Мария Семёновна с тяжёлым вздохом пригласила гостей пройти на кухню. Она пошла первой, шаркая тапочками и держась за стену.
Марина следовала за своей бабушкой, волнение оставило её, уступив место жалости, которую она испытала, глядя на сгорбленную спину Марии Семёновны и на её скромный быт.
"Мы даже не купили ничего к чаю! - Запоздало спохватилась Марина. - Бабушка, наверно, переживает, чем ей накормить такую ораву!"
Кажется, Клара прочитала её мысли, потому что оочень выразительно посмотрела на Марину и тихонько вышла за дверь.
- Усаживайтесь, - предложила Мария Семёновна, - у меня не так много места, но здесь точно лучше, чем в нашем старом домике.
На кухне стоял небольшой обеденный стол, табуретки, старый холодильник, плита и шкафчики из кухонного гарнитура. Мебель, как и холодильник, была довольно старой, но всё тут сверкало чистотой, а у каждой вещи было своё место.
"Неужели социальный работник так хорошо убирается у бабушки Маши? Или она сама, несмотря на возраст, наводит такой порядок?" - Марина снова задумалась.
Танюшка между тем уже сидела за столом и рассказывала прабабушке, как встретила Лизавету.
- Я зашла в комнату и сразу увидела её в зеркале! Даже посмотрела по сторонам, нет ли в комнате другой девочки, но она была в зеркале, улыбалась мне и махала рукой. А мама сначала не поверила, а потом ей Клара показала Лизавету.
- А кто это Клара? Она приехала с вами? - Кажется, Мария Семёновна уже забыла о женщине в чёрной одежде.
- Она нас привезла сюда, а где она сейчас, я не знаю, - Таня загрустила, ей нравилась Клара и те необычные вещи, которые она делала.
- Клара сейчас придёт, она решила выйти на улицу, - Марина ответила на вопрос Марии и Танюши.
- Как доехали?
- Хорошо. Даже поспали в пути.
Мария Семёновна кивнула и замолчала, она не знала, о чём ещё говорить с гостями, эти женщина и девочка были ей чужими. Она уже подумывала, что зря дала Лизавете согласие на поиск родных. Её никак не отпускало следующее за ней повсюду чувство вины. И за то, что случилось с Лизаветой, и за то, что потом произошло с Альбиной.
- Мария Семёновна, как Вы тут справляетесь одна? - Продолжила разговор Марина.
- Нормально. Помощница приходит, да и сама я ещё ползаю потихоньку. - Пожилая женщина задумалась, а потом решилась, - расскажи мне об Альбине!
- Она была очень хорошим человеком и во всём мне помогала, без мамы мне стало намного сложнее... - Марине на глаза навернулись слёзы, мама была единственным родным для неё человеком на протяжении долгих лет, потом, конечно, появилась Таня, а вот отец Танюшки не стал опорой и защитой для женщины и её дочери.
- А что... что она говорила обо мне? О нас? - Прохрипела Мария и сильно закашлялась.
- Ничего...
- Как - ничего? А ты спрашивала?
- Конечно, и не раз! Но мама всегда говорила, что её родители давно yмepли, а других родственников нет.
- Умepли! Алька пoxopoнила нас с отцом, а мы oтpeклись от неё. Хороша семейка! - Засмеялась Мария. - Ты всё ещё хочешь, чтобы я была твоей бабкой и прабабкой твоей дочери?
- Не говорите так! Вы все стали жepтвaми случая, просто всё сложилось не в вашу пользу.
- А я до сих пор виню себя! Не надо мне было поддерживать Ваню и выделять Лизавету. Надо было любить обеих дочерей одинаково, ведь они обе - мои, хоть муж и сомневался в Але. - Мария вытерла сухие глаза ладонью и принялась готовить гостям чай.
Она достала чашки, чайник уже закипел, осталось только налить заварку и добавить кипяток.
- Я должна была думать о последствиях, всё-таки я - взрослая, а они - всего лишь маленькие девочки. А когда ушёл Иван, мне стало так больно, что легче оказалось винить в случившемся Альбину, чем саму себя.
Марина не знала, что ответить Марии Семёновне. Да, эта женщина причинила много боли своей старшей дочке - Альбине. Притихшая Таня сидела рядом со своей мамой, перед ней на столе лежало карманное зеркальце, в котором отражалась девочка-пpизpaк. Лизавета тоже слушала то, что говорила Мария Семёновна, но она только покачивала головой, в её мире не существовало эмоций, девочка могла их только имитировать, "срисовывать" с людей.
Когда начало казаться, что тишину, установившуюся между тремя людьми на кухне, уже ничто не сможет разрушить, появилась Клара.
- Без меня начали? - Оглядела она три чашки с чаем, который медленно, но верно остывал на столе.
