— Ты, как посмела взять мои деньги? У тебя совесть есть?
— Ты всегда на мне экономила! Я ничего не видела в жизни, в отличие от других девчонок, у которых было всё, что они хотели.
— Так у них отцы были, а я тебя одна растила, сама же знаешь, как мне тяжело было.
— Мне тоже тяжело, у меня двое детей, а денег так же не хватает, а я хочу быть красивой.
— Так ты ж меня с голоду помирать оставила, разве можно так наплевать на мать.
***
Глафира родила Валентину поздно, в 35 лет, как говорится "успела запрыгнуть в последний вагон". Она была неприметной девушкой и женихи в дверь не ломились, чтобы взять её замуж.
Но тут к ним в посёлок приехал один командировочный и поселился у неё на две недели. Комнату она сдавала, так как место было много, а она одна. Вот и сдавала иногда, чтобы на жизнь хватало.
Родители Глафиры, ушли рано из жизни, когда девушке было 20 лет. Сначала умерла мать от того, что тромб у неё оторвался и спасти не смогли. А отец пожил два года, и как говорят от тоски умер.
Вот и оставили они Глафире большой дом, что отец своими руками построил, да хозяйство большое. Трудно приходилось девушке одной со всем управляться.
Хозяйство: куры, утки, свиньи, она распродала потихоньку, а деньги отложила на черный день, как принято было. Очень Глафира мечтала о семье, но так никто на неё и не позарился.
А тут командировочный появился, мужчина лет сорока, приятный, спокойный. Утром уходил на работу, она ему завтрак приготовит, вечером возвращался, ужином накормит.
— Хорошая ты Глафира девушка, почему только одна не пойму. Спокойно с тобой, уютно, ни истерик, ни претензий. Жаль ты мне раньше не встретилась, а то вон моей жене сколько не дай всё мало.
Глафира слушала и грустно улыбалась.
— У меня родители очень любили друг друга, жили душа в душу. Мама никогда у отца ничего не просила, он сам ей всё время говорил, "Может тебе обновку купим какую, платье или сапожки? Красивая ты у меня жёнушка и наряды должны быть." Вот ей пойдут купят и мне подарочек. Повезло нам с ним очень, заботливый был. А вот мама умерла и не смог он без неё, так и зачах в тоске. А говорят, что от тоски не умирают, ещё как умирают. Потерял всякую радость к жизни, — Глафира говорила и слёзы у неё текли.
— Эх, Глафирушка, прикипаю я к тебе, нельзя мне задерживаться здесь надолго, а то оторваться не смогу. Понимаю почему отец так, твою мать любил и в тебе есть это женское, настоящее.
В тот вечер у них и случилось то самое сокровенное. А через три дня уехал Михаил и больше она его никогда не видела.
Прошел месяц и стала вдруг Глафира чувствовать недомогание: то голова закружится, то затошнит резко, то вдруг плакать ни с того, ни с чего хочется.
И тут её осенило, что беременная она от Михаила.
— Ох, Божечки! Счастье-то какое, ребёночек у меня будет! — Глафира так обрадовалась, но в тот же момент подумала, а как же я одна ребенка на ноги подниму?
Она составила список всего, что нужно будет ребенку, посчитала в деньгах и стала собирать каждую копеечку. Экономила на всём и отказывала себе даже в мороженом, потому что знала, что надеяться ей не на кого.
Женщины в коллективе на фабрике были разные: кто-то хихикал и сплетничал, а кто-то радовался, что женщина обретёт своё счастье в материнстве.
— Глафира, — позвал её начальник цеха. — Ты женщина у нас одинокая и тебе знаю деньги нужны на ребёнка, пока время есть я могу тебя еще на полставки устроить сортировщицей. Как ты на это смотришь?
— Ой, спасибо вам Анатолий Петрович! Мне сейчас каждая копеечка на вес золота! Спасибо вам огромное, — улыбнувшись поблагодарила Глафира.
— Да не за что. Родители твои были достойными людьми, и ты в них пошла, а на злые языки не обращай внимания, люди от несчастья злыми становятся. Им самим помощь нужна. Ну добро, сегодня уже можешь оставаться на подработку, а утром в отдел кадров зайди, чтобы оформили.
Когда уже дело подходило к декретному отпуску, тяжело было на двух работах ей, но делать нечего, скоро рожать, и потом жить на мизерную сумму было страшно, поэтому женщина старалась до последнего.
Иногда так уставала, что приходила домой и поесть сил не было. Так голодная спать и ложилась, сон был важнее, ведь утром нужно было быть в ресурсе.
И вот наступил долгожданный день, родилась девочка и Глафира от счастья весь день в больнице проплакала.
— Моя доченька, моя долгожданная, сокровище моё, — приговаривала она, когда кормила малышку.
На первое время денег хватало, а потом стало поджимать, но тут опять на помощь пришел Михаил Анатольевич.
Однажды он пришел домой к Глафире и сказал:
— Мы вот тебе тут всем цехом подсобрали деньжат кто сколько мог, на пару месяцев тебе хватит. И давай уже Валюшку в садик, там за ней присмотрят, а ты работать опять выходи.
— Да-да, мы уже все анализы сдали, через две недели и пойдём. Большое вам спасибо, вы, как всегда, нас поддерживаете.
Валентина пошла в садик, а Глафира вернулась в привычный ритм жизни. Да ей было очень непросто, но несмотря на это, любуясь, как растёт её маленькое сокровище она не переставала благодарить за неё Бога.
