воропаева терпеть не может и ей это не понравится.
-С тобой? - переспросила недоверчиво Полина - так ему возле папашки его, что ли, плохо?
Наташа с неудовольствием увидела, как к остановке весело приближается Катя Воропаева. Этой ещё тут не хватало! А на Женьку она обиделась. Мог бы и сказать, что Никита с ним собрался. Прям странно как-то, что Воропаева в море потянуло.
-Мать, не лезь. Никита попросил, а я отказать не смог. Ну, хочет он сам в жизни пробиться, без отца. Тот ему кислород во всём перекрыл, что ты, Захара Савельевича, что ли, не знаешь?
Катя смерила Наташку презрительным взглядом и ничуть не тушуясь, бросилась к Женьке обниматься.
-Провожать на поезд вас поеду! - похвасталась она - мне всё равно в город нужно, я документы буду в институт подавать. Собираюсь учиться на экономиста.
Наташка фыркнула, не удержавшись.
-Воропаева, с твоими-то двойками, только на экономиста и учиться.
Катя даже внимания не обратила на слова Наташи, как-будто бы её вообще тут не было.
-Когда финансы позволяют, можно хоть на кого выучиться. А некоторые и с красными дипломами, дома будут сидеть не у дел - пропела она.
Подъехавший "Пазик" окатил столбом пыли. Наташка поставить на место Воропаеву не успела. Не до неё. Как бы она тоже хотела Женьку на поезд проводить! Да Полина не пустила её, заявив что теперь она за Наташку в ответе, а значит нечего по городу одной потом шляться.
-Ты мне пиши, хорошо? - Наташа уткнулась носом в шею Женьки и не хотела отпускать от себя.
-Натусь, конечно. Каждую секунду ты в моих мыслях, каждое мгновение о тебе только думаю. Люблю тебя, слышишь? И пусть все об этом знают. Буду скучать, тосковать по тебе, но знать, что на будущий год ты станешь моей женой.
Никого вокруг не существовало для двух влюблённых в этот момент. Ни Кати с её братом, ни Полины с Маруськой, даже любопытные взгляды пассажиров автобуса и недовольный водитель - никого.
-Я разлюблю тебя в этой жизни тогда, когда моё сердце перестанет биться, но в вечности моя бессмертная душа предана лишь тебе - внезапно произнёс Женька и подхватив сумки, скрылся в салоне "Пазика".