Потом перевела взгляд на три поколения одной семьи, хотя их было даже четыре, если считать и Лизавету. Мария Семёновна смотрела на свои руки, сложенные на коленях, Марина разглядывала что-то в чашке с чаем, а Таня переводила глаза с Клары на прабабушку, потом - на маму и на своё зеркальце.
Первой решилась Мария Семёновна:
- Марина, я очень виновата перед твоей мамой, но у неё уже прощения не попросишь... Поэтому прости меня, девочка, за такую твою жизнь, без родных, без матери, без отца...
Голос пожилой женщины звучал глухо, но было слышно, что она вот-вот готова разразиться слезами.
- Бабушка Маша, я совсем недавно узнала историю нашей семьи, но я не считаю тебя виноватой! Это всё какое-то неудачное стечение обстоятельств.
Клара не вмешивалась в разговор бабушки и внучки, но она явно его не одобряла. Казалось, она знает что-то такое, о чем ещё неизвестно Марине.
Танюшка молчала, она чувствовала себя неуютно в этой квартире, всё здесь было старым, несовременным, пахло плесенью и ещё чем-то кислым и затхлым. Девочка не привыкла к подобной обстановке, поэтому и притихла.
Лизавета из зеркальца Танюшки радостно сверкала глазами. Она была довольна, что её мама больше не будет одна, ведь Марина не сможет оставить больную бабушку.
Наконец, Мария Семёновна дала волю слезам и, утирая их небольшим платочком, призналась:
- Мне вдруг стало так легко на душе и на сердце, Мариночка! Кажется, я именно для этого коптила небо всё это время, ради того, чтобы получить прощение. Теперь и yмepeть не страшно.
Из глаз бабушки Маши ушло настороженное выражение, ушла печаль, сейчас они смотрели со спокойным выражением на внучку и правнучку.
- Бабушка, что ты такое говоришь? Надеюсь, что ты ещё долго будешь жива и здорова.
- Надеюсь, что я буду жива и здорова, когда пойду к нотариусу и сделаю дарственную на эту квартиру. Я хочу подарить её тебе, Марина.
- Да Вы ччто? Нне надо! - Марина вдруг так разволновалась, что даже перешла на "Вы" и начала заикаться.
- Надо, девонька, надо. Я знаю, что ты по съёмным мотаешься. Ладно бы одна была, так ведь дочь у тебя! - Справедливо возразила Марине Мария Семёновна.
Марина замолчала. А что тут скажешь? Бабушка была абсолютно права, жилья у Марины даже не предвиделось.
- Нно мы не смможем тут жить! У меня работа в Снежнореченске.
- Я и не заставляю, места у меня тут маловато. Ну, уж, когда меня не станет, распорядишься квартирой, как захочешь.
Мария Семёновна давно думала над тем, что же будет с её квартирой. Не хотела, чтобы она стояла пустая, или чтобы отошла государству, как невостребованная. Теперь же ей стало спокойнее, её жильё будет принадлежать внучке Марине.
Клара смотрела на эту идиллию и хмурила брови. Она ни на секунду не присела к столу, стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди и о чём-то размышляя.
- Мария Семёновна, - наконец, заговорила Горецкая, - а Вы ничего больше не хотите рассказать своей внучке?
Мария резко повернулась к Кларе:
- О чём?
- Ну, например, о том, почему Марина росла без отца? И почему её дочь тоже не знает своего папу? А ведь у Вашей внучки сейчас завязываются новые отношения, что будет с ними, а?
Клара говорила тихо и вкрадчиво, но все находящиеся на кухне сразу поняли, что речь идёт о чём-то очень серьёзном.
- Что Вы имеете в виду? И, вообще, кто Вы такая? - Возмутилась Мария Семёновна.
- Я та, кто помог Вам встретиться с родными людьми. Так поделитесь с нами, какими словами Вы провожали Альбину, когда она выросла и решила, что одной ей будет лучше, чем с Вами?
Мария смотрела на Клару и молчала, было видно, что она вспоминает, но память никак не показывает нужную картинку.
- "Чтоб ты тоже осталась одна с дитём! И дочь твою, и внучку, и до седьмого колена пусть всех мужья бросают! Как меня Ваня бросил из-за тебя!" Припомнили? - Вежливо спросила Клара, перед этим громко и эмоционально повторив слова самой Марии.
На лице Марии Семёновны отразилось сначала замешательство, а потом - узнавание слов, которые она сгоряча швыряла в спину Альбине, которая с одной небольшой сумкой уходила из родного дома.
- Но я не знала... Не думала...
- Материнское проклятие - самое страшное! - Веско произнесла Клара и, молча, уставилась на потрясённую Марию Семёновну.
Благодарю моих дорогих читателей за лайки, комментарии и подписку!
Берегите себя и будьте здоровы!