***
Вся жизнь промелькнула у Глафиры перед глазами. А сейчас она сидела и рыдала уже не от счастья.
— Где ж я так пропустила со своей дочерью? Что ж я не так сделала, что плевать ей на меня стало. Никогда даже в страшном сне не думала, что такое со мной случится.
Валентина в 20 лет вышла замуж за спокойного доброго парня и выжимала с него всё, что могла. Ей всегда не хватало денег и она делала всё, чтобы они у неё были.
Тут и детишки пошли, денег стало меньше и Валентина совсем в характере поменялась. Недовольная стала раздражительная и скандалы с мужем чаще устраивала. Вот и забирала бабушка детей частенько к себе. Гостинцы им покупала и радовала, чем могла.
Случилось так, что Глафира почувствовала недомогание, а тут пенсия на карту пришла. Не любила она с этой картой ходить. Деньги всегда наличкой снимала и тогда чувствовала, что они у неё есть и знала сколько.
— Валюш, я тут что-то приболела. Ты не могла бы зайти ко мне, взять карту и снять мне пенсию, — попросила мать свою дочь, не подозревая, чем ей это обернётся.
Но, когда от всей пенсии Валентина принесла только хвостик и на вопрос, где остальные деньги, сказала, что потратила на себя, то Глафира занемогла еще больше.
— Как же ты так могла, дочка, я же без денег, как проживу?
— У тебя полный погреб картошки да соленьев твоих, больше прибедняешься. Ты всё равно детям на всякую ерунду давала, а мне ни разу на ногти даже не дала.
Ничего не смогла ответить Глафира, только молча посмотрела на дочь и поняла, что всю жизнь ради неё жила, себе во всё отказывала, изо всех сил старалась, чтобы ни в чём не нуждалась. А ей всё было мало, вот и вырастила такое бездушное существо.
— Хорошо, Бог тебе судья, а теперь иди домой к мужу и детям, ко мне приходить не надо. Я всё, что могла, тебе отдала и такого удара в спину не ожидала.
— Валентина испуганно посмотрела на мать, она думала, что мать её поругает немного и опять простит, но тут уже всё было слишком серьёзно.
Глафира лежала и думала, "Вот и получила я благодарность, спасибо. А почему так произошло то, ведь добра только хотела."
В дверь постучалась соседка:
— Глаша, что-то тебя на улице не видно сегодня? Случилось что? — крикнула она только войдя в дверь.
— Приболела я, — сказала Глаша и заплакала.
Она всё рассказала соседке, потому что невыносимая боль раздирала всю грудь.
— А я тебе сколько говорила, не пляши под её дудку! Зачем всю себя ей посвятила, а свою жизнь в жертву принесла.
— Да, поздно уже сейчас что-то менять, такая я вот глупая была.
— Менять никогда не поздно! Просто вот живи сейчас сколько тебе осталось, как ты хочешь. То конфеток себе купи, то покушать повкуснее, и вещи себе уже давно новые не покупала, всё им да им. Вот и хорошо, что Валя так поступила, тебе нужна была такая встряска, чтоб опомнилась.
— Да уж, соседушка встряска, так встряска и постройнею заодно без денег-то, — сказала Глафира и они засмеялись.
— Спасибо, тебе родная, прям полегчало мне.
С той поры, не звонила Глаша дочери и внуков никто ей не приводил. Сначала скучала она, а потом так увлеклась своим домом, порядком, что успокоилась.
Поменяла понемногу всё старое на новое свежее, что глаз стал радоваться. И полотенца свеженькие, и покрывальце новое, уже до дыр изношенное, и постельное белье свежее хрустящее. В доме стало так красиво и свежо. Так прошло три месяца.
И вот в один из вечеров смотрела Глафира телевизор, как раздался стук в дверь и на пороге появилась дочь. Что-то изменилось в ней, но, что пока было непонятно.
Она держала огромный пакет продуктов, прошла на кухню и поставила пакет на стол.
— Мам! — Валя подошла к матери и села рядом с ней на диван.
— Мамочка, моя, как же ты выдержала меня такую столько лет. Я за всё это время без тебя столько всего поняла, что не вышепчешь. Так мне без тебя плохо было, хоть волком вой.
— И не надо мне уже ничего, ни ногтей, ни всякой шелухи этой, а хочу к тебе приходить и чувствовать, что ты рядом. Хочу твой запах родной ощущать. От одной только мысли, что тебя не будет, мне так страшно стало. Я боялась к тебе идти, так стыдно было, что такой неблагодарной была. Скажи мне, мамочка, ты можешь меня простить, когда-нибудь? — она говорила и её лицо было мокрым от слёз и раскаянья.
Глафира посмотрела на дочь и молча обняла её.
— Ах, ты, моя дурочка, ведь мы с тобой самые родные и я так счастлива, что ты поняла всё это. Я очень скучала по всем вам.
Они сидели так еще долго, просто молчали прижавшись друг к другу и это было такое блаженство, что словами не описать.
— Мам, а я твою пенсию ещё принесла, только немного добавила от себя. Возьми, пожалуйста, — Валя вытащила из сумки конверт с деньгами и положила на стол.
— Теперь моя очередь настала заботиться о тебе, мамочка, я так этого хочу!
Каждое воскресенье они собирались всей большой семьей за воскресным обедом у бабушки и это стало лучшей семейной традицией